Гэвин Лайалл - Очень опасная игра Страница 15

— С тобой все в порядке, сынок, — сказал я ему. — Просто перелом ноги. Через несколько минут я отвезу тебя на самолете.

Он прошептал:

— С ним все в порядке?

— По-моему, ни царапины. Ты выбрал для посадки лучшее место.

— Не смог дотянуть ни до реки, ни до дороги.

— Ты все сделал правильно. Как это у тебя приключился пожар?

Он закрыл глаза, передвинув голову только на миллиметр-другой.

— Даже представить себе не могу, как это получилось.

— Давление масла было в порядке?

— Чуть ниже и неустойчиво. Но в пределах. Пока не появилось пламя.

— Температура головок цилиндров?

— Чуть ниже, чем обычно. Я перед этим немного переохладил машину.

— Не беспокойся…

Но сам я был несколько обеспокоен услышанным. Пожары в двигателе в наши просвещенные времена ни с того ни с сего не возникают.

В это время вернулся толстяк, волоча жерди, и мы приступили к работе. Привязали жерди к ногам еще парой носовых платков, потом я связал обе ноги вместе привязными ремнями, которые срезал в «Остере». Затем мы просунули под него пальто миссис Бикман, оттащили парня на сотню ярдов и остановились перевести дух.

Толстяк пропыхтел:

— Между прочим, меня зовут Алекс Джад.

— А меня Билл Кэри.

Мы пожали друг другу руки, потому что мне показалось, что он этого хочет.

Толстая физиономия Джада формой напоминала персик. Все существенные ее детали сконцентрировались точно посередине. В более благоприятных обстоятельствах она выглядела бы добродушной и веселой. Светлые волосы явно начали редеть, трудно было определить его возраст, пожалуй, где-то между 23 и 29. Галстук в широкую полосу был слишком грязен, чтобы определить его изначальный цвет.

— Мы его доставим в Рованиеми, — сказал я. — Вы тоже полетите?

— Мы летели в Ивало, но я лучше побуду с ним.

— Багаж?

— Около сотни фунтов.

Он и сам, похоже, весил добрую сотню.

Я подсчитывал взлетный вес и расстояние, пока мы тащили пилота последнюю сотню ярдов до «Бивера». А когда дотащили, я все подсчитал: без багажа миссис Бикман и желательно без нее самой взлетный вес будет не столь рискованным. И я сказал откровенно все, как есть.

— Вы окажетесь в Ивало достаточно быстро, но для этого миссис Бикман придется провести полтора часа здесь, в глуши, в полном одиночестве. Поэтому все зависит от ее согласия.

— Меня это не слишком беспокоит, — заявила она, и, судя по тому, как это было сказано, она и впрямь не возражала.

Я принялся выгружать ее багаж. Для большей гарантии удачного взлета я заодно размонтировал и выгрузил магнитометр.

Потом мы погрузили на борт пилота, Джада, его багаж, развернули «Бивер» в ту сторону, откуда я заходил на посадку, — при взлете следовало учитывать боковой ветер, и я желал только одного, чтобы дорога была поровнее. Мотор набрал обороты, и мы взлетели.

Когда «Бивер» лег на курс, я связался с Рованиеми и попросил для экономии времени подогнать «скорую» прямо к реке. Они обещали: «Будет сделано».

Покосившись на Джада, сидящего рядом, я спросил:

— Деловая поездка?

С кислой миной он согласно кивнул:

— И еще я надеялся порыбачить.

Действительно, среди багажа были два удилища.

— Смотрел, где можно добыть дешевой древесины… Здесь, для производства мебели.

— Вам действительно для этого нужен самолет?

— А что, этот можно нанять?

— Это моя работа.

Он помолчал немного, видимо прикидывая что-то в уме, потом сказал:

— Я подумаю об этом.

Глава 11

Я приземлился на дороге около Луиройоки как раз через полтора часа, как и обещал миссис Бикман. Я случайно увез с собой пальто миссис Бикман, и она сидела на поставленном торчком чемодане в своем безупречном темно-сером костюме, — ни дать ни взять — рекламная картинка шикарной одежды на фоне дикой природы.

Пожалуй, это не все, что можно было сказать по этому поводу. Она как-то естественно вписывалась в этот кусочек Лапландии, и в то же время возникало ощущение, что она здесь законная владычица. Во всяком случае, подобным свойством наделена не всякая женщина.

Я подрулил и резко остановил самолет в шести футах от нее — еще чуть-чуть, и ей могло снести голову пропеллером.

Она даже не повела бровью при этом.

Я спустился вниз.

— Простите, запоздал.

— С ним все в порядке?

— С пилотом? Все обойдется.

Теперь я принялся водружать ее багаж на борт. Затем установил магнитометр, прибор, напоминающий по форме бомбу, закрепив его зажимами на приводе лебедки в хвосте фюзеляжа.

— К полету почти готов, — бодро отрапортовал я. — Не хотите спрятаться внутрь от москитов?

— Что вы собираетесь делать?

— Хочу осмотреть разбившийся самолет.

Она нахмурилась, но потом сказала:

— Я иду с вами, а то совсем закоченела в этом нейлоне.

Я прокладывал путь через заросли.

Самолет модели «автокар» был зарегистрирован в Англии, о чем свидетельствовали зеленые буквы на хвосте, на бледно-голубом фоне цвета утиных яиц. В последние годы в Британии гидропланами никто не пользуется, потому что во время войны понастроили множество аэродромов. Джаду пришлось для себя заказать специальное дополнительное оборудование. Выглядела машина весьма печально. Придется основательно потрудиться, чтобы заставить ее снова летать и плавать. Стойки поплавков заклинило в направляющих пазах, сами они сильно помялись, когда машина переворачивалась, оборвались передние растяжки креплений, так что поплавки раскинулись в стороны как огромные ступни. Нос уткнулся в землю. Одна лопасть деревянного пропеллера отлетела, но не расщепилась, значит, пилот выключил мотор в воздухе, перед тем как врезаться в землю. Дверь кабины висела открытой на уровне моих плеч. На приборной панели запекся сгусток крови пилота. Привязные ремни, которые я не срезал, свисали вниз, как лозы дикого винограда. Я захлопнул дверь, чтобы непогода не завершила процесс разрушения.

Миссис Бикман нетерпеливо спросила:

— Что вы там так долго изучаете?

— Ничего никому не говорите, но я думаю, то, что я изучаю, называется аэроплан.

Признаки пожара как такового не особенно просматривались, не считая черного нагара в нескольких дюймах позади капота и густого, устоявшегося запаха сгоревшего масла, резины и просто гари. Машина была теперь холодна как лед. Я повернул монеткой винты крепления, и капот, щелкнув, открылся. Внутри двигатель выглядел как кусок говядины, лежавшей на солнце не меньше месяца. Он был покрыт грязной затвердевшей пеной углекислотного огнетушителя, пронизанной обожженными проводами, похожими на съежившиеся вены и сухожилия.

Среди хаоса в почти скапотировавшем самолете мне понадобилось некоторое время, чтобы сориентироваться. Я установил местоположение карбюратора, обследовал идущую назад, через переборку, топливную магистраль, но нигде не обнаружил повреждений. Потом проследил масляные трассы. Сам бак был перевернут. Основная масса содержимого образовала липкую дорожку на земле под самолетом. Я сбил ссохшуюся корку углекислой пены и извлек масляный футляр наружу. В нем скопилось много шлака, большая часть на стенках сетки фильтра. При открытой системе распространялся сильный запах бензина. Я установил масляный фильтр обратно на место, счистил корку пены с остальных частей двигателя, чтобы скрыть следы моего вторжения. Затем открыл крышку масляного бака, намереваясь слить из системы остатки масла, и тут обнаружил, что крышка бака была закрыта неподобающим образом.

Миссис Бикман, наблюдавшая за происходящим через мое плечо, произнесла:

— Боже, как же воняет!

— Готов поклясться, что запах появился еще в воздухе. Но у них возникли другие, более серьезные трудности.

Захлопнув капот, я завернул винты.

Она снова заговорила:

— Прощу прощения. Я не имела в виду чего-то определенного… Просто искала повод завязать какой-никакой разговор.

— Да… Простите, я был несколько резковат.

— Что, такого рода аварии часто случаются?

— Нет, я знаю несколько случаев вынужденных посадок, и никогда по причине пожара мотора в полете. Пилот — новичок в этой стране.

Она только кивнула. Она выглядела исключительно привлекательной в туалете с Пятой авеню и с солнечными лучами, запутавшимися в ее волосах. И в моем мозгу мелькнула мысль, что на много миль вокруг ни одной живой души. И уж во всяком случае в пределах слышимости человеческого крика.

Мысль мелькнула и исчезла. Но я ощутил сожаление, расставаясь с нею.

Однако я еще не закончил с «Остером». Что-то еще должно быть не так, не знаю что, но теперь я в это окончательно уверовал.

Вскоре все выяснилось. Под панелью приборов со стороны пассажирского места я обнаружил свисающую электрическую розетку и пару зажимов с резиновым покрытием, которые явно предназначались для чего-то, чего в кабине не было. Я начал шарить в траве возле самолета.