Лев Зильвер - Миллионы глаз Страница 17

Поднявшись к себе в кабинет, он закурил папиросу. Задумавшись, подошел к окну… Еще два дня назад, вечером, они разговаривали о юге, шутили, и вдруг такая неожиданная смерть… Чорт знает что!

Сергеев тяжело вздохнул и подошел к столу. Но начать работать не удалось: в дверь кто-то осторожно постучал.

— Алексей Федорович, это я, Осипов. Поговорить надо.

Нетерпеливо пожав плечами, Сергеев вышел из кабинета и захлопнул за собой дверь.

В коридоре его ждал Осипов. Они были старые сослуживцы. Сейчас Осипов выглядел сконфуженно, лицо его казалось крайне смущенным.

— Алексей Федорович, — сказал он, не глядя на Сергеева, — я никак тебя после партийного собрания поймать не могу. Понимаешь, стыдно мне немного, что я тогда так крепко на тебя обрушился: насчет бдительности и твоего выступления. Все-таки, как говорится, друзья-приятели, и, можно сказать, свинью подложил.

Сергеев громко рассмеялся, добродушно хлопнул по плечу приятеля.

— Что с тобой? С каких это пор ты красной девицей стал? Ты, член партии, увидал, что я чушь говорю, ну и покрыл меня. Все в порядке.

— Да, да, именно так! — горячо подхватил Осипов. — Но ты согласен, что был неправ тогда?

— Видишь ли… — Сергеев задумчиво посмотрел на приятеля. — Происходят вокруг меня странные какие-то вещи. Да оно и понятно: изобретение так велико — не могут им не интересоваться.

— Ты знаешь, — Осипов нагнулся к Сергееву и взволнованно зашептал ему, — я сам чувствую напряженную обстановку в институте. Этот взрыв убедил меня, что враги, есть внутри института и они действуют. После взрыва, прямо тебе говорю, надежнее чувствуешь себя дома, чем здесь, в кабинете. Я, например, много работы беру домой. А ты?

Сергеев пожал плечами:

— Да, приходится. Просто не справляюсь здесь. Через несколько дней начинает работать правительственная комиссия, а у меня еще масса недоделок, вот и приходится ночами дома сидеть…

Договорившись итти вместе обедать, приятели разошлись.

К концу дня Сергееву позвонил Дымов.

— Алексей Федорович, когда поедете из института, заезжайте-ко мне на пару минут, не больше. Дело есть.

— Хорошо! — обрадованно ответил Сергеев. Ему самому хотелось увидеть Дымова и посоветоваться с ним.

Как и в первый раз, дверь открыл Дымов, провел к себе в комнату. Навстречу поднялся еще один человек. И когда Сергеев, знакомясь, протянул руку и взглянул в лицо незнакомцу, он в испуге отшатнулся. Человек был поразительно похож на него. Уже потом, немного успокоившись, Алексей Федорович разглядел, что сходство это достигнуто искусственно, легким, чуть заметным гримом. Но сходство было велико. Оно подчеркивалось одинаковой фигурой, костюмом.

— В чем дело? Что такое? — растерянно обратился Сергеев к Дымову.

Тот успокоительно кивнул головой:

— Ничего, ничего, все в порядке. Вы, Алексей Федорович, через часик пройдете черным ходом и поедете на моей машине, а товарищ поедет вместо вас. Так нужно. Ну, отправляйтесь, товарищ Ратинов, и будьте как можно осторожнее, строго выполняйте инструкцию.

Человек, похожий на Сергеева, молча кивнул головой, низко нахлобучил шляпу, взял лежащий в углу портфель и вышел из комнаты.

Все произошло в течение нескольких секунд. Сергеев широко раскрытыми глазами проводил незнакомца и тяжело опустился в кресло.

Глава XIV. В назначенном месте

Была ночь. Человек сидел в кабине машины и курил. Кончался город, впереди открылось прямое, гладкое шоссе. И внезапно машина свернула в сторону, к чернеющему лесу.

— Нам нужно в объезд, Алексей Федорович, — невнятно проговорил Платоныч не оборачиваясь: на заставе милиция закрыла все проезды.

Человек в машине не отвечал. Платоныч поглядел назад и увидел, что пассажир его спит.

— Устал за день, наработался Алексей Федорович. Эх, дела, дела! — сокрушенно вздохнул шофер.

Проехав еще с полкилометра, автомобиль остановился.

— Мотор… — глухо пробормотал Платоныч, — воды забыл налить.

Он вылез из машины и пошел к радиатору.

— Тут рядом железная дорога, пойду возьму ведерко воды.

Человек в машине спал.

Платоныч медленно, словно нехотя, ушел в темноту.

Машина стояла на темной дороге; неподалеку шелестели листьями деревья; в небе слабо мигали редкие звезды; где-то издалека слышался шум идущего, поезда.

Внезапно из темноты леса выступил высокий мужчина. Он подошел к машине, осторожно открыл дверь.

— Разрешите спичку, товарищ, — попросил он.

Человек в автомобиле спал.

Осторожно, боясь разбудить, подошедший наклонился и связал спящему ноги. Этого было достаточно, чтобы человек в машине проснулся. Он рванулся было вперед, но незнакомец быстро загнул ему назад руки, скрутил их, завязал рот. Все это было сделано в несколько минут. Человек, заменивший Сергеева, спеленатый, как младенец, был брошен назад на сиденье, в темную кабину машины.

— Идите сюда, — громким шопотом заговорил неизвестный в сторону леса. — Да потушите в фарах свет, чорт вас забери!

Платоныч неловко шагнул вперед, судорожно глотая воздух. Он боязливо косил глаза на закрытую кабину, где лежал человек.

— Вы что с ним сделали? — прошептал он. — Ведь такого уговора не было.

— Уговора с милицией сшибать детей у нас тоже не было, — злобно бросил неизвестный. — Ничего, все в порядке. Быстрее, старый чурбан! Не понимаете, что богатство само идет к вам в руки.

Он положил руку на плечо Платоныча и подбадривающе прибавил:

— А угрызения совести — для слабохарактерных девушек. Слышите: утром вас найдут в машине связанным по рукам и ногам, и никто не догадается подозревать в соучастии. Я сам свяжу вас. Сергееву вы скажете, что напали двое: один на него, другой на вас… и все…

Платоныч молча повиновался. Он послушно лег и позволил себе связать руки и ноги. Кривясь от боли в стянутых за спиной руках, он вдруг о чем-то вспомнил, завозился.

— А деньги?

— Вы с ума сошли! — сказал человек. — Деньги вас могут выдать с головой. Лежите спокойно и молчите, а как только выпутаетесь в НКВД, я немедленно принесу вам тысячи. Да, да, можете не беспокоиться.

Платоныч хотел что-то возразить, но незнакомец грубо втиснул ему в рот тряпку. Шофер с ужасом следил за движениями его быстрой темной фигуры. В тишине отчетливо загудел паровоз; проходил мимо поезд. Незнакомец в бешенстве стукнул кулаком, проворчал ругательство:

— Не успел!

Он сел за руль и включил мотор. Машина двинулась вперед, повернула за деревья, выехала на пустынный переезд железной дороги. Здесь она остановилась. Далеко в темноте мерцали красные огоньки уходящего поезда. Незнакомец выскочил из кабины и, зажав подмышкой портфель Сергеева, сбежал с насыпи. Добежав до деревьев, он оглянулся. На железнодорожном полотне темнела поставленная на рельсы машина.

— Так лучше. Через час все будет кончено, — криво усмехнулся человек.

Глава XV. Последнее звено

Ночью инженер Осипов работал у себя дома. Он жил в маленькой квартире один. «Старый холостяк», шутливо называли его в институте. В комнате было тепло и уютно. Между двумя большими окнами — письменный стол. Настольная зеленая лампа поставлена на окно, и ровный, спокойный свет ее падал на стол, погружая в полумрак комнату.

Осипов — старый инженер. (На медной дощечке на двери квартиры «Инженеръ Осиповъ» написано с твердыми знаками — так осталось от старых времен.) До революции пятого года работал мастером на заводе Высоцкого. А к семнадцатому году на том же заводе был уже большим человеком, почти техническим директором.

После революции пришлось начинать снова…

Теперь Осипов — старший научный сотрудник военного научно-исследовательского института, член партии с 1932 года.

Время приближалось к часу ночи. Внизу по темному переулку проехала машина. Снова тихо. Осипов сидел за столом, писал и часто, нервно поглядывал на часы, словно кого-то поджидая.

В дверь квартиры тихо постучали. Осипов порывисто встал, поспешно подошел к двери, открыл — и в испуге отшатнулся. Ждал не этих.

В комнату вошли двое незнакомых, молодых.

Один из вошедших молча протянул бумагу. Осипов взял, глянул… Ордер на обыск и арест, и его фамилия. Пожал плечами:

— Пожалуйста.

Томительно тянулись минуты. Сидя в кресле в углу, Осипов наблюдал за обыском.

— Это ошибка, явная ошибка…

Люди не отвечали. Они просматривали книги, бумаги.

— Вам темно, — внезапно вспомнил Осипов. Он быстро встал с кресла, подошел к окну и взял лампу.

Один из пришедших улыбнулся.

— Ничего, не беспокойтесь, — и, бережно приняв из рук хозяина лампу, снова поставил ее на окно. — Пусть стоит здесь… отсюда виднее.