Группа «Альфа» - Марсинко Ричард Страница 17

Министр обороны также ветеран войн, ведущихся в целях подрыва авторитета и влияния соперников и их исчезновения с политической арены. За последнюю пару месяцев была осуществлена хорошо скоординированная кампания по организации утечек информации. В каждой из них приводились факты, отражавшие истинное положение дел и подрывавшие доверие к политике Мэтта Томпсона в отношении Китая. В результате начал понемногу снижаться и рейтинг президента, который у нас пока еще выбирается, а не назначается. Поэтому министру обороны и удалось убедить президента не действовать слишком поспешно. А это значит, по крайней мере сейчас, что Министерству обороны удается поддерживать постоянный курс в отношениях с японцами. Удается, несмотря на рассчитанные на публику причитания, выпады, вопли и стоны, раздающиеся из кабинета Мэтта Томпсона.

Так обстоят дела. Поэтому, когда командующий Тихоокеанским флотом получил просьбу от японцев, он, скорее всего, позвонил начальнику главного штаба ВМС. Тот вышел на председателя Крокера, наверняка сказавшего: «Действуй, и немедленно».

Почему? Потому что комфлота уверен в том, что, если выполнит приказ, то его босс — начальник главного штаба ВМС, будет счастлив. А последний испытывает удовлетворение потому, что знает — если в результате его действий советник по вопросам национальной безопасности полезет на стенку, то председатель ОКНШ и министр обороны впадут в эйфорию.

Удивительно, не правда ли?

Как бы там ни было, это лишь одна часть уравнения — политический фактор. Вторая — персональный фактор. Я был выбран потому, что просьбу о моей командировке в Йокосуку направил старый друг Тоширо Окинага. Тошо был, как вы помните, инспектор, то есть генерал с одной звездочкой специального подразделения японской национальной полиции, ведущего борьбу с терроризмом.

Немного истории. Не так давно я вел жизнь странствующего наставника, ронина (самурай, оставшийся без повелителя и ведущий бродячий образ жизни) и путешествовал по всему земному шару, посвящая своих учеников в тайны смертельного искусства «Мира Воина», особенно в искусство борьбы с терроризмом. Я обучал всех, кто готов был слушать меня и у кого был соответствующий допуск.

Среди них был некто по имени Тоширо Окинага. Тогда он был сержантом специального подразделения, хотя и умудрился с того времени стать главой этой организации. Тошо владел английским языком в совершенстве — результат четырех лет учебы в Нотрдамском университете (бакалавр политических наук), а затем двух лет в Индианском университете (магистр криминологии).

Он выражался, как я, волочился в свободное время за девчонками, как я, и мог перепить любого «Морского котика», как я. Он мог уговорить любого бюрократа, используя его собственный язык — непонятный для нормального человека, и сопровождал свои доклады цветистыми таблицами, производившими неизгладимое впечатление на законодателей и определявшими их решения. Я восхищался Тошо и мне нравилось работать с ним, потому что он был истинный Воин, настоящий самурай, постоянно совершенствовавший свои способности и способности своих людей в военном искусстве. Он понимал, что нельзя приказывать подчиненным выполнить то, что сам сделать не можешь. И поэтому Тошо великолепно стрелял из пистолета, и у него был черный пояс по айкидо. Хотя он ненавидел высоту, все же овладел искусством быстро спускаться с вертолета по канату, равно как и по стенам небоскребов. Он даже научился прыгать с парашютом. Тошо всегда тренировался со своими полицейскими и заставлял их совершать то, что, как те думали, сделать невозможно.

А когда доходило до настоящего дела, он первым шел под пули. Добровольно идя на самые трудные задания и редко теряя своих людей, он всегда был верен принципу — «Тяжело в учении — легко в бою». Но, возможно, самым важным было то, что Тошо всегда думал о людях как сержант, хотя стал генералом. Он всегда заботился о своих подчиненных и делал все, чтобы они были готовы к любой неожиданности и не погибли понапрасну. И, думая как сержант, он позвал меня. Если у меня были старые друзья среди младших командиров, которые помогали мне выпутаться из трудных ситуаций, то и у Тошо найдутся старые товарищи — специалисты по борьбе с терроризмом — готовые помочь ему. Откровенно говоря, я считаю для себя большой честью быть первым в его небольшом списке друзей, к кому он может обратиться в трудную минуту.

И все же вызов Тошо пришел не вовремя. Говоря честно, мне сейчас меньше всего было нужно дополнительное задание, которое к тому же могло занять немало времени. Все, что я хотел, это спокойно доплыть до Гуама, быстро добраться до континентальной части Штатов и заняться расследованием дела «Большого Брата», русским оружием и китайцами.

Это с одной стороны. Но, с другой стороны, вы не можете отказать товарищу в помощи, когда он просит о ней. Это важнейшая часть неписаного кодекса чести Воина, который нельзя нарушить ни при каких условиях. Я разбудил своих людей и ввел их в курс дела. Подводя черту, я сказал, что еду в Японию, а они — домой.

Их реакция? Я еле ушел живым, когда они поняли, что их не пригласили принять участие в празднике.

Жаловались, что их не ценят. Протестовали. А когда поняли, что меня не уломать, помрачнели, разозлились и обозвали меня сукиным сыном. Что ж, нормальная реакция тех, кого лишают возможности заниматься любимым ремеслом.

Но если быть честным, то у них впереди было не менее трудное задание, чем у меня. Во-первых, я попросил их доставить аппаратуру «Большого Брата» назад в Вашингтон, не привлекая чьего-либо внимания. В конце концов никто, кроме Тони Меркалди в разведуправлении Министерства обороны, не знал о том, что у меня в руках оказались эти чемоданы. И я хотел, чтобы так и оставалось.

Во-вторых, по прибытии в Вашингтон, они должны были добыть информацию о том, что мы нашли и кто за это несет ответственность. Я был уверен: мои ребята начнут действовать, как только приземлятся в Вашингтоне и постараются определить — кто наш враг. А когда я вернусь, они доложат мне, что выяснили.

Глава V

Вертолет снял меня со «Скорпиона» в начале четвертого и доставил в Сингапур. Там я пересел на реактивный самолет «С-20А», чтобы добраться до базы ВВС в Йокоте. Мы зашли там на посадку с пустыми баками, но приземлились благополучно. В Йокоте я взобрался на борт вертолета «Белл 212» и через несколько минут оказался в Йокосуке.

Мне совсем не понравилось то, что я увидел, когда мы шли на посадку. Тяжелые черные клубы дыма плыли над складами, бункерами и топливными резервуарами, кольцом окружавшими военно-морской комплекс в Йокосуке. Уличное движение на территории базы пребывало в состоянии полного хаоса. Морские пехотинцы и военные полицейские тщетно пытались навести хоть какой-нибудь порядок. Но еще больше меня насторожила обстановка на проспекте, который вел к торговому центру, на территории которого и находился «Макдональдс». В ресторане всегда было полно народу — моряки, члены семей персонала базы, ее посетители. Мы прошли над проспектом на высоте 800 футов и, судя по числу полицейских и пожарных автомашин и машин «скорой помощи», я понял, что меня ждут очень плохие новости.

Когда я выпрыгнул из люка вертолета, Тошо уже ждал меня, сидя на бампере серого флотского джипа и размахивая над головой своей шапочкой, чтобы привлечь мое внимание. Он ничуть не изменился с тех пор, как я его видел в последний раз — только в волосах прибавилось седины. На нем был черный комбинезон, заправленный в десантные ботинки, бронежилет и портупея, которую полицейские называют сбруей. Из набедренной кобуры выглядывала рукоятка пистолета — старого, доброго «Браунинга Хай пауэра» — табельного оружия британской САС (Специальная служба ВВС Великобритании, элитного подразделения по борьбе с терроризмом). Кольца черной копоти вокруг глаз придавали ему причудливый вид панды в боевом снаряжении.

Что ожидало меня впереди уже не играло никакой роли — я был рад увидеть Тоширо снова. Я обнял его за плечи, крепко прижал к себе и тепло приветствовал: