Валентин Зверовщиков - Корова Стеллера, или Проверка правописания по-французски Страница 2

– У-би-ли, – одними губами сказал инженер и, глубоко вздохнув, ушел под воду с розовыми лепестками.

– Что вы этим хотите сказать, милостивый государь? – строго спросил чиновник по особым поручениям бывшего инженера, когда тот подобно Афродите, благополучно вынырнул из мутной пены.

Ни слова не говоря, Багиров молча поднял правую руку и со значением ткнул себе в волосатую подмышку.

Все уже всё знают…

Одного жеста Багирову оказалось мало, он поднял руки, растянул пальцами глаза, сузив их до щелочек, и многозначительно кивнул заросшим подбородком.

И тут ротмистра осенило! А ведь и верно!

C месяц назад японцы, которых арестовали за контрабандную ловлю рыбы (а они и по легальным контрактам вылавливали от всей рыбы на Камчатке пятьдесят девять процентов), устроили от нечего делать что-то типа греческой олимпиады. Бегали взапуски друг за другом, поднимали всяческие тяжести. Местные также приняли в забаве участие, и в поднятии тяжестей убедительно победил гигант Степан Глазырин. Он поднял сразу пятерых браконьеров. Четверо повисли у него на руках, пятый забрался на голову.

А вот в борьбе победил японец. Маленький, юркий, никак не ухватить. Раз за разом он укладывал камчатских богатырей на родную землю и по виду не очень и уставал. Когда победителей пригласили на дружескую уху прямо на берегу бухты, японцы рассказали, что Миядзаки-сан владеет древней японской борьбой джиу-джитсу и может запросто ударом пальца убить человека. Есть такие точки на теле. При ударе человек может даже не почувствовать, но уже через несколько дней умирает. И показали несколько точек. Одна из них как раз была под мышкой.

– Надо ж какая наука – людей пальцем калечить! – изумился тогда еще Павел Михайлович. Придя домой, тыкал средним пальцем в стену, но без усердия, и вскоре забыл вообще за ненадобностью.

И вот она – джиу-джитса! Пальцем под мышку и человека нет! Неужто так просто?

За окнами остервенело перебрехивались собаки. В каждом доме держали по нескольку лаек. В недалеком прошлом они являлись основным средством передвижения на полуострове. Кормили их тухлой рыбой, которую заготавливали прямо в земле. Жили первые друзья человека на улице, а летом добывали еду самостоятельно, не доставляя хозяевам особых хлопот по содержанию.

Губернатор несколько раз издавал приказ убрать собак из города, но до поры до времени безрезультатно. Софья Михайловна из-за них мучилась бессоницей, впрочем, ровно так же, как и в родной вятской губернии из-за лягушек в местном пруду.

– Действительно, надо их… того, – пробормотал Клочков себе под нос.

– Кого – японцев? – переспросил уволенный взашей инженер, кутаясь в простыню, словно римский патриций. Ткань ниспадала классическими складками с одного плеча и небрежно перетекала на противоположную согнутую в локте руку.

– Собак, – тяжело вздохнул ротмистр.

Версия Багирова, конечно, нуждалась в проверке, но дело в том, что Миядзаки-сан два дня назад вместе с командой остальных браконьеров вернулся в Хакодате на американском пароходе. То есть, искусством джиу-джитсу, если оно здесь имело место быть, владел еще кто-то из местных воинов Микадо. Но те как-то не докладывали никому о своем умении. И спрашивать у них, кто умел убивать пальцем, было делом безнадёжным и бессмысленным.

Клочков интересовался поначалу, что делают иностранцы в этом Богом забытом краю?

С японцами понятно. Они, охамев после победы в войне пятого года, делали на Дальнем Востоке, что хотели. Американцы грабили наскоками вплоть до откровенного пиратства. Особо не церемонясь, они налетали на поселения, убивали, отнимали золото ли, пушнину и скрывались на Аляске или в Калифорнии. Китайцам и корейцам не хватало жизненного пространства, и они вынужденно захватывали всё новые и новые экономические районы.

Но что делали на полуострове норвежские рыбаки? Собственного моря мало?

Никаких военных тайн на Камчатке сроду не существовало. Про гарнизон и его потенциал – шпионам не надо было тратить время – могла воочию рассказать одноэтажная казарма прямо на берегу. А всё подлинное богатство находилось в недрах – в земле, чистейшей родниковой воде и воздухе полуострова.

– Экий воздух здешний, хоть на хлеб вместо масла намазывай! – говаривал приезжий с материка люд.

Именно эти сокровища и притягивали как магнитом иностранные корпорации и фирмы. Горячие на взятку чиновники грелись на невыгодных с государственной точки зрения договорах и все были довольны. Бог высоко, а царь далеко. На этом и строилась большая политика на Дальнем Востоке. Рыбный промысел еще царь Петр объявил легитимно преступным. С тех самых пор ничего и не менялось.

Губернаторской воли и власти (даже если это и честный человек, такой, как нынешний губернатор, дай бог ему здоровья) не хватало, чтобы что-то изменить, жизнь у человека одна, что Иван Генрихович Штарк сегодня блестяще и доказал.

– Ну-с, и какие выводы вы изволили сделать? – осторожно спросил Клочкова губернатор Николай Владимирович Мономахов, мелодично позвякивая ложечкой в стакане с чаем. – Да вы, право, садитесь, Павел Михайлович? Что чиниться?

Чиновник, тем не менее, остался стоять.

– Остерегаюсь поспешных мыслей, Николай Владимирович, но на самом деле возможен любой, самый невероятный исход, – Павел Михайлович развел руки. – Да посудите сами! Делопроизводитель, всё самое большое и малое через него. И аукционы, и договоры, и золотишко. Как на перекрестке, всё видит, знает, а что не знает, так догадывается. Неровен час, кому дорогу перешел.

Губернатор нахмурился.

– Дорогу… Полно, полно, Павел Михайлович, эк вас куда потянуло! Еще шапиёном японским его представьте! Чепуха, право, какая-то! Золото ваше – это сказки. Кто его видел, в руках держал?

В городе, действительно, время от времени задерживали каких-то людей, по виду старателей. С безумным блеском в глазах. Все они куда-то пропадали так же внезапно и незаметно. Как и появлялись.

– Сам не видел, в руках не держал, но верные люди сказывали. Клондайк не Клондайк, но мыли, моют и продолжают мыть. От людей ведь не спрячешься. И все говорят про Чую реку, что там, дескать…

– На самом деле, не Чуя, конечно, но это потом… потом… – задумчиво даже не проговорил, а пробормотал губернатор, уставясь в темную раму окна.

– У вас есть какие-то данные? – напрямую спросил чиновник по особым поручениям.

– Потом, потом съездим. Есть и данные, – Николай Владимирович побарабанил пальчиками по столу и спросил. – И вы думаете, что Иван Генрихович, этот божий человек, как-то с ними водился? С этими манихейцами?!

– Поговаривают так, – вздохнул ротмистр.

– Поговаривают… эка диковина! – фыркнул недовольно губернатор. – Так и про меня поговаривают, что у вятских крестьян деньги занял да не отдал.

Клочков почел за благо промолчать, потому что именно так все и обстояло на самом деле. И занял, и отдавать начал вот только как первый год, да и то после судебного решения.

– Мало ли что говорят? – продолжал губернатор. – Тут нужен факт, которого у нас, то есть, у вас, пока нет.

– А вот и есть, Николай Владимирович.

Чиновник по особым поручениям открыл папочку, достал оттуда какой-то клочок бумаги и положил пред светлые очи губернатора.

– Вот извольте полюбопытствовать.

На клочке бумаги, подпаленном с одной стороны, весьма искусно была нарисована карта какого-то места с крестиками. Николай Владимирович повертел бумажку в руках и отдал обратно сыщику.

– Не смею судить, милостивый государь, это по вашей части. Но на самом деле это может статься чем угодно, просто чем угодно, вплоть до детской шалости.

Усы у Николая Владимировича мелко подрагивали. Это значило, что начальник начинает впадать в состояние раздражения и лучше бы уходить из кабинета подобру-поздорову.

– Как бы нам с вами в смешную историю не войти с главного, понимаете, хода!.. И где вы нашли это показание?

Клочков задумчиво почесал мизинцем начинающую некстати лысеть макушку и тяжело вздохнул.

– В том-то и штука, что бумажка сия, как вы изволили выразиться, была весьма искусно спрятана в столе канцелярии.

– То есть?

– Приклеена липкой лентой к столешнице с нижней стороны.

Губернатор откинулся в кресле и позвонил в колокольчик. Тотчас из соседней комнаты вышла жена Софья Михайловна. По всей видимости, она уже уложила дочь спать и, находясь в соседней комнате еще до прихода ротмистра, слышала весь разговор. Что нисколько не удивило вечернего посетителя, поскольку и до того весь город знал, что жена принимает самое деятельное участие в государственной и политической жизни полуострова.

– Простите, Павел Михайлович, что вмешиваюсь, но став невольным слушателем сей детективной истории, не могу не возразить вашим изысканием. Если, конечно, вам интересно моё мнение.