Василий Шумилов - Чекисты Страница 20

Думал Берг четыре дня. И додумался. Признал, что работать на английскую разведку начал еще с капитаном Кроми, что знакомство у них завязалось в военные годы, в ресторане «Донон», а после провала английской миссии был передан в распоряжение нового резидента Интеллидженс сервис.

Фамилии его, к сожалению, не знает. Это худощавый высокий мужчина лет тридцати, до чрезвычайности осторожный, никому обычно не доверяющий. Зовут его по-разному: иногда Михаилом Иванычем, иногда просто Пантюшкой.

9

10 ноября, в понедельник, на Мальцевском рынке с утра началась облава на спекулянтов.

Смуглую эту девчонку в невзрачном осеннем пальтишке, с повязанным на голову дырявым шерстяным платком никто бы, разумеется, не стал задерживать. Что в ней особенного: притулилась в углу, торгует игральными картами?

Увидев милиционеров, девчонка попыталась выбросить револьвер, вот что осложнило дело. Револьвер был маленький, изящный, похожий на игрушку. И коробочка патронов была к нему, двадцать штук.

Назвалась она Жоржеттой Кюрц. Лет ей всего шестнадцать, документов никаких, живет с отцом, преподавателем французского языка. Бедствуют они страшно, голодают, оттого и надумали продавать старые вещички.

Но карты эти никого не интересовали. Непонятно было, откуда револьвер. Разве не читала она обязательных распоряжений о сдаче оружия?

Жоржетта плакала и сквозь слезы твердила, что не виновата. В оправдание рассказала весьма наивную романтическую историю. Будто возвращалась однажды из кинематографа, а возле Владимирского собора догнал ее некий молодой красавец, спросив, как пройти на Боровую улицу. Будто понравились они друг другу с первого взгляда и стали встречаться ежедневно, пока не уехал ее возлюбленный из Петрограда. Уезжая, оставил на память револьвер, вот этот самый, просил сохранить до возвращения.

— А звать его как?

— Семой...

— Фамилия?

— Фамилии я не знаю, — пролепетала Жоржетта.

— Врешь ты все, мамзелька! — рассердился старший патруля. — Ладно, возиться нам с тобой некогда... Подумай как следует, а в участке советую говорить правду...

Пока Жоржетту вели на Моховую улицу, в шестнадцатый участок милиции, она, видимо, сообразила, что объяснение у нее никудышное. И взамен, горько рыдая, выложила новую версию.

Правильно, револьвер «бульдог» никто ей на хранение не передавал, и никакого Семы она не знает. Испугалась, вот и наврала. Револьвер она нашла. Гуляла в Летнем саду, любуясь осенними красками природы, и вдруг нашла. Лежал он под скамейкой, завернутый в тряпочку. Сперва она хотела сдать его в милицию, как положено, а после передумала: побоялась, как бы у папы не было неприятностей. Кроме того, если уж во всем сознаваться, она решила, что «бульдог» ей самой нужен...

— Это для чего же? — полюбопытствовал следователь.

В ответ Жоржетта заплакала. С трудом удалось выяснить, что девчонка, оказывается, успела разочароваться в жизни. Давно хочет покончить с собой.

— С чего же ты разочаровалась, глупенькая? — сочувственно спросил милиционер, доставивший ее в участок. Да и сам следователь, пожилой дядька с красным бантом в петлице, какие носили бывшие красногвардейцы, поглядывал на нее с участливым вниманием.

Словом, проканителься свидетель еще немного, и отпустили бы Жоржетту к папочке. Выругали бы, конечно, велели бы выбросить из головы глупые мысли.

Свидетелем, по доброй охоте примчавшимся в милицейский участок, был старый токарь с «Айваза» Никифор Петрович Уксусов. Это он приметил, как выбросила револьвер Жоржетта. И еще кое-что приметил. Плохо, что его самого сцапали по ошибке. Придрались, черти драповые, что торгует зажигалками. Того не примут во внимание, что надо же как-то кормиться.

Жоржетта не встретилась с Никифором Петровичем в милиции. Следователя вызвали из комнаты, а она осталась с милиционером, заранее радуясь благополучному исходу неприятностей.

Минут через двадцать следователь вернулся в комнату, и сразу все переменилось. Прежнего сочувствия на лице следователя не было.

— Доставишь гражданку на Гороховую, — приказал он милиционеру и стал укладывать в газету отобранные у нее вещи.

— За что? — крикнула Жоржетта. — Я ни в чем не виновата!

— Там разберутся, — не глядя на нее сказал следователь.

Разбираться в этом происшествии выпало ближайшему помощнику Профессора Семену Иванову.

С. И. Иванов

Биография Семена Иванова была похожа на биографии многих молодых чекистов, присланных на Гороховую партийными организациями. На эскадренном миноносце «Константин» довелось ему, обыкновенному машинисту, председательствовать в судовом матросском комитете, после этого дрался он в рядах красногвардейцев, устанавливая Советскую власть. С экспедиционным отрядом балтийцев побывал под Нарвой, где моряки преградили дорогу немцам, затем с полгода возглавлял Чрезвычайную Комиссию в Шлиссельбургском уезде, пока не направили его в аппарат губернской ЧК.

Узнав, что привели какую-то мамзельку, задержанную на рынке с револьвером, Семен Иванов мысленно ругнулся. Бездельники все-таки засели в милиции! Где бы самим выяснить, что к чему, так нет же, всё норовят свои обязанности на других свалить!

Однако беседа с Никифором Петровичем заставила его по-другому взглянуть на рыночное происшествие. Уединившись в кабинете Профессора, он подробно расспрашивал старого токаря и даже попросил разложить на столе колоды примерно так же, как лежали они у девчонки.

Как и Никифору Петровичу, Жоржетта ему не понравилась. Вернее, как-то насторожила.

— Давайте знакомиться, — начал он, наскоро перечитывая коротенький милицейский протокол. — Значит, вы будете Жоржетта Кюрц? Рождения 1903 года? Француженка? Проживаете на Малой Московской, четыре?

Жоржетта молча кивала головой.

— Оружие нашли в Летнем саду под скамейкой? Ага, даже было завернуто в тряпочку? На рынке торговали картами?

И вдруг он вскинулся, глянул на нее в упор:

— А с Пантюшкой давно виделись?

Позднее он и сам не мог объяснить, почему вдруг спросил об этом. Вероятно потому, что не выходила у него из головы «Английская папка».

Спросил просто так, на всякий, как говорится, случай, и сам не поверил нежданному эффекту. Губы девчонки дрогнули, и нечто смятенное, застигнутое врасплох, мелькнуло на ее испуганном лице.

— Я не понимаю... Наверно, это недоразумение... Никакого Пантюшки я не знаю...

— Ну что же, недоразумения тоже бывают, — поспешно согласился он, стараясь выгадать время. — Тогда так, гражданочка, бери вот бумагу, садись за стол и пиши...

— Что писать?

— А все по порядку. Кто такая, на какие средства живешь, откуда раздобыла револьвер, в кого собиралась стрелять... И предупреждаю, баловаться у нас нельзя! Пиши одну правду, понятно?

Теперь можно было собраться с мыслями. Жоржетта писала, изредка на него поглядывая, а он сидел напротив, лихорадочно пытаясь сообразить, что все это должно означать. Сигналы девчонка кому-то подавала, это ясно, про револьвер врет, и теперь выясняется, что известна ей кличка англичанина. Ясно, известна, иначе бы не вздрогнула. Только вот откуда известна, каким образом и, главное, что у них общего? Неужели этот сверхосторожный тип допустил глупейший промах, связавшись с такой пигалицей? А что если вдруг? Нет, слишком это маловероятно!

Оставив дверь кабинета приоткрытой, Семен Иванов побежал в комендантскую. Никогда еще он не нуждался так в рассудительном совете Профессора, а Профессора как нарочно не было. И дежурный комендант, заглянув в свой список, сказал, что вернется товарищ Отто не скоро.

Тогда он решил проверить смутную свою догадку. Вернулся в кабинет, мельком прочел исписанные девчонкой листки и сердито швырнул их в корзинку для мусора.

— За кого нас принимаешь? — спросил он, сокрушенно покачав лохматой головой. — Выходит, за дурачков, которые должны поверить нахальному вранью? Нет, барышня, не выйдет!

— Но я написала правду...

— Вранье это, брехня! И вообще, барышня, неужто ты думаешь, что никто ничего не видит, не примечает? Ты вот сидишь с утра на рынке, выложила напоказ своих трефовых дамочек, мерзнешь, голодуешь, а Пантюшка, между прочим, и знать тебя не желает...

Удар пришелся в точку, вновь дрогнули ее губы.

— Соображать бы пора, не маленькая. Пантюшку в данный момент интересует другая женщина...

— Кто? Кто его интересует? — вырвалось вдруг у Жоржетты.

— Сама знаешь кто — Марья Ивановна!

— Но она же в командировке, в Москве?

— И он там с ней прохлаждается, — быстро нашелся Семен Иванов, чувствуя, что должен использовать удачу до конца. — Обманули тебя, дурочку, облапошили... Мерзни, мол, на рынке, а мы поедем в Москву любовь крутить...