Ноэл Бен - Кремлевское письмо Страница 23

Первые официальные сведения о Полякове получены во время второй мировой войны: он был участником Сопротивления в Голландии, обеспечивал связь с французскими маки.

В конце сороковых годов он объявился в Вене, работал на французов, но вскоре начал работать самостоятельно, продавая информацию тому, кто больше даст. Его информация высоко ценилась. В отличие от других, он не гнался за количеством. Он выходил на рынок три-четыре раза в год, не чаще, но товар предлагал высшего качества.

Он умел заметать следы, но нам удалось выделить четыре основных периода в его действиях: 1956, 1959, 1962 и 1963 годы.

По данным французской разведки, в 1956 году он приезжал в Москву навестить мать и сестру. Он выступал в своей любимой роли — перекупщика картин. Французы утверждают, что он приехал без определенной цели. Но мы получили от них эти сведения только на прошлой неделе и пока не знаем, насколько они полны. За время пребывания в Москве у него был контакт с китайцем, с которым он учился в Париже. Китайца зовут Чу Чанг. Он был связан с китайским посольством в Москве, но вызвал неудовольствие. Вместе с Поляковым они занялись наркобизнесом. Чанг поставлял товар из Китая и сбывал в Москве. Поляков занимался сбытом в Ленинграде и странах Восточной Европы. Чанга задержали и выслали из страны. Чекисты уже почти вышли на Полякова, но французам удалось его спасти — они прислали приманку, на которую чекисты попались. Поляков вышел сухим из воды.

В 1959 году заболела его мать, и он вернулся в Москву. До этого времени он бесплатно работал на французов в благодарность за помощь в 1956 году. Он хотел, чтобы мать уехала вместе с ним. Она отказалась. Поляков остался. Он много читал, посещал музеи. Его часто встречали на литературных и культурных мероприятиях. Очевидно, в этот момент он и вышел на какое-то высокопоставленное лицо. Не исключено — как гомосексуалист. До женитьбы он оставался бисексуалом. Вполне возможно, что он вышел на этого человека благодаря увлечению искусством. Нам точно известно, что восемь месяцев спустя он вернулся в Париж и продал два Мондриана. Через несколько месяцев он купил Пикассо за четырнадцать тысяч долларов. Что он делал с картиной, неизвестно. Он остался в Париже и стал вращаться в мире искусства.

В 1962 году Поляков приехал в Москву. Он пробыл там два месяца, потом вернулся в Париж. О его пребывании в Москве информации нет. Нет никаких указаний, что поездка имела отношение к разведке, кроме одного: вернувшись в Париж, он продал почти всю свою коллекцию.

В 1963 году Поляков сделал первый ход. Он появился в Лондоне с информацией для продажи. Первый небольшой пакет касался советско-румынских отношений. Его купили за пятьсот долларов. Информация полностью подтвердилась. Следующий пакет содержал сведения о советской армии. Поляков только приоткрыл его, показав часть информации. Он хотел пять тысяч долларов, и он их получил. Дальше информация пошла потоком. Поляков просил от пяти до десяти тысяч долларов за каждый материал. Он поставлял первоклассную информацию и за восемь месяцев получил более четырехсот тысяч долларов, но источник держал в секрете.

Как раз в это время произошли два события. Поляков женился. О его жене известно немногое. Вы видели ее фотографию и знаете, когда она родилась. Попытки разузнать еще что-либо о ней ничего не дали. Она появилась в Париже за восемь дней до их свадьбы, затем они исчезли. Те, кто видел ее в Париже, говорят, что она была очень беспокойной, практически не имела средств к существованию и любила Полякова.

Вторым событием стал приезд Полякова с письмом от его информатора. Поляков объяснил, что это высокопоставленный чиновник, принимающий участие в попытке отстранить Хрущева от власти. Он чувствовал возможность создать в Кремле про западную коалицию, которой удастся сместить премьера. Поляков привез информацию обо всем происходящем. Нам он продал за хорошие деньги сведения о положении на Кубе — тогда мы поняли, куда дует ветер.

Перечница заявил, что решение должно быть принято за двадцать четыре часа. Он настаивал на письменном подтверждении от Госдепартамента или Министерства иностранных дел о поддержке своего плана. Смысл заключался в том, что такое письменное заявление явилось бы материальным подтверждением для тех, кто поддерживал высокопоставленного друга Полякова в Москве, что договор с Западом был вполне возможен.

Конкретно он хотел от американцев и англичан письменной гарантии о помощи России в уничтожении Китайского атомного проекта в Лоп-Норе.

Представители американских и английских спецслужб, которые занимались Поляковым, заявили, что двадцати четырех часов недостаточно. Только для обеспечения безопасности операции требовалось больше времени. Поляков возразил, что его контактер предпримет что-либо, только если получит письменную гарантию в течение двадцати четырех часов.

На следующий день письмо было готово, и утром Поляков уже доставил его в Москву.

— На его условия согласились? — Роун не мог поверить услышанному.

— Не только согласились, — грустно улыбнулся агент «Милая Элис», — но и послали открытым текстом с подписью. Полякову осталось вписать только имя получателя выбрав, время и место.

— Непостижимо, — громко сказал Роун.

— Как и Залив свиней, — добавил агент «Милая Элис».

18

Соня

Роун рассказал Ханису, что он видел днем в парке.

— Она с ними говорила? — с надеждой спросил Ханис.

— Почти двадцать минут. Даже забыла о львах.

— Опиши их еще раз, пожалуйста, поподробнее.

— Негритянская пара. Хорошо одеты. Девушке лет девятнадцать-двадцать. Мужчине года двадцать четыре. Рост примерно 180 сантиметров, а…

— С кем из них она больше говорила?

— Трудно выделить, — ответил Роун.

— Через час выходим.

Ханис, Роун и одетый с иголочки негр по прозвищу Крепкий Фред медленно ехали по Гарлему. Была пятница, вечер. Кругом толпился народ.

— Увидишь кого-нибудь похожего на нее или него, сразу скажи, — велел Ханис. Они объехали почти полдюжины баров и ресторанов, прежде чем Роун увидел девушку, немного похожую, на ту, с которой разговаривала Соня.

— Держу пари, она с Ямайки, — объявил Фред, почти открыто рассматривая девушку.

— Не важно откуда, приятель. У тебя в запасе есть похожая?

— Папочка, если у Фреда чего и нет в кармане, он всегда найдет это в бумажнике. Когда она нужна?

— Вчера.

— Сделаем, будь спокоен.

В следующий понедельник Роун и Ханис опять дежурили на своем посту у школы. Буфет, очевидно, привели в порядок, потому что никто не выходил из здания. В полдень Ханис сказал Роуну, что дальше покараулит сам. Роун решил вернуться на такси, но, прежде чем успел поймать машину, кто-то похлопал его по плечу.

— Это вы, проказник?!

Роун обернулся и увидел администраторшу школы.

— Как вам не стыдно, вы должны поделиться с миром своим даром!

— Я хотел прийти, просто не было времени. Надеюсь, начну на следующей неделе.

— Нет, не начнете. Придется ждать до осени. Так вам и надо!

— А почему сейчас нельзя?

— Мы набрали группу. Больше пятнадцати мы принять не можем. Но если вы точно придете, если вы обещаете, я, так и быть, сделаю для вас исключение.

— Когда у вас появились новые студенты?

— Это вас не касается. Главное — появились.

Роун вытащил из кармана пятьдесят долларов и протянул их администраторше.

— Вот задаток. Я приду в понедельник. А теперь расскажите о новых студентах.

Эта просьба удивила женщину.

— С какой стати?

— Я рассказал о вашей школе своим друзьям. Может быть, это именно они?

— Нет-нет, что вы! Эти четверо только сегодня утром прилетели в страну. Они иностранцы.

— Иностранцы?

— Они лауреаты премии Лиги любителей живописи Ямайки.

Вторник Роун предполагал провести в занятиях с Часовщиком Деном и Кукольником, но рано утром получил новый приказ. Вместе с Фокусником и Священником он отправился в Гринвич Виллидж. В кафетерии на Бликер-стрит за столиком их ждал Ханис.

Незаметным кивком головы Ханис указал им на столик в другом конце зала. За ним сидела Соня с ослепительно-красивой девушкой-негритянкой. Не поднимая глаз, негритянка что-то говорила. Соня спокойно слушала. Иногда девушка замолкала, закусывала губу, молчала и вновь продолжала говорить. Соня порой вставляла несколько слов.

Роуну казалось, что Соня хотела утешить девушку, но не знала как. Так продолжалось еще некоторое время. Наконец Соня решилась на что-то. Она наклонилась к девушке, стараясь заглянуть ей в лицо, но та отвернулась. Соня расстроилась, не зная, что делать. Она посмотрела на часы, помолчала, снова наклонилась к девушке и что-то ей сказала. Девушка посмотрела на Соню и улыбнулась. Соня улыбнулась в ответ, поднялась и вышла из кафетерия.