Станислав Гагарин - Три лица Януса Страница 23

— Кружным путем, Джим, — ответил Холидей. — Через Финляндию в Швецию, а потом морем в Данию. Оттуда в Кенигсберг.

— Наши войска, как вам известно, товарищи, готовятся перейти границу Восточной Пруссии.

Подполковник Климов подошел к карте и отдернул штору.

— Настало время серьезно заняться «вервольфом» и восточнопрусской агентурой, которую гестапо и СД оставляют в будущем тылу нашей армии. Впрочем, наш отдел и существует для этого… Начнем с «вервольфа»…

Сотрудники отдела молчали.

Что они знали о «вервольфе»?

«Волк-оборотень» — так переводится это слово. Сказалась в названии немецкая приверженность к напыщенному слогу, символике и мистике.

Ведомство доктора Геббельса настойчиво проводило параллель между будущими «оборотнями» и русскими партизанами. Цель преследовалась двоякая: с одной стороны, объявить отряды головорезов, формировавшиеся исключительно из членов национал-социалистической партии и «гитлерюгенд», народными мстителями, а с другой — заранее распространить миф о их неуязвимости по аналогии с русскими, польскими, югославскими, французскими партизанами.

Организация отрядов «оборотней» началась после минского «котла», показавшего, что война вот-вот перебросится на территорию третьего рейха. Шестого августа 1944 года создание «вервольфа» было оформлено особым актом. Основное руководство по организации отрядов возлагалось на рейхсфюрера Гиммлера, который развернул бурную деятельность, постоянно докладывая главе тысячелетней империи о новых и новых когортах «сильных и смелых», призванных задержать Красную Армию. Наиболее широкой и хорошо оснащенной предполагалось сделать сеть восточнопрусских «оборотней».

— По сообщениям Януса из Кенигсберга нам известно, что формирование «вервольфа» в Восточной Пруссии закончено, — сказал подполковник Климов. — Возглавлял его майор Шмитцель, недавно он заменен оберштурмбанфюрером Гицелем. Штаб «вервольфа» находится в Кенигсберге, на Лёнштрассе, 3/5. Нам также известна часть, примерно одна треть, потайных складов «оборотней», фамилии некоторых командиров отрядов. Это, разумеется, очень и очень мало. Нашим коллегам, армейским контрразведчикам, мы должны дать полную ориентировку, позволяющую обезвредить скрытого врага, стреляющего в наши спины. К сожалению, мы не можем всю эту работу свалить на плечи нашего Януса, так как он выполняет сейчас еще одно важное задание. Впрочем, в последнем сообщении он обещает передать нам эти сведения не по обычному каналу…

Дверь кабинета приоткрылась. Вошел адъютант генерала Вилкса, кивнул всем и сказал:

— Подполковника Климова к Арвиду Яновичу. Весьма срочно.

— Этот кружной путь, особенно переход на территорию Финляндии, помогли мне осуществить русские коллеги. Конечно, после тщательных попыток прощупать цель моего визита в Германию, — сказал Эл.

— Мы отсюда сделали все, чтобы тебе оказали всяческое содействие, Эл, — пояснил Джим.

— Спасибо, Джим. Конечно, они не дали мне никаких явок, никакой связи с их агентурой. «У вас там должны быть свои люди, мистер Холидей», — сказал мне по-английски с техасским выговором один русский чекист. Не удивлюсь, встретившись с ним в Сан-Антонио. Конечно, они правы, русские. Эта их всепоглощающая конспирация, сплошная засекреченность приносит свои плоды. Работать в их стране весьма трудно. Контрразведка у русских хоть куда. А их военная разведка, созданная еще в двадцатых годах знаменитым Стариком Джоном?[21] Вспомни хотя бы «красный оркестр» в Западной Европе, доктора Зорге, столько лет водившего за нос знаменитую контрразведку «джапов», или ту совершенно точную информацию, полученную советской разведкой от ответственных работников Министерства экономики и Министерства информации с помощью латиноамериканского негоцианта, оказавшегося офицером советской разведки, о том, что после взятия Ростова Гитлер обязательно пойдет на Сталинград…

— Тебя прельщает место преподавателя истории разведки в одной из наших школ, Эл? Стареешь, парень…

— Извини, давно не говорил по-английски. Терпеть не могу этот лающий фельдфебельский язык джерри, на котором болтал и думал целый месяц.

— Итак, мое пребывание в Восточной Пруссии прошло удачно, — продолжал Холидей. — Нашего Ирокеза я разыскал, устроился он хорошо, чувствует себя в безопасности. Пользуется серьезным влиянием в СД. Местечко — просто клад для такого человека… Когда я сидел с ним за бутылкой в Кенигсберге, то еще и еще раз мысленно благодарил всевышнего за удачу в Женеве. Ведь если б я не убрал Зероу, тогда на кладбище, он спокойно бы прибыл в Кенигсберг, и в этом случае Ирокезу пришлось бы срочно сматываться из такого уютного гнездышка, как фирма его шефа обергруппенфюрера Бёме… Только и нам он не был бы после этого нужен.

— Это хорошо, Элвис. Скажи мне, как дела по операции «Кактус»? — перебил его Джим.

— Начинает развиваться. Ирокез готовит к этому своих немецких хозяев. Англичане продали нам идею, а сами, как обычно, хотят остаться в стороне. Я их немного щелкнул по носу, перевербовав в Польше нескольких второстепенных деятелей Армии Крайовой. Будут работать для нас. А вообще в Польше «Интеллидженс сервис» чувствует себя посильнее, нежели мы. И нам необходимо срочно укреплять наши позиции в этой стране.

— Послушай, Эл, есть что-нибудь по «Проекту Мэн»? Ты ведь знаешь, что наши «большие мозги» из кожи все лезут, чтобы обогнать немцев. И успехи у них огромные. Но беда в том, что русские тоже интенсивно работают в этом направлении. Мы получили значительную информацию от «Интеллидженс сервис». В Норвегии остались интересные материалы по новому оружию. Немцы стараются любыми путями перебросить запасы тяжелой воды, технологическое оборудование и еще кое-что в Германию. Боюсь, что тебе снова придется поехать в Европу.

У Холидея вытянулось лицо.

— Ладно, ладно. Может быть, поедет кто-нибудь другой, только ты сам никому этого не позволишь доверить. Расскажи мне лучше о твоей встрече в Женеве с доверенным Генриха Гиммлера…

— Я сочинил для тебя и начальства подробный отчет об этой встрече. Кроме того, есть магнитофонная пленка, ведь я записал весь наш разговор. Это интереснее, нежели мой рассказ. Ты лучше скажи мне, как дела у вас и гуверовских ребят из ФБР с теми диверсантами из штата Мэн?

— Откуда ты знаешь об этом, Эл? Ты ведь только что вернулся из Европы…

Холидей усмехнулся.

— Если я скажу, что об этом мне сообщили сами немцы, то ты все равно не поверишь, — сказал он. — Да нет, просто у меня есть в Нью-Йорке дружок, он работает в Федеральном бюро расследований.

— Тогда понятно… Собственно говоря, мы не ожидали, что джерри решатся на продолжение диверсионных актов на территории Штатов в такое время, когда горит уже крыша их собственного дома. Как ты знаешь, до 1940 года они вообще ограничивались лишь сбором разведывательной информации, хотя мы не находились с Германией в состоянии войны.

— Зато они сами уже воевали с нашей союзницей Англией, — перебил Джима Холидей. — И дружили с враждебной нам Японией.

— Вот именно, Эл. Но уже в декабре 1940 года разъездной агент абвера Герхард Кунце, известный в ФБР как нацист из Филадельфии, созвал в одном из чикагских мотелей секретное совещание, на котором присутствовали Отто Виллюмейт, руководитель германо-американского землячества в Чикаго, лютеранский священник Курт Молзан, заместитель Кунце, получавший деньги и указания через германского консула в Филадельфии, и некий Вонсяцкий, ты о нем знаешь, Эл.

— Ну конечно же! — воскликнул Холидей. — Бывший деникинец, который выдавал себя за графа и подцепил на этот фальшивый «аристократический» крючок Марион Риим — наследницу «денежного мешка» из Чикаго…

— Он самый… в его активе прочная связь с японской разведкой, которая провела его на съезде в Харбине лидером созданной на деньги богатой жены Вонсяцкого «Русской фашистской партии». Было это в 1934 году, а четыре года спустя Вонсяцкий стал работать на немцев, вошел в контакт с Герхардом Кунце.

— А куда смотрели парни Гувера? — проворчал Холидей.

— Видишь ли, мы находились тогда вне военных действий, всякой агентурной шантрапе жилось вольготно. В том числе и этому Вонсяцкому, тем более он пронацистскую деятельность маскировал антисоветскими лозунгами. Вот и усыпил бдительность ФБР. Но после встречи со своим «опекуном» Кунце Вонсяцкий перешел к диверсионным актам. С 9 января по 24 декабря сорок первого года Федеральное бюро расследований и страховые компании засекли сорок загадочных случаев — пожары и взрывы — на новой базе авиации ВМС на Аляске, на пяти военных заводах штата Нью-Джерси, на французских и английских судах, на верфях, складах, элеваторах, оборонных предприятиях в штатах Мэриленд, Массачуссетс, Виргиния, Пенсильвания и даже в военно-морском министерстве.