Андрей Троицкий - Операция «Людоед» Страница 26

Стерн видел, как Пискля отпер стеклянную дверь с внутренней стороны и уполз в темноту своей лавочки. По переулку проехала поливальная машина, обдав мостовую струями воды. Асфальт впитал в себя небесную голубизну, шпиль высотки загорелся на солнце, как олимпийский факел. Стерн перешел на противоположную сторону, толкнул дверь и переступил порог мастерской.

Луценко стоял по другую сторону прилавка и протирал тряпочкой декоративную грошовую вазочку.

– Здравствуйте, Георгий Борисович.

Луценко обернулся, поставил вазочку на полку и поправил узел короткого засаленного галстука. Затем снял с носа очки, протер стекла той же тряпкой и прищурился, будто хотел лучше разглядеть Стерна.

– Мы же вчера договорились, что вы придете вечером, – поморщился Луценко. – Утром сюда нельзя.

– До вечера долго ждать, – улыбнулся Стерн. – Кроме того, я боюсь темноты. С детства. Как настроение?

– Какое там настроение, – махнул рукой Луценко. – Сами видите: дом ломают. Меня выгоняют с насиженного места. И что теперь? Сидеть в каком-нибудь Южном Бутово? В этой глухой деревне, которая никогда не станет Москвой? А я тут шесть лет проработал.

Слово «проработал» Луценко произнес с запинкой. Доходы Георгия Борисовича складывались не из той мелочи, что он выручал за починку очков и подгонку линз. Луценко старый опытный фармазон изготавливал на заказ документы приличного качества. Заказчиков подбирал требовательно, с оглядкой. Соглашался работать лишь с проверенной клиентурой или с теми людьми, у кого есть рекомендации от общих знакомых, людей в авторитете. Луценко снова запер входную дверь, прошел за прилавок, поманил гостя. Прошли коридор, Луценко зажег лампочку, толкнул железную дверь, пропустил Стерна вперед. Комнатка без окон была небольшой, тесно заставленной старой бросовой мебелью. Угол отгорожен матерчатой китайской ширмой, расписанной гейшами в цветных кимоно и крупными иероглифами. Рисунки на ткани потускнели от времени, впитав в себя вековую пыль. Хозяин нырнул за ширму, отодвинул от стены фанерную тумбу, вытащил кусок плинтуса, поднял половую доску. Достал из тайника тонкий сверток с готовыми документами.

Он вышел из-за ширмы, развернул вощеную бумагу, положил на маленький однотумбовый стол паспорт и водительские права.

– Теперь вы Заславский Юрий Анатольевич, – сказал Луценко. – Состоите в разводе, бездетны. Прописаны в Москве на Таманской улице. Поздравляю.

Стерн взял в руки паспорт, повертел его и так и эдак, посмотрел на просвет страницы, долго разглядывал собственную фотографию.

– Откуда бланк паспорта? – спросил он.

– Не волнуйтесь, – улыбнулся Луценко. – Я делаю надежные бумаги. Жалобы еще ни разу не поступали.

– Мне нужно знать, откуда взялась корочка.

– Ясно, не из кармана убитого мента. Паспорт тиснули у клиента на одесской барахолке. Тому три года сроку.

Сунув паспорт в карман пиджака, Стерн стал разглядывать водительские права. Полиграфическое исполнение хорошее, не придерешься. Стерн никогда бы не сунулся по этому адресу, если бы не был уверен в самом Луценко и в высоком качестве документов, которые он делает. Милиция давно списала со счетов старого фармазонщика, отбывавшего последний срок еще в стародавние года и не по своей родной, а по мелкой воровской статье. – Хорошо, – Стерн убрал в карман водительское удостоверение, вытащил бумажник. – Вчера вы получили аванс триста баксов. Я остался должен, кажется… Тысячу? – Не совсем так, – Луценко поправил очки. – Тысячу и плюс пятьдесят процентов с общей суммы. За срочность. – Не понял, – покачал головой Стерн. – О надбавке за срочность мы не договаривались.

– Я работал весь вечер и всю ночь. Это же срочный заказ. Обычно на такие дела уходит неделя, даже десять дней. Зураб знает мои расценки, спросите у него. Все без обмана.

– Возможно.

Стерн опустил бумажник обратно в карман, так и не вытащив деньги. – Я свяжусь с Зурабом, потом зайду.

Луценко округлил глаза, бросился к двери, загородил ее грудью, отрезав Стерну путь к отступлению.

– Э, нет. Так дела не делаются.

Пискля опустил одну руку в карман, давая понять гостю, что после такого грубого разговора можно ненароком налететь на перо или схлопотать в брюхо несколько грамм свинца. – Надо заплатить. И только потом помашете мне ручкой.

Стерн, держа руки опущенными, стоял в шаге от хозяина. Неожиданно он выбросил вперед левую полусогнутую руку, наотмашь ударил Луценко ребром ладони в подбородок. Луценко охнул, открыл рот. На пол вывалилась розовая вставная челюсть. Стерн наступил на челюсть каблуком ботинка, раздавив ее в лепешку. Он схватил руку, которую Луценко держал в кармане штанов, до хруста выкрутил кисть. Карман оказался пустым: ни ножа, ни пистолета. Хозяин блефовал. Стерн продолжал потихоньку, чтобы не сломать кости, выкручивать Луценко пальцы. Хозяин закричал и схлопотал чашечкой ладони по уху. Стерн шагнул вперед, ухватил Луценко за галстук, стянул узел на шее. – Ну, сколько я тебе должен? – прошептал Стерн. – Как насчет надбавки за срочность, а?

– Не… Не… Не трогай меня, – прохрипел Луценко. – От… Отпусти…

Щеки и лоб Луценко пошли пятнами, губы затряслись. Кровь прилила к лицу. Он задышал хрипло, прерывисто, раскрыл рот и высунул язык. Стерн медленно, сантиметр за сантиметром, сдавливал узел. Физиономия Луценко сделалась бордовой, глаза расширились, вылезли из орбит. Ноги стали слабнуть и подламываться. Из носа закапала кровь. Луценко больше не мог выдавить из себя ни слова, только хрипел и пускал слюну.

В ту секунду, когда Пискля уже попрощался с земной жизнью, Стерн ослабил хватку, отступил назад. Поправил смятый в гармошку галстук, съехавший на сторону воротник сорочки. Стерн нежно погладил хозяина ладонью по щеке. Луценко вжался спиной в дверь.

– Ну, вижу, теперь мы обо всем договорились, – улыбнулся Стерн. – Сразу бы так.

Луценко перевел дух. Ноги еще тряслись, но Пискля понял, что все обошлось, самое страшное уже позади. Он полез за платком, чтобы вытереть нос.

В эту секунду Стерн притянул его к себе, ухватив Луценко за лацканы пиджака, отодвинул его в сторону, освобождая дорогу. Затем развернул хозяина на сто восемьдесят градусов и резко оттолкнул от себя. Луценко взмахнул руками, но не смог устоять на ногах, полетел в угол комнаты. Спиной повалил китайскую ширму, порвав материю. Очки сорвались с носа, разбились об пол, отлетели под стол. Через минуту Стерн вышел на улицу и неторопливо зашагал к метро «Таганская».

Для телефонного разговора с Зурабом нужно найти подходящее место. Стерн решил, что Пушкинская площадь подойдет идеально. Вокруг полно офисов, магазинов, полно людей с мобильными телефонами. Весьма вероятно, что рабочая частота телефона Юдиной совпадает или близка к рабочей частоте одного из мобильников, хозяин которого находится где-то поблизости. Значит, звонок Стерна трудно засечь, взять под контроль.

Сев на лавочку, Стерн огляделся по сторонам, включил мобильный телефон. Через минуту он услышал в трубке голос Зураба.

– Я остался без денег, – сказал Стерн вместо приветствия.

– Что значит, без денег?

– Денег нет. Я своими глазами видел, как твоего посыльного с чемоданом забрали в больницу врачи. Все произошло средь бела дня на улице. Да, сейчас он в больнице.

– Господи…

– Вечером я пошел к тем ребятам, которые приготовили посылку с игрушками. Мы не смогли договориться, не сошлись в цене. Да и денег у меня не было, чтобы с ними рассчитаться. – Эти новости я уже знаю. Читаю электронные выпуски московских газет в Интернете.

– Но посылку я все-таки забрал.

– Забрал? – переспросил Зураб. – Ну, хоть тут хорошо. А об этих… Не думай о них, не беспокойся. Черт с ними. Значит, так было надо. Пискля сделал, что его просили?

– Сделал. Я только что от него.

– Он жив?

– Жив, – усмехнулся Стерн. – Запомни или запиши мое новое имя, чтобы оформить посылку: Заславский Юрий Анатольевич.

Стерн дважды продиктовал имя по слогам.

– Записал, – ответил Зураб. – Что еще?

– У меня по-прежнему нет помощника.

– Но есть адрес верного человека. На него можешь рассчитывать, как на себя самого. – Сегодня его навещу. Ты поможешь с деньгами?

– Сомневаюсь. Не знаю. Я вряд ли смогу убедить спонсоров снова сделать взнос в кассу. После того, что случилось на юге, наши акции сильно упали в цене. Не все верят в успех. Но аванс за твою работу уже переведен куда надо. Об этом можешь не беспокоиться. Если хочешь, проверь.

– Проверю, – пообещал Стерн. – Перезвоню, через пару дней. Пока.

Стерн отключил телефон, опустил трубку в карман и пошел к метро.

Москва. Шаболовка. 29 июля.

Дверь коммунальной квартиры на последнем этаже открыла женщина неопределенных лет в замызганном халатике. Руки у женщины были мокрыми и красными. До лестничной площадки долетал звук льющейся из крана воды. Видимо, хозяйка стирала в ванной комнате, когда Стерн позвонил в дверь.