Сергей Сергеев - Заговор Страница 28

«Еще хуже!» Мушарраф даже поморщился, представив, какую волну возмущения гибель Беназир поднимет во всем мире.

Генерал любил в свободные вечера поиграть в карты и славился тем, что начинал с высоких ставок. Сейчас ставка была как никогда высока – репутация, жизнь, судьба страны.

Мушарраф думал о том, как, в сущности, легко расколоть Пакистан на враждебные провинции. Он был убежден, что в сохранении страны заинтересована прежде всего армия. Не будет единого государства, развалятся и вооруженные силы. А продажные «адвокаты дьявола» всегда смогут прекрасно устроиться жить и в Калифорнии, и в Лондоне.

Ставка была высока, но рисковать не хотелось.

Мушарраф вызвал из приемной своего помощника – молодого и подтянутого офицера в форме полковника.

– Направьте указания резиденту в Лондоне. Необходимо передать Беназир мою просьбу – пусть перенесет свое возвращение хотя бы на месяц. Она, конечно, спросит почему. Можно откровенно сказать ей, что за это время мы урегулируем разногласия с Верховным судом. Приезд Беназир может сильно накалить обстановку. Мы физически не в состоянии обеспечить ее безопасность. Надеюсь на ее благоразумие. Подчеркните, что это моя личная просьба.

Адъютант записывал, не поднимая головы. Напряженная поза выдавала волнение.

– Надеюсь, она поймет, – еще раз повторил Мушарраф. – Пусть резидент постарается довести до Беназир мысль, что от ее ответа зависят наши договоренности. Если она выступит за свержение президента и правительства, я не смогу назначить ее премьер-министром. Это означало бы капитуляцию с моей стороны. О каком взаимодействии тогда может идти речь? Это не сотрудничество, а борьба на уничтожение. Да, кстати, я не имею права утверждать главу правительства, если следовать позиции верховного судьи. В общем, сейчас ей стоит подождать в Лондоне, пока ситуация не нормализуется. Все понятно?

Адъютант кивнул.

«Ему-то понятно. А поймет ли Беназир?»

В голове от переутомления словно замкнуло все мысли. Стало гулко и пусто, как в опустевшем зале.

«Сегодня от карт стоит воздержаться, – подумал Мушарраф. – Поеду домой высплюсь. Надо же когда-либо отдыхать. Завтра будет тяжелый день».

Предчувствие не обмануло генерала.

Когда рано утром он приехал из своего дома в Равалпинди, где царила патриархальная тишина, его уже ждал адъютант со свежей информацией из Лондона.

– Беназир ответила? – спросил Мушарраф.

– Да, только что получили шифровку.

– Согласна?

– Нет, – коротко доложил полковник.

– Я так и думал. – Мушарраф кивнул, давая понять, что помощник может быть свободным.

Ему было неудобно, что он проявил несвойственное ему нетерпение и сразу же стал выяснять у адъютанта содержание ответа Беназир. Нужно было прочитать самому и без свидетелей. А так – проявил слабость. Нехорошо.

Беназир даже не нашла времени, чтобы написать ему лично. Впрочем, он тоже передал устное послание. Ладно, никаких претензий.

В папке лежало сообщение лондонского резидента Межведомственной разведки Пакистана. Он хорошо знал этого генерала, по собственной инициативе назначил его в Лондон и полностью доверял его информации.

Президенту Исламской Республики Пакистан

генералу Первезу Мушаррафу

Беназир Бхутто восприняла переданную ей просьбу отложить возвращение в страну с крайним раздражением. Высказанные аргументы ее не убедили. По сути дела, она даже не захотела их выслушать.

По информации от близких к ней людей, Беназир Бхутто готова пойти на любой риск – лишь бы вернуться в страну и как можно скорее возобновить активную политическую деятельность. Утверждают, что это продиктовано скорее эмоциями, чем политическим расчетом.

Однако это объяснение представляется неточным, а возможно, и специально доводится до нашего сведения. Эмоции присутствуют, но, вне всякого сомнения, Беназир Бхутто руководствуется заранее продуманным планом действий. По всей видимости, она собирается нарушить известные договоренности сразу же после возвращения в страну.

Ваше обращение, господин президент, вынудило ее приоткрыть карты и разоблачить свои замыслы.

Адекватных объяснений отказа удовлетворить Ваше предложение она не находит. Поэтому и разыгрывает возмущение.

«Молодец, генерал, разобрался в ситуации. Он абсолютно прав. Беназир объявляет мне войну. Вот и верь женщинам, когда они жаждут власти».

Мушарраф еще подумал, не более пяти минут, и вновь вызвал адъютанта.

– Пошлите резиденту новое задание. Пусть еще раз обратится к Беназир и передаст ей копию агентурного сообщения. Того самого, где говорится о теракте против нее. Если она подтвердит, что хочет вернуться в страну, следует передать, что Беназир может появиться здесь только как частное лицо. Пусть жестко заявит: она должна воздержаться от массовых мероприятий! Иначе мы ничего ей не гарантируем. В случае теракта и гибели людей вся ответственность будет возложена на нее лично.

Адъютант выглядел уже бодрее. Было видно, что он разделяет позицию президента.

– Да, и пригласите ко мне посла США. Объясните, что это срочно. Я приму его сегодня вечером.

Мушарраф был уверен, что Беназир ответит отказом и на его второе обращение. Нужно было незамедлительно предупредить американцев, что он складывает с себя всякую ответственность за жизнь этой неистовой женщины. В конце концов, это они настаивали на ее возвращении, а кто будет платить за последствия?

Может, хотя бы американские «друзья» убедят Беназир, что ей лучше отсидеться в Лондоне.

Хотя вряд ли это у них получится.

Кедрову

По достоверным данным, Мушарраф вызвал сегодня поздно вечером посла США в Исламабаде и сообщил, что «Аль-Кайеда» планирует теракт против Беназир Бхутто в момент ее возвращения в Пакистан.

Попытки Мушаррафа убедить Беназир Бхутто задержаться в Лондоне и не участвовать в антиправительственных манифестациях успеха не имели. Она ответила категорическим отказом. В этой связи Мушарраф считает себя свободным от ранее достигнутых договоренностей и снимает ответственность за личную безопасность Беназир Бхутто.

Посол США обещал незамедлительно передать это сообщение в Вашингтон. Однако он полагает, что американская администрация не будет задерживать возвращение Беназир Бхутто в Пакистан. Посол исходит из того, что в данный момент наибольшим влиянием в Вашингтоне пользуются сторонники активного вмешательства в события в различных регионах мира, в том числе с использованием технологий «цветных революций».

Таким образом, занимая бескомпромиссную позицию в торге с Мушаррафом, Беназир Бхутто действует в русле американской стратегии.

Посол США не счел нужным раскрывать свои оценки и планы Мушаррафу, однако строго предупредил, что самоустраниться от обеспечения безопасности Беназир Бхутто президенту Пакистана не удастся. Если она пострадает или тем более погибнет, то за это будет отвечать лично Мушарраф.

Настроение у президента отвратительное. Он не видит выхода из сложившегося положения и убежден, что американцы в любом случае постараются отобрать у него власть.

События в стране развиваются по второму сценарию – прямое столкновение между Мушаррафом и Беназир Бхутто. Это резко усиливает возможности исламских экстремистов, и ситуация может перерасти в третий вариант.

Принимаю меры к получению данных о планах террористов в прилегающих и соседних регионах.

Особый интерес представляют источники, имеющие прямой выход на руководство «Аль-Кайеды». Проблема в том, что они базируются в основном в Пешаваре и Карачи.

О восстановлении связи с агентурой информирую.

Октябрь 2007 года,

Пакистан, Карачи

– Я не могу пропустить это событие, – возражала Валерия.

«Не слишком ли мы много спорим?» – подумал Питер Штайнер.

Где-то в самой глубине подсознания он отдавал себе отчет в том, что не мог бы полюбить серую, бессловесную мышку, согласную с ним всегда и во всем. Такие женщины также попадались на его пути, и очень скоро ему становилось тоскливо. С покорными «ангелочками» все было известно заранее. Спокойствие и предсказуемость превращались в томящую скуку, и он по своему обыкновению сбегал. Лучше уж оставаться одному – больше сюрпризов и впечатлений.

Валерия восхищалась талантами Питера, но всеми силами хотела сохранить свою независимость. Она с редким упорством и даже упрямством отстаивала то, что ей представлялось справедливым и необходимым.

Питер любил, когда ему льстили, – надо же компенсировать постоянную настороженность, присущую его профессии. Неуступчивость Валерии также не представляла для него болезненной проблемы. Во-первых, он понимал ее логику. Во-вторых, она спорила только тогда, когда реально затрагивались ее интересы, а не «разорялась» по мелочам, как многие женщины. Такой склочности за Валерией не водилось. Питер это видел и ценил. Ну и наконец, приятно было видеть Валерию в самых разных проявлениях ее многогранной натуры. Все доставляло удовольствие. Она это чувствовала и никогда не опускалась до оскорблений.