Виктор Михайлов - По замкнутому кругу Страница 3

— Это далеко? — спросил я.

— Почти по дороге, — ответил Лунев и взял мой чемодан.

— Давайте в гостиницу, — согласился я и вежливо отобрал у него чемодан. — Скажите, Лунев, как вас по батюшке?

— Евгений Корнеевич.

— Так вот, Евгений Корнеевич, расскажите капитану Гаеву, как лучше добраться до Верхнеславянска.

— Лучше всего машиной. Дадим из управления «газик». Два часа езды.

Мы быстро вышли каким-то боковым проходом к машине. Я сел рядом с водителем и с удовольствием осматривал город — проспект Свердлова, улицы, названия которых не успевал прочесть, плотные ряды ясеня и черемухи. Листья уже начали желтеть и падать. Проехали оперный театр, большой сквер, памятник Свердлову и остановились возле многоэтажной гостиницы «Большой Урал».

Номер был забронирован, и уже через несколько минут мы были в управлении.

С полковником я знаком: он приезжал в Москву на семинар. Разговор состоялся деловой и краткий.

— Мой заместитель вчера уехал в отпуск, — говорил Шагалов, — будете пользоваться его кабинетом.

Мы прошли в просторную, хорошо обставленную комнату рядом.

— Работу мы уже начали. Старший лейтенант Лунев выезжал на место. На первых порах вам нужны характеризующие данные на Авдеева Семена Григорьевича. Вот вам ключ от сейфа, в нем папка с материалом. Старший лейтенант Лунев будет работать с вами, — продолжал полковник, — связывать с нужными людьми, знакомить с обстановкой.

— Нужно сейчас же отправить капитана Гаева в Верхнеславянск. Второе: к утру списки пассажиров по авиалинии Свердловск-Москва и обратно за первую декаду июня. Третье: для консультации требуется опытный художник, специалист по станковой живописи и реставрационным работам. Он должен хорошо знать местных художников и уметь держать язык за зубами.

— Все? — спросил полковник.

— На сегодня все.

— Тогда я пока отправлю капитана Гаева в Верхнеславянск, — предложил Лунев и, получив молчаливое согласие полковника, вышел из кабинета с Гаевым.

— Вы посмотрите данные на Авдеева, а я еще часа два буду у себя, в случае чего — милости просим.

— О Якуничеве ничего нового? — Мой вопрос настиг Шагалова в дверях.

Полковник вернулся к столу и сел в кресло.

— На заводе отличная характеристика. Якуничев обладал хорошей памятью. Исполнителен. Человек слова: сказал — сделал. Способный инженер с задатками ученого. Готовился к аспирантуре. Говорят, что последние работы в области лазерной техники легко могли дать ему кандидатскую степень. Жил скромно, по средствам. Поддерживал в Ишиме бабушку Марфу Андреевну. Горсовет отремонтировал ей старый дом, в котором Якуничевы живут чуть ли не со времен Коркинской слободы. Отец и мать Глеба Матвеевича погибли в Отечественную войну, воспитала его бабушка. Якуничев холост, жил в коммунальной квартире. В его письменном столе обнаружены письма из Ишима, в некоторых бабушка Марфа Андреевна передает теплые приветы Глаше. Кто это, пока выяснить не удалось. Соседи не помнят, чтобы у Глеба Матвеевича были знакомые женщины. Друзей у Якуничева тоже не было.

— Дома следы поспешного отъезда? — спросил я.

— Нет. Все в полном порядке. Накануне была получка, в среднем ящике стола обнаружены деньги, он взял с собой только двадцать пять рублей.

— У него кто-нибудь бывал?

— Только товарищи по работе, но в дни, предшествующие бегству…

— Бегству? — уточнил я.

— Ну, исчезновению… Не было никого.

— Кто живет помимо Якуничева в этой квартире?

— Дорожный мастер на пенсии с женой и женщина лет сорока, работающая кассиром в кинотеатре. В квартире три комнаты.

Я просмотрел свои заметки в блокноте и невольно усмехнулся — дело становилось все сложнее.

— Ну что ж, Владимир Иванович, спасибо за сообщение. Буду читать рапорт Лунева. — Я проводил полковника до двери. — В случае чего, воспользуюсь вашим разрешением.

— Пожалуйста.

Я достал из сейфа «дело» Авдеева и открыл папку.

«Авдеев Семен Григорьевич. Родился 18 апреля 1944 года в селе Ново-Оськино, Одесской области. Работает землекопом в стройуправлении № 20. Адрес: Нижние Выселки, Зеленая улица, № 9. Общежитие. Комната № 5».

В середине апреля 1944 года гитлеровский гарнизон, отступая на запад, поджег Ново-Оськино. Село занялось огнем. В это время в наскоро вырытой лесной землянке у Евдокии Авдеевой родился второй сын. Первый, Яков, был уже «работник».

Григорий Авдеев с женой и родившимся сыном, названным в честь деда Семеном, выехал на восток. Остановились они в двенадцати километрах от Свердловска, в городе на реке Березовке при впадении ее в Пышму. Григорий работал плотником в строительной бригаде.

В тысяча девятьсот пятьдесят третьем году, прослышав о высоких заработках в Красноярске, Григорий Авдеев сперва подался сам в Сибирь, а затем перевез и семью. Семен Авдеев пошел в школу, но, с трудом дотянув до шестого класса, вынужден был поступить в ученики к штукатуру. Дальше рассказывалось о случайной встрече Авдеева с рецидивистом, сыгравшим немалую роль в судьбе Семена. Этот эпизод был записан со слов близкого друга Авдеева — пастуха из села Ново-Оськино Ионы Хлюпина, а также сельского милиционера Остапа Журбы и Евдокии Романовны, матери Авдеева.

Постучав, в кабинет вошел старший лейтенант Лунев и доложил:

— В двадцать два часа капитан Гаев выехал на «газике» в Верхнеславянск. Его встретит капитан Стрыгин. Комната забронирована в доме приезжих. Я созвонился с одним товарищем из гражданского воздухофлота, встречаемся на аэродроме в двадцать три часа. Если я вам, товарищ майор, не нужен…

— Нужны, Евгений Корнеевич, садитесь.

Лунев опустился в кресло и поправил тесный воротничок туго накрахмаленной рубашки.

— Вы были сами в Ново-Оськине? — спросил я.

— Был. И в общежитии СУ-20 жил неделю. Пришлось вспомнить свою старую специальность крановщика.

— Пока о Ново-Оськине. В каком качестве вы появились в селе?

— Там есть сержант Журба. Славный человек. Три ордена солдатской славы. Брал Киев, дважды форсировал Прут. Сержант служит в Ново-Оськине милиционером, так я к нему приехал в качестве племянника, в отпуск. Познакомился с Ионой Хлюпиным. Душевный парень, правда, не развитой и тяжко болен — у него падучая. С Ионой я подружился. Вместе на зорьке гоняли коров. Мать Авдеева, Евдокия Романовна, добрая женщина, простая, словоохотливая.

— А уехали как?

— Кончился отпуск. Провожали меня добром. Ионе я подарил на память волшебный фонарь. Ну, а здесь в общежитии…

Вошел полковник Шагалов. Взглянув на него, я понял, что случилось что-то серьезное.

— Хорошо, что ты, Евгений Корнеевич, здесь! — бросил он на ходу, увидев Лунева. — Звонили из уголовного розыска. На станции Зеленая Падь, это в восемнадцати километрах от завода, метрах в пятистах от вокзала, в каменном карьере обнаружен труп мужчины лет тридцати. Серый костюм, темно-красный галстук, коричневые полуботинки. Документов нет. Отсутствуют часы и деньги. С оперативной группой выехали судебно-медицинский эксперт и наш человек.

— Вы думаете…

— Думаю, Федор Степанович, еще как думаю. Предчувствие редко меня обманывает.

ПЕРВАЯ НИТОЧКА

Утро выдалось ясное, безветренное, теплое.

Я встал по привычке рано и пошел в управление пешком, рассчитывая где-нибудь по пути позавтракать.

В закусочной я выпил стакан кофе с булочкой и еще не было девяти часов, как входил в управление. «Одним из первых», — подумал я, но на столе меня ждала записка:

Федор Степанович, зайдите, пожалуйста. Шагалов.

Полковник поднялся навстречу, поздоровался.

— Предчувствие меня не обмануло — это Якуничев. Ночью вызвали в Зеленую Падь Стрыгина, и он опознал: капитан знал Якуничева лично. Вскрытие начали в четыре утра. С минуты на минуту должно быть заключение судебных медиков. По мнению врача-эксперта, смерть наступила три дня назад. Причину установить не удалось, но вскрытие даст ответ и на этот вопрос.

— Как обнаружили труп?

— Вчера ночью выпал туман. Железнодорожник, живущий в поселке, возвращался домой, сбился с пути и провалился в карьер. Там он увидел тело, наспех засыпанное щебенкой… От капитана Гаева из Верхнеславянска еще ничего нет?

— Рано. Он в двадцать три часа только прибыл на место. Мы условились, что капитан будет мне звонить ежедневно с девяти до десяти утра и с шести до семи вечера. — Я посмотрел на часы, было без пяти девять. — Пойду к себе, подожду звонка и дочитаю рапорт Лунева. Если что-нибудь будет новое, прошу, Владимир Иванович, постучите мне в стенку.

Вчера я остановился на возвращении Авдеевых в Ново-Оськино.

«Поначалу, чтобы получить разрешение на приусадебный участок, — читал я, — вся семья Авдеевых поступила в колхоз. Но уже в начале шестьдесят четвертого года Семен перешел на кирпичный завод, работа здесь была потяжелее, но заработок выше.