Роберт Маркем - Полковник Сун Страница 35

И действительно, каменная гряда отняла у него куда больше, чем тридцать минут. Теперь он поднимался на скальную площадку, и в этот момент на противоположном конце площадки появился человек и направил на Бонда револьвер.

Это был высокий мужчина в дешевом темном костюме, теперь помятом и порванном. На плече у него висел зеленый пластмассовый футляр для бинокля.

– Доброе утро, мистер Шемс Бонд, – проговорил он с сильным русским акцентом и захихикал. Бонд стоял без движения.

– Я видел вас... сверху, – добродушно объяснил незнакомец. – Мы пойдем наверх. – Левой рукой он указал в сторону холма.

Бонд не шелохнулся.

– Нет? Тогда... застрелю. Мне все равно, – русский топнул ногой. – Мой друг... наверху. – Не сводя револьвера, он сделал поднимающее и несущее движение. – Тяжело. Можно упасть. У меня... в порядке. – Новый смешок.

Все было очень просто. Оставалась крошечная надежда на то, что пока не появился отсутствующий друг, Бонду удастся найти мимолетное укрытие от револьверной пули во время предложенного подъема. Бонд согласно кивнул.

– Молодец, – незнакомец оскалился. – Подойдите сюда. – Левая рука указала на место, с которого нельзя было кинуться в схватку. Бонд подошел.

– Теперь ваш пистолет. Медленно, пожалуйста, без резких движений.

Револьвер настойчиво смотрел в грудь Бонда. Никому не дано прицелиться и выстрелить раньше, нежели чело-веху, который уже навел оружие на цель и готов стрелять в любой миг. Будучи не в силах помочь себе. Бонд вытащил “вальтер” из заднего кармана и протянул его на ладони.

– Благоразумно... Бросьте его.

Еще один шанс упущен. Бонд отшвырнул автоматический пистолет в сторону и услышал, как тот брякнулся о камень.

– Ваш друг... – жест в направлении побережья. – ... не поможет, а? Теперь... следуйте, мистер Бонд. Не торопитесь, не торопитесь.

Бонд хотел было уже повиноваться, как вдруг его конвоир зашатался, словно от сильного удара в спину, и откуда-то снизу послышался резкий характерный хлопок патрона среднего калибра, за ним немедленно последовал тихий, но отчетливый лязг передернутого винтовочного затвора. Вдалеке едва слышно прокатилось запоздалое эхо.

Рука, державшая револьвер, опустилась. В устремленном на Бонда взгляде застыло жуткое выражение изумления и мольбы объяснить, как такое могло случиться. Бонд хрипло произнес:

– Это стреляли с пляжа из винтовки. Его сердце глухо стучало. Он так и не узнал, были ли поняты его слова. Русский сделал полуоборот, чтобы посмотреть назад, но грянувший в этот момент второй выстрел вывел его из равновесия. Подкошенный, он рухнул и уткнулся лицом в щебень. На плече и чуть выше поясницы темнели пятна крови.

Схватив свой “вальтер”, Бонд бросился к пляжику и спустя две минуты был уже там. Лицас столкнул шлюпку в воду и сел за весла.

– Превосходный выстрел, Нико, – сказал наконец Бонд.

– Тебе понравился? Целиться пришлось вверх, однако, воюя в Греции, к этому привыкаешь. Да здесь не было и двухсот ярдов. Этой своей подружкой я срезал однажды фрицевского унтера с шестисот. – Он любовно кивнул лежавшей теперь на коленях Бонда винтовке “ли энфилд”. – Сегодняшние наши клиенты начисто забыли о том, что существуют винтовки. Если в радиусе пятидесяти футов они никого не видят, то думают, что в безопасности. Бьюсь об заклад, наш друг на скале был немало удивлен, когда я его зацепил.

– Да уж, – глухо ответил Бонд, вспомнив выражение лица русского.

– Я следил чертовски внимательно, но пока он не возник перед тобой, даже не подозревал о его присутствии.

– А он тебя видел. Сам мне сказал.

– Вот как? Тогда с его стороны совсем непростительно так светиться, да еще стоять, размахивая пистолетом перед твоим носом. Кстати, кто он такой?

– Человек Аренского. Патрулировал холмы, увидел меня и спустился, чтобы перехватить.

– Боюсь, мы очень рассердим бравого генерала. Но будем надеяться, что он не станет пытаться вмешиваться в наши планы на сегодняшний вечер.

XVI. Временный капитан

В полдень “Альтаир” находился в пяти милях к югу от порта Вракониса, и его курс лежал на северо-восток. Видимость была превосходной, обещая хорошую погоду, но море еще играло, и каик, устремленный наперекор волнам, то и дело неуклюже переваливался. Более неуклюже, нежели позволяла бы опытная рука у штурвала.

Георгис Ионидес имел сравнительно небольшой опыт в вождении судов такого класса, хотя собственным судном – двадцатичетырехфутовым мотоботом “Цинтия”-он управлял с завидным мастерством. Он очень надеялся, что прежде чем погода улучшится, она не станет хуже; он боялся не за себя – последующие несколько часов плавания пройдут под прикрытием того или иного острова – а за свою “Цинтию” и за людей, правда, в меньшей степени, которые теперь находились на ней. Зачем им понадобилась именно она, и куда они направляются?

Однако все по порядку. С довольной ухмылкой Георгис переложил штурвал на несколько делений влево, и “Альтаир” плавно соскользнул с гребня волны. Он быстро постигал искусство управления “Альтаиром”, да ведь он все схватывал на лету. Все дело в инстинкте, в том, что он прирожденный моряк. Дед частенько говаривал... А впрочем, ладно. Эти люди. Они, без сомнения, затеяли что-то противозаконное. Греки-то, мужчина и девушка, спокойные, вполне внушают доверие, но англичанин с его горящим взором, конечно же, сорвиголова. Георгис Ионидес понял это сразу. Он нисколько не удивился, когда часом ранее эти люди перенесли на “Цинтию” два завернутых в мешковину предмета, сильно смахивавших на винтовки. Георгис, разумеется, вежливо повернулся спиной и сделал вид, что интересуется только погодой. Недаром же он был уроженцем ионического острова Кефалиния. Кефалинийцы так обделывают свои дела – все видят, все примечают, но рот держат на замке.

Именно так он и молчал – открыл рот лишь затем, чтобы сказать “да” – когда в гавани к нему подкатил этот афинянин и за три тысячи драхм (половина сейчас, половина потом) предложил обменяться посудинами на 36 часов. И когда афинянин поставил условием, что обмен должен состояться не здесь – на якорной стоянке, а в открытом море южнее острова, и что он должен выждать, по меньшей мере, полчаса, прежде чем отправиться куда-либо, он попросту кивнул головой, словно такие предложения ему делают каждый день. Не выказал он удивления, не говоря уж о недовольстве, и тогда, когда афинянин тоном, не терпящим возражений, велел ему сразу же после свершения сделки взять курс на юг к острову Иос и оставаться там, покуда ему не дадут знать на следующий день к полудню или к вечеру. Весело и с готовностью он плыл на юг, делая свои восемь узлов, пока “Цинтия” не скрылась за горизонтом. Затем, недолго думая, он круто повернул штурвал и взял курс на северо-запад.

Просто Георгис с самого начала не имел никаких намерений плыть на Иос. По крайней мере, сегодня. Часам к шести вечера, не позже, он пришвартуется в порту Пароса. А утречком, встав пораньше, он преспокойненько с попутным ветром устремится на юг к Иосу, и у него еще останется времени с избытком, чтобы как ни в чем не бывало сесть у дверей портовой таверны и, попивая кофе, дождаться “Цинтии”. Он усмехнулся своим мыслям и позвал двоюродного брата – паренька лет четырнадцати, который помогал ему на “Цинтии”, и который теперь грелся под ласковыми лучами солнца на крыше надстройки “Альтаира”. Когда мальчишка прибежал, Георгис сказал ему несколько слов, указал направление и, оставив у штурвала, прямиком направился в салон. Когда они оказались под защитой Вракониса, море умерило нрав, да к тому же с этой стороны острова нет мелей.

Следуя указаниям афинянина – ни в чем себе не отказывать, он налил себе стакан “окитро” и уселся на одной из скамей. Он с наслаждением отведал благородный напиток, который вел свою родословную с острова Наксос, и который можно достать лишь там, да еще на Иосе и на Враконисе, и подумал, что для выпивки время, пожалуй, еще не наступило, но, в конце-то концов, он ведь в отпуске. Обманчиво слабый напиток, мягкий и тягучий, с привкусом горьковатой лимонной цедры и подслащенной остроты мякоти, расслабил его.

Раскурив сигарету, он выглянул в иллюминатор. В ста ярдах от них лежала юго-западная оконечность безымянного островка, на котором стоял огромный дом, где, было известно, живет сейчас богатый иностранец и развлекается с местными мальчиками. Похоже, эти люди считают, что здесь на островах им все дозволено! Георгис сделал гримасу отвращения. Потом он заметил, что какой-то человек в темном костюме – быть может, сам иностранец – стоит на террасе и смотрит прямо на него. Пока Георгис, прищурив глаза от яркого солнечного света, наблюдал, человек юркнул в дом и почти тут же вернулся, но не один. Этот второй, подолгу не отрываясь, стал изучать “Альтаир” в бинокль, затем он передал бинокль первому. Теперь первый смотрел в бинокль. Наконец к двум наблюдателям поспешно присоединился третий. Казалось, всех троих очень интересовал проплывавший мимо каик. Георгис никак не мог понять причин этого интереса. Он встал, подошел к борту и дружески помахал рукой.