Хайнц Хене - Пароль: "Директор" Страница 36

Его настоящее имя, как и мир, в котором он жил, остались тайной. В советском торговом представительстве в Берлине он называл себя Эрдбергом; в берлинском коммунистическом подполье его знали как Карла Кауфмана, а для Разведупра он был полковником Александровым. Сегодня друзья Шульце-Бойзена убеждены, что его настоящее имя — Василий Бергер, родившийся в 1905 году в Москве, в 1929 году — рецензент московского издательства, а с 1930 года агент советской разведки.

Тем не менее с уверенностью можно сказать только то, что Эрдберг с 1935 года работал в советском торгпредстве в Берлине, и в его обязанности входило создание шпионской сети в Германии. В наследство от советника посольства Сергея Бессонова, который в тридцать седьмом при довольно загадочных обстоятельствах исчез из Берлина и стал жертвой сталинской «чистки», ему досталась совсем крошечная организация. Бессонов наладил связь торгпредства с сетью информаторов, которая охватывала даже Министерство экономики рейха. Главным информатором был обладателем знаменитой фамилии: доктор права и философии Арвид Харнак — сын историка Отто Харнака и племянник великого теолога Адольфа фон Харнака, да и сам один из лучших умов в среде германской бюрократии. Скромный, интеллигентный, с легким налетом аскетизма, но не без чувства юмора и склонности к жарким дискуссиям, Арвид явно воплощал немецкий идеал высокопоставленного министерского чиновника, и в то же время долгие годы беспрекословно служил своим советским хозяевам. Он обладал суровой убежденностью догматика, зато ему недоставало живости и импульсивности его будущего партнера Шульце-Бойзена.

Харнак родился 24 мая 1901 года в Дармштадте. Его рано заинтересовали марксистские экономические теории, которые сделали из него убежденного коммуниста. Он был приверженцем так называемой «Гессенской школы», возглавляемой профессором Фридрихом Ленцем, который считал, что германская экономика должна заимствовать (его собственными словами) «принципы тотального планирования свободной от эксплуатации экономики».

Ленц считал советский пятилетний план примером воплощения подобных принципов. Какое-то время он сотрудничал с национал-большевистскими кругами Сопротивления, возглавляемыми бывшим социал-демократом Эрнстом Никишем. Тем не менее Ленц считал открытым вопрос о том, сможет ли советская плановая экономика служить образцом для находившейся на полпути между капитализмом и коммунизмом экономики Германии. Он возражал против рабского копирования плановой экономики России, и его главной темой была Германия, независимая как от Востока, так и от Запада, а это требовало «откровенного обмена мнениями с возрожденным большевиками восточным империализмом», чтобы найти в конце концов экономическое устройство для Германии, «удовлетворявшее требованиям специфики нашей ситуации».

Однако ученик Ленца Харнак на этом не остановился. Для него не существовало ничего более двусмысленного, чем колебания германской политики между Востоком и Западом, и он утверждал, что будущее Германии нужно искать на Востоке. Германия может обеспечить свои национальные интересы только через сотрудничество с коммунистической Россией.

Для него это не было вопросом политики с позиции силы, а скорее идеологии и социального строя. Еще летом 1931 года во время ночных прогулок по Марбургу он говорил своему другу, историку Эгмонту Зехлину, что время политики по принципу «куда ветер дует» закончено, теперь каждый немец должен решить, встанет он на сторону рабочих или капиталистов, потому что национальные проблемы стали социальными. Его убежденность брала начало в двух с половиной годах исследовательской работы в качестве рокфеллеровского стипендиата при университете в Мэдисоне, штат Висконсин. В 1926 году он уехал в Америку, воспитанный семьей в национальном духе, но работа над диссертацией «Домарксистское рабочее движение в Соединенных Штатах» все ближе знакомила его с социализмом. Американский стихийный капитализм, неуклонно шагавший к катастрофе «черной пятницы» и мировой депрессии, по его мнению, прокладывал дорогу марксизму.

Убежденность Арвида в том, что американская экономическая система не обеспечит разрешения современного кризиса, поддерживала аскетичная, но очаровательная американка Милдред Фиш, преподаватель литературы Мэдисонского университета. Ее захватило распространенное в американских университетах того времени движение за социальные реформы. Эрудиция и глубокие демократические симпатии молодой женщины привлекли Арвида Харнака, и в 1926 году они поженились. Как верная жена, Милдред всегда поддерживала деятельность мужа, хотя она в принципе была далека от политики, а её главным интересом оставалась литература — даже в камере смертников она переводила Гете.

Еще студентом Харнак понял, что Америка — чуждая ему страна. Даже в своей работе по истории американского профсоюзного движения Арвид предсказывает, что Соединенные Штаты пойдут по пути, который он выбрал для себя — к марксизму. Лекции Ленца ещё более усилили его уверенность в том, что будущее принадлежит коммунизму.

Первые связи с Россией появились у Харнака в 1930 году после завершения экономического образования в Гессенском университете. Они с Ленцем создали в Берлине «Общество по изучению советской плановой экономики» (известное как «Арплан») и вскоре получили активную помощь со стороны торгпредства и посольства. Большинство членов общества отнюдь не были коммунистами, среди них можно было встретить и таких ученых, как эксперты по Востоку Хетч и Мехнерт, которые в своих выступлениях на ежегодном собрании общества в берлинском отеле «Берлинский кайзер» выказали мало пристрастия коммунизму.

Однако Бессонов, бывший прекрасным оратором и собеседником, умел внушить доверие и расположить к себе людей. Ему удалось склонить симпатизировавших марксизму членов «Арплана» на сторону Советского Союза. Деятельность Бессонова была направлена на то, чтобы ещё теснее связать с русскими секретаря общества Арвида Харнака. В 1933 году он устроил своему другу Харнаку и ещё двадцати трем членам «Арплана» поездку в Россию, где их принимали высшие советские функционеры. Харнаку больше всего запомнилась встреча с Осипом Пятницким, главой ОМС и организатором одной из самых значительных агентурных сетей коммунистов.

Однако захват власти фашистами вынудил Ленца и Харнака распустить «Арплан». Арвиду даже пришлось на время покинуть Берлин и завершить свое юридическое образование в Йене. Тем не менее он продолжал придерживаться прежних взглядов на будущее как просвещенную, специфически немецкую форму коммунизма. В 1934 году он возвращается в Берлин, настроенный к решительной борьбе за свой рейх, государству с полностью планируемой экономикой.

Теперь Харнак становится экспертом-консультантом и поступает на службу в Министерство экономики в качестве научного ассистента в отдел зарубежной валюты. Впоследствии его назначили правительственным советником, а в 1942 году — старшим правительственным советником, что свидетельствовало об эффективности его работы, отмеченной расположением самого высокопоставленного руководства. Ни один человек в Министерстве не сомневался, что референт отдела «Америка-Основные вопросы» был прилежным слугой Третьего рейха.

Тем временем 8 июля 1937 года он вступил в нацистскую партию, получил членский билет № 4153569 и проявил должное рвение истинного национал-социалиста в качестве лектора в Школе зарубежной политики Розенберга. Вряд ли хоть одна живая душа знала, что за внешностью обычного служащего скрывается фанатизм марксистского догматика, решившего неуклонно идти до конца своим путем — в тесном сотрудничестве с русскими товарищами.

Никто не знает, когда Харнак получил от советской разведки первое задание. Когда его однокашница, убежденная сторонница марксизма экономист Маргарет (Грета) Лорке в 1933 году возобновила знакомство с ним в Берлине, он уже числился в списках информаторов советской сети. Грета Лорке утверждает, что Харнак уже тогда передавал в Москву экономические доклады, а русское руководство строго приказывало ему держаться подальше от Германской коммунистической партии.

В противовес Харнаку, Грета Лорке состояла в членах партии и была полностью посвящена в тонкости подпольной работы. Они были знакомы ещё с Мэдисонского университета, но затем потеряли друг друга из вида. В 1930 году Грета уехала в Цюрих под предлогом работы помощником адвоката, но на самом деле по заданию партии. В её обязанности входило представлять партийные интересы в «Союзе интеллектуальных профессий», группе левых интеллектуалов, «созданной как организация прикрытия, но фактически работавшей под руководством коммунистов».

Только через три года партия приказала Грете вернуться в гитлеровскую Германию, где её новым союзником стал Харнак. Она стала преподавать американское коммерческое законодательство и к тому же работала для нацистского расово-политического управления: переводила на английский речи Геббельса, а иногда отрывки из «Майн Кампф» Гитлера. Однако в свободное время Грета копировала секретные отчеты, которые Харнак тайно приносил из Министерства экономики, записывала любую поступавшую от него устную информацию и переправляла её с курьерами.