Аргентинский архив №1 - Магомет Д. Тимов Страница 39

— Всё правильно, — кивнул Котов. Набрал полную грудь воздуха, словно бы хотел произнести что-то из ряда вон, но в последний момент махнул рукой и, неожиданно улыбнувшись, протянул Ивану руку. — Всё сказано, ребята. Я ухожу, вы — через пятнадцать минут. Встретимся в Буэнос-Айресе. Adios, amigos[47]!

Пожав руку и Андрею, Котов подхватил со стола свою фетровую шляпу, ещё раз глянул за портьеры окна, подмигнул:

— А всё-таки наша зима ни с чем не сравнится, верно, хлопцы? А встретимся мы так и вообще в лете…

Нахлобучив шляпу на голову, майор стремительно вышел, прикрыв за собой дверь. Пророкотали поспешные шаги по лестнице, где-то внизу хлопнула входная дверь.

Андрей хмыкнул, почесал в затылке:

— Вроде как готовились к этому, тренировались, учились… А страшновато.

— Вот и всё об этом человеке, как говаривала незабвенная Шахерезада, — буркнул Иван, доставая из шкафа дорожный мешок. — Кончай философствовать, физик-лирик, собирай шмотки. Нам ещё всю ночь ехать.

23 ноября 1950 года. Буэнос-Айрес. Американское посольство.

Джозеф Баркли, третий секретарь посольства США, задумчиво вертел в руках гаванскую сигару, которую только что вынул из шкатулки палисандрового дерева, стоявшей на каминной полке в его рабочем кабинете. Проведя сигарой над верхней губой, Баркли зажмурился, как кот при запахе деревенской сметаны и глубоко вдохнул дурманящий аромат табака.

Курить он бросил около года назад Вредная привычка, к которой он пристрастился в курилках Конгресса, когда ещё работал мальчиком на побегушках у одного политикана из Калифорнии, отрабатывая государственный грант на образование, была его наказанием все годы служения на дипломатическом поприще. На свою беду, курить юный Джозеф пристрастился именно «гавану», а её стоимость постоянно пробивала бюджет скромного государственного служащего, как японская торпеда борт американского линкора.

Бюджет со временем вырос и окреп, но и цена на сигары сделала скачок следом. И когда Баркли вдруг собрался с духом и, последовав совету своего очередного начальника, ярого противника табакокурения, завязал с вредной наклонностью, то даже почувствовал приятное облегчение. Но с той поры коробка отменных сигар неизменно украшала его камин. За редким исключением, гостям он этот деликатес не предлагал, но сам время от времени вдыхал благостный аромат далёкой отсюда Кубы.

Когда в дверь еле слышно постучали, он невольно сморщился, отложил вожделенную сигару на серебряное блюдо в стороне, принял вид озабоченного делами государства служащего и слегка нетерпеливо:

— Ну, что там у тебя?

Бледной тенью человека в помещение скользнул Алан. Его пшеничная чёлка постоянно падала на глаза, он нервно смахивал её одной рукой, в другой помощник бережно прижимал к тщедушному телу рабочую папку. Джозеф слегка поморщился: папка означала если не очередную неприятность, то, по крайней мере, хлопоты, а вот работать сегодня третьему секретарю посольства категорически не хотелось. Но он отреагировал должным образом, переложив с места на место пару ничего не значащих писем на столе. Негоже было подчинённым расслабляться, глядя на начальство, которое бьёт баклуши.

Коэн раскрыл папку, достал пару листков, положил перед Баркли.

— Что это? — тот только слегка повёл бровью, рассматривая лежащий перед ним гербованный документ.

— Очередные прошения на въезд в нашу страну. Политические беженцы. От режима Перона.

— Да? — слегка оживился Баркли. — И что же им настолько не нравится в этой столь благословенной Аргентине?

Алан слегка наклонил голову к плечу, что должно было означать нечто вроде ироничного «Да кто их, местных варваров, разберёт?». Но вслух, как и положено дипломату он этого не сказал, а выдохнул:

— Господин Миллер просил подписать и направить в отдел негласной проверки.

Миллер был первым секретарём посольства и той ещё сволочью. Вполне мог бы сам озадачиться проверкой этих «инакомыслящих» вместо того, чтобы в служебное время кататься на яхте с вдовой местного овечьего магната. И это при скучающей в Висконсине родной жёнушке! Сам Баркли отнюдь не был моралистом, но и столь явного адюльтера категорически не одобрял. Мало ли чего говорят сейчас тут об Америке и её представителях… Теперь ещё газетные писаки начинают охоту за похождениями первого секретаря посольства и его «колибри», как сам он не без определённой доли сарказма называл свой предмет обожания весом около центнера…

Ален не уходил, и Баркли был вынужден поднять на него глаза.

— Что-то ещё?

— Да, сэр. В приёмной ожидает аудиенции мистер Уолш.

Баркли вздрогнул. За те месяцы, что резидент американской разведки пребывал в зоне его юрисдикции, они встречались лишь единожды. Вопреки всем опасениям, господа шпионы оказались действительно личностями неприметными, на контакт с посольством практически не выходили, только недавно, когда одного из помощников местного сенатора вытащили из канализационного коллектора с явными признаками насильственной смерти, Уолш вдруг неожиданно для себя отметил, что с прибытием этой троицы криминогенная ситуация в столице Аргентины в части насильственных умерщвлений значительно ухудшилась.

Полиция с ног сбилась, но так и не смогла выяснить, кто стоит за чередой убийств, и, что самое интересное, не могла понять мотивов этих преступлений! Для серии их просто не было — настолько непохожими были все эти злодеяния. Для банальных разборок уличных банд — слишком дерзко, да и опять же поводов для такой дикой серии ни у кого из местных бандитов найтись не могло. Все убиенные принадлежали к определённым кругам городской аристократии и в той или иной мере входили в «дальний круг» знакомых Перона. А с этим господином шутки были плохи.

И тогда в посольство пришёл наконец загадочный мистер Уолш…

За всю свою карьеру посольского Баркли как-то не доводилось сталкиваться с представителями разведки. Нет, естественно контакты со спецслужбами случались, но, как правило, исключительно на бюрократическом уровне, из разряда «подай-принеси»: подготовка справок, документов, виз… А тут перед ним воочию возник один из тех, кто стоит на стороне интересов Америки, находясь в глубокой тени. И, как оказалось, он совершенно не походил на Супермена из популярных комиксов 30-х…

Уолш вошёл в кабинет бесшумно, практически влился в окружающую его новую обстановку, скользнул к указанному хозяином креслу и замер там в ожидании. Его усталые глаза с печальным вниманием глядели на хозяина скромных дипломатических апартаментов.

Баркли некоторое время беззастенчиво пялился на скромного гостя, но на того вызывающее поведение хозяина кабинета не произвело совершенно никакого воздействия. Он обводил взглядом стены с много численными фотографиями и дипломами