Двойное сердце агента - Андрей Болонов Страница 43

И Крамаренко развернулся и побрел по перрону.

– Спасибо, Семен! – крикнул ему вслед Олейников.

Крамаренко обернулся, с улыбкой подмигнул Олейникову и пошел прочь.

* * *

Широко взмахивая руками и отфыркиваясь после каждого гребка, Плужников плыл по дорожке недавно открытого бассейна «Москва». Когда-то тут стоял храм Христа Спасителя, в тридцать первом году его снесли, чтобы построить Дворец Советов, но возвели лишь фундамент, который и простоял почти тридцать лет. Наконец год назад о недострое вспомнили, и в целях пропаганды физкультуры и спорта среди населения фундамент был превращен в большой бассейн под открытым небом.

Плужников доплыл до конца дорожки, развернулся, намереваясь одолеть еще одну дистанцию, но в этот момент рядом с ним взметнулся фонтан воды, пошли пузыри, и через мгновение над поверхностью воды показалась голова Олейникова.

– Здрасьте, Пал Михалыч! – приветствовал его Олейников. – Давненько я с вышек не прыгал…

– Здравствуйте, Петр Алексеевич! – откликнулся генерал. – Экзотическое место для встречи вы выбрали.

– Конспирация, – оглянувшись по сторонам, с ироничной таинственностью произнес Олейников. – Меня майор Зорин научил. В вашей конторе «крот» шуршит, а здесь – все на ладони. «Крота-то» не поймали?

– Занимаемся. Отрабатываем версии. И мне почему-то стало казаться, что прослеживается какая-то связь с одной историей десятилетней давности.

– Вот как? – заинтересовался Олейников. – Вы, случайно, не о том «горячем» приеме, который был оказан мне на Родине?

– В том числе, – кивнул Плужников. – Думаю, ваш арест, исчезновение донесений и уничтожение генерала Кубина – звенья одной цепи. Помните блокнот Кубина, который вы мне передали перед отъездом из Москвы? Я почитал его… Так вот, генерал пытался выяснить, кому выгодна раскрутка «Ленинградского дела». И наткнулся на очень серьезных людей.

– Копнул слишком глубоко?

– Думаю, поэтому его и устранили. Одним из обвинений против генерала был ваш побег за границу. Якобы не было никакого задания, а вы бежали к отцу – весьма состоятельному человеку в США, а с Кубиным договорились за деньги, чтоб он обеспечил «коридор». Поэтому ваши донесения и пропали. Так что «крот», не исключаю, шуршит еще с тех времен…

* * *

– Вырастили урода! Ты где шлялся всю ночь?! Мерзавец! – лупил Сидоров по щекам своего сына Костика, валявшегося на постели среди скомканных простыней и пустых бутылок из-под виски.

С трудом понимая, что происходит, двадцатипятилетний отпрыск вяло закрывал голову руками и лепетал:

– Папа, не надо…

– Ах, «не надо»?! Я тебе дам «не надо»! – орал Сидоров, хватая с пола разбросанные вещи Костика. – Ты где куртку порвал? Скотина! Все пьянки-гулянки!

– Мы ж просто мальчишник… Папа, не надо! По лицу не надо! У меня же свадьба…

– Мальчишник, твою мать! А если до Хрущева дойдет? Думаешь, некому донести о твоих проделках? У меня доброжелателей полно! Ты хоть об этом подумал, урод?! – вскричал Сидоров и со всего маха хлестнул сына курткой по лицу.

Из куртки вылетела перетянутая резинкой пачка долларов и шлепнулась на пол. У Сидорова округлились глаза.

– Это откуда? – спросил Сидоров, трясущимися руками поднимая пачку.

Костик не ответил. Сидоров размахнулся и со всей силы ударил его кулаком по лицу. Капли крови брызнули на белую простыню.

– Я спросил: откуда?! – повторил Сидоров, свирепо вращая глазами.

– Яша дал… – ответил, хлюпая кровью, Костик.

– Сука! – выругался Сидоров и нервно заходил по комнате.

– Папа, прости… я больше не буду… – заскулил Костик.

– Ты что, не понимаешь? Это чистой воды уголовка! – зарычал Сидоров, потрясая пачкой долларов.

– Я понимаю… я больше не буду…

Сидоров, спрятав валюту в карман, подошел к сыну, с ненавистью посмотрел на него, замахнулся, но бить не стал, сплюнул и сквозь зубы процедил:

– Мразь! До свадьбы – сидеть дома. Если что – убью!

И вышел из комнаты, хлопнув дверью.

– Козел… – бросил ему вслед Костик, размазывая по щекам кровь и слезы.

* * *

Выскочив из спальни сына, Сидоров с грохотом пронесся по коридорам дачи и влетел в свой кабинет. Задернув занавески, Сидоров подбежал к книжному шкафу и нажал на потайную кнопку под одной из его полок. Полка отъехала в сторону, обнажив в стене дверцу бронированного сейфа. Щелкнул замок.

Сидоров достал из кармана изъятую у сына пачку долларов и швырнул ее в сейф… рядом с другими уже лежавшими там толстенными пачками зеленых американских банкнот.

* * *

– У вас медики какие-нибудь знакомые есть? – спросил Олейников, растираясь полотенцем в раздевалке бассейна.

– Заболели? – с сочувствием поинтересовался Плужников, застегивая рубашку.

– Не я… один антиквар, – сказал Олейников, доставая из кармана пиджака, висевшего в шкафчике, завернутый в носовой платок пузырек и протягивая его Плужникову. – Так сильно захворал, что даже это лекарство не помогло. Сделайте, пожалуйста, анализ компонентов. Пробовать на язык не рекомендую, а вот противоядие хорошо бы получить. На всякий случай, на будущее.

Плужников развязал платок, покрутил пузырек в руках, посмотрел на свет и, снова аккуратно завернув, спрятал в карман.

– Но это не главное, о чем я вас хотел попросить, – продолжил Олейников. – Тут такое дело, Пал Михалыч… мне надо доллары на рубли поменять.

– Доллары? – удивленно взметнулись брови у Плужникова.

– Не бойтесь, товарищ генерал, – успокоил его Олейников, – уголовкой в чистом виде я не занимаюсь. Только ради пользы дела. У меня есть информация, что человек на заводе, который мог быть завербован Томасом, имел в Москве контакт с неким валютчиком Яшкой. Хорошо бы меня свести с этим Яшкой… Только так, чтоб никого не спугнуть.

* * *

Ближе к вечеру Зина занесла в кабинет Плужникову ответ на его запрос. Генерал открыл папку, извлек листок с грифом «секретно» и прочел:

«В ответ на ваш запрос сообщаем, что в картотеке КГБ СССР лиц, причастных к осуществлению незаконных валютных операций и имеющих имена «Яков», «Яша», «Яшка», а также сходные с ними, не выявлено».

– Что-нибудь еще, Павел Михайлович? – спросила Зина, глядя на задумчивое лицо генерала.

– Вот что, Зиночка… соедините меня с Олегом Гудасовым!

* * *

– Собаки прошли все виды испытаний, – объяснял доктор Газенко, вводя облаченных в белые халаты Царева, Онегина, маршала Недолина и академика Закарповича в лабораторию института авиационной и космической медицины. – Они могут длительно находиться в кабине без движения, могут переносить большие перегрузки, вибрации, умеют сидеть в своем экспериментальном снаряжении, давая возможность записывать биотоки сердца, мозга, артериальное давление…

Навстречу членам комиссии, весело повиливая хвостиками, выбежали четыре дворняжки, обнюхали всех по очереди и сели рядом с Царевым.

– Чувствуют, кто главный! – улыбнулся Газенко.

– Ну что, Сергей Павлович, выбирайте очередных смертниц, – съязвил Закарпович.

– Н-неудачная ш-шутка, Р-ростислав Карлович, –