Роберт Ладлэм - Директива Джэнсона Страница 44

Появились два стакана бренди «Метакса», бесцветной разновидности с привкусом аниса. Джэнсон попросил также стакан воды. Неодобрительно поморщившись, бармен поставил перед ним грязный стакан с теплой водой из-под крана. Заведение процветало не за счет того, что наполняло желудки посетителей водой, если не считать ту, которой разбавлялось кое-что покрепче.

Джэнсон начал рассказ о том, как он в ожидании парома заглянул в рюмочную в Зеа-Марина.

— Понимаешь, я только что вышел с совещания, длившегося больше пяти часов. Мы наконец-то заключили сделку, над которой бились несколько месяцев, — понимаешь, вот почему послали именно меня. Здешним ребятам доверять нельзя. Никогда не определишь, на кого они работают.

— А чем занимается ваша компания, если не секрет?

Оглядевшись вокруг, Джэнсон остановил взгляд на глазурованной керамической пепельнице.

— Керамика, — сказал он. — Термостойкие керамические изоляторы для электрических приборов. — Он рассмеялся. — Ты уже пожалел о том, что спросил, да? Что ж, согласен, работа грязная, но кто-то же должен ее выполнять.

— Ну а эта шлюха... — спросил его моряк, залпом осушая стакан, словно в нем было не бренди, а вода.

— Вот я и говорю: я нахожусь в полном стрессе — знаешь такое слово, «стресс»? — а эта девка прямо-таки вешается мне на шею, и я думаю, ну и черт с ней. Понимаешь, я говорю о том, чтобы дать выход, да? Она ведет меня в какую-то задницу, я точно не помню куда, мы спускаемся вниз и...

— И ты, проснувшись, обнаруживаешь, что она тебя обокрала?

— Именно! — Подозвав бармена, Джэнсон заказал еще две «Метаксы». — Должно быть, я полностью отключился, и она вывернула наизнанку все мои карманы. К счастью, пояс с бумажником она не нашла. Полагаю, побоялась переворачивать меня, чтобы не разбудить. Но она забрала мой паспорт, кредитные карточки...

Выставив безымянный палец левой руки, Джэнсон буквально ткнул им в лицо моряку, демонстрируя последнюю степень бесчестья, украденное обручальное кольцо. Он дышал часто и шумно — крупный бизнесмен, переживающий заново случившийся с ним кошмар.

— Но почему ты не обратился в astynomia? Пирейская полиция знает всех портовых шлюх.

Джэнсон закрыл лицо руками.

— Не могу. Очень большой риск. Если я подам заявление в полицию, мне можно начинать искать себе новое место. По той же причине я не смею обратиться в посольство. Моя компания оченьконсервативна. Страшно представить себе, что будет, если начальство узнает о случившемся. Знаю, по мне этого не скажешь, но у меня безупречная репутация. А моя жена — о Господи! — Внезапно его глаза затуманились слезами. — Она ни за что не должна узнать об этом!

— Значит, ты большая шишка, — сказал моряк, окидывая Джэнсона оценивающим взглядом.

— Но еще больший идиот! Очем только я думал? Осушив стакан «Метаксы», он наполнил рот сладковатой жидкостью, затем, взволнованно развернув стул, поднес к губам грязный стакан с водой. Только внимательный наблюдатель смог бы заметить, что, хотя воду никто не доливал, ее уровень продолжал неуклонно подниматься.

— Большая голова не думала, — мудро изрек моряк. — Думала маленькая головка.

— Если бы мне удалось добраться до регионального отделения в Измире, я бы все уладил.

Вздрогнув, моряк отпрянул.

— Так ты турок?

— Я? Турок? Конечно же, нет, — с отвращением сморщил нос Джэнсон. — С чего ты так решил? Это ты турок?

Вместо ответа моряк сплюнул на пол.

По крайней мере, в Пирее давняя вражда по-прежнему тлела.

— Понимаешь, у нас международная компания. Я, раз об этом зашла речь, гражданин Канады, но наши клиенты есть во всех странах мира. Я не могу заявить в полицию, я не могу рисковать, обращаясь в посольство. Это меня уничтожит — вы, греки, знаете толк в маленьких земных радостях и понимаете человеческую натуру, но те, на кого я работаю, совсем другие. Понимаешь, стоит мне только попасть в Измир, и я смогу сделать так, что от этого кошмаране останется даже воспоминаний. Если придется, я доберусь туда вплавь.

С грохотом опустив толстостенный стакан на помятую оцинкованную стойку, он замахал банкнотой в пятьдесят тысяч драхм, подзывая бармена.

Взглянув на купюру, тот покачал головой.

— Ehete mipos pio psila? (Нет ли у вас чего-нибудь помельче?)

Джэнсон посмотрел на зажатую в руке бумажку, приблизительно равную ста американским долларам, мутным пьяным взором.

— Ой, простите, — сказал он, убирая ее и протягивая бармену четыре тысячных банкноты.

Как и предполагал Джэнсон, его ошибка не осталась не замеченной моряком, внезапно проникшимся живым интересом к вопросу о бегстве.

— Вплавь далековато, — мрачно усмехнулся он. — Но, может быть, удастся найти другой способ.

Джэнсон с мольбой посмотрел на него.

— Ты думаешь?

— Специальный транспорт, — сказал моряк. — Не очень удобно. Совсем недешево.

— Поможешь мне добраться до Измира, и я заплачу тебе две с половиной тысячи долларов — американских, не канадских.

Моряк одобрительно посмотрел на него.

— Один я не управлюсь. Придется попросить кое-кого помочь.

— Две с половиной тысячи только тебе, за то, что ты это устроишь. Если будут другие расходы, я их тоже оплачу.

— Жди здесь, — бросил моряк, слегка протрезвев от вспышки жадности. — Мне надо позвонить.

Дожидаясь его возвращения, Джэнсон барабанил пальцами по столу; если его опьянение было деланым, притворяться, изображая возбуждение, ему не требовалось. Через несколько долгих минут моряк вернулся.

— Я говорил со знакомым капитаном. Он сказал, что, если ты пронесешь на борт наркотики, он вышвырнет тебя в Эгейское море без спасательного жилета.

— Помилуй бог, что ты! — возмущенно заявил Джэнсон. — Никаких наркотиков!

— Значит, албанская шлюха украла и их тоже? — криво усмехнулся моряк.

— Что? — с негодованием воскликнул Джэнсон, изображая не понимающего юмора бизнесмена, чье достоинство оказалось задето. — Чтоты сказал?

— Я пошутил, — поспешил успокоить его моряк, испугавшись за свой гонорар. — Просто я обещал капитану предупредить тебя. — Он помолчал. — Это контейнеровоз, из компании «Юнайтед», как и мой. Он выходит в море в четыре утра. Четыре часа спустя уже будет швартоваться у шестого причала в Измире, понял? Ну а что будет в Измире — это уже твое дело. Только никому не говори, как ты туда попал. — Он провел ребром ладони по шее. — Это очень важно. И еще очень важно: ты заплатишь капитану тысячу долларов у причала номер двадцать три. Я буду ждать там, чтобы вас свести.

Кивнув, Джэнсон отсчитал под столом несколько крупных купюр.

— Оставшуюся половину получишь утром. У моряка запрыгали глаза.

— Справедливо. Еще одно: если капитан спросит, сколько ты мне заплатил, не говори про один нолик, хорошо, друг?

— Мошенник, я тебе обязан жизнью, — усмехнулся Джэнсон.

Моряк с наслаждением пощупал пухлую пачку денег.

— Могу я еще чем-нибудь тебе помочь? — улыбнулся он. Рассеянно покачав головой, Джэнсон пощупал безымянный палец.

— Скажу жене, на меня напал грабитель.

— Скажи ей, на тебя напал грабатель-албанец,— посоветовал моряк. — В это она не сможет не поверить.

Позже, уже в аэропорту Измира, Джэнсон не мог не задуматься над любопытной особенностью подобных уловок. К человеку проникаются доверием как раз тогда, когда он показывает себя с самой ненадежной стороны. Жертва своей собственной алчности или сладострастия скорее вызовет сочувствие, чем тот, с кем действительно случилось несчастье. Бесстыдно стоя перед представителем турагентства, принимавшего английских туристов, Джэнсон повторил в несколько видоизмененном виде историю, рассказанную моряку.

— От этих грязных девок надо держаться подальше, — посоветовал ему гид — щуплый тип с жиденькими светлыми волосами. Его ухмылка была не столько насмешливой, сколько злорадной. — Мерзость, мерзость, мерзость.

На груди у него была приколота карточка с его именем. А над ней яркими красками название и девиз дешевого туристического агентства, на которое он работал: «Холидей экспресс» — море удовольствия!"

— Я был пьян в стельку! — возразил Джэнсон, переходя на акцент нижних слоев среднего класса центральных графств Англии. — Проклятые турки! Эта девчонка пообещала показать мне «что-то незабываемое» — я решил, что она имеет в виду танец живота!

— Так я и поверил, — язвительно усмехнулся агент. — А вы прямо-таки сама невинность.

Вынужденный несколько дней подряд развлекать своих подопечных, он теперь, пользуясь возможностью, выплеснул всю накопившуюся желчь на несчастного туриста.

— Но броситьменя здесь! Я понимаю, путевка была дешевой, но все же не до такой степени! Про меня забыли, словно меня и не было!