Сергей Донской - Глаз урагана Страница 6

В общем, все относительно, как любит приговаривать Виталий, почему-то поглядывая при этом на портрет своего ученого кумира. Цитирует чужое изречение, наверное. Нет чтобы самому придумать что-нибудь умное, тянущее если не на Нобелевскую премию, то хоть на государственную. Боже, как надоело сводить концы с концами! Постоянно отказывать себе в чем-то, завидовать бабам из телевизора, мечтать о волшебных переменах и знать, что они никогда не произойдут. А ведь годы летят – не остановишь.

Подкрашивая губы, Наташа снова полюбовалась собой в зеркале. Макияж макияжем, а складки у носа и пообвисшие щеки никуда не исчезают. С каждым годом отметины времени становятся все заметней, все красноречивей.

Единственный способ задержать увядание – вести активную половую жизнь, а в этом деле Виталий не помощник. В позапрошлом году Наташу ублажал турок, минувшим летом это был болгарин, а теперь пришел черед араба. Настоящий интернационал. Любовники всех стран, соединяйтесь!

Наградив себя в зеркале кривой усмешкой, Наташа покинула туалет и направилась к Ахмеду с решительным видом. От предвкушения близости звенело в ушах. Сознание собственной порочности и доступности пьянило сильнее любого шампанского.

Кто сказал, что вознесшийся высоко низко падает? Спросите об этом у женщин, и они скажут, что в любви все происходит с точностью до наоборот.

Наташа посмотрела Ахмеду в глаза и многообещающе улыбнулась.

– Я готова, – доложила она.

Это был тот редкий случай, когда она могла позволить себе быть предельно откровенной.

В лунном свете изваяние Мухаммеда Али на площади казалось отлитым из серебра. Средневековые башни и стены создавали сказочную атмосферу «Тысячи и одной ночи». Припаркованные близ ресторана автомобили утопали в чернильной тени, отбрасываемой мечетью Сейида Зейнаб. Прибывающих и отъезжающих сопровождали босоногие парковщики с самодельными медными бляхами на груди. «Бакшиш, бакшиш», – верещали они, если кто-нибудь медлил с оплатой их сомнительных услуг. Их зубы сверкали в темноте.

За ними рассеянно наблюдали двое иностранцев, приехавших сюда вовсе не ради экзотического ужина и восточных танцев. Несмотря на распахнутые двери, в машине было душновато. Приемник мужчины не включали. Оба были одеты в разноцветные, но однотипные ти-шорты, стилизованные под просторные арабские рубахи. Сандалии на них тоже почти не отличались друг от друга. Было ясно, что мужчины вместе прошлись по местным магазинам. Услышав их речь, можно было с уверенностью сказать, что это американцы.

Так оно и было. Сидящих в автомобиле мужчин звали Броуди и Стейбл. Они прибыли в Каир из Соединенных Штатов. Обувь и одежда приобретались еще пару недель назад, но нарядиться в обновки довелось только нынешним вечером. Мужчины даже фотоаппараты прихватили, чтобы подчеркнуть свой туристический имидж. Правда, снимать им было некого и нечего. Они ограничивались тем, что убивали время, пялясь на горластых парковщиков.

– Помахал несколько секунд руками – получил деньги, – прокомментировал Броуди, барабаня пальцами по рулю. – Хорошая работенка.

– И ты подыщи себе такую, – предложил Стейбл, меланхолично жуя зубочистку.

– Я бы с удовольствием, лейтенант, но привык иметь крышу над головой.

Броуди закончил фразу невнятным фырканьем. Он все еще находился под впечатлением от увиденного в Каире. О май гад! Большинство здешних домов не имело крыш! Их заменяло щетинистое переплетение ржавой арматуры. Ленивые и томные, под стать своей музыке, египтяне достраивали этажи по мере прибавления потомства и статей доходов. Среди них американцы чувствовали себя акулами, запущенными в сонное болото. Скучно, грязно и душно от постоянной нехватки кислорода. Вместо него в воздухе витают запахи муската и мускуса, кардамона и кофе, гашиша, разогретого асфальта, паленой резины, свежей зелени, тухлого мяса. Непередаваемый аромат. Густой и насыщенный, как туземная похлебка.

Броуди судорожно зевнул.

– Скоро они сговорятся? – спросил он.

– Думаю, уже сговорились, – ответил Стейбл, сверившись с пыленепроницаемыми часами, полученными перед выездом в страну песчаных бурь. – Осечки не будет. Мы целый год наблюдали за женой Верещагина и хорошо изучили ее повадки.

– По крайней мере, в ближайшее время он может не опасаться супружеской измены, – ухмыльнулся Броуди.

– Не уверен.

– Разве арабам, которые умыкнут Наташу, не велено обращаться с ней бережно?

– На первом этапе – да, – подтвердил Стейбл. – Однако впоследствии могут потребоваться эффективные методы воздействия.

Броуди скорчил гримасу, означающую сомнение. Его жизненный опыт подсказывал, что методы воздействия, на которые намекал шеф, никуда не годятся.

– Эта кошка, – сказал он, – только рада будет задирать хвост перед кем бы то ни было!

Стейбл загадочно усмехнулся:

– И перед больными проказой?

– Не понял, – наморщил лоб Броуди.

Из-за этой привычки морщиться он выглядел гораздо старше своих лет, но зато чуточку сообразительнее. В нем было что-то от ковбоя «Мальборо», наткнувшегося на непреодолимую преграду и пытающегося сообразить, как быть и куда скакать дальше.

– Мы устроим миссис Верещагиной экскурсию в лепрозорий, – пояснил ему Стейбл, меняя зубочистку. – Пусть сама выбирает, с кем быть сговорчивой: с Си-ай-эй или с прокаженными. Держу пари, что им ничего не обломится.

– Должно быть, вы шутите?

Хотя в английском языке не существовало четкого различия между местоимениями «ты» и «вы», оно определялось построением фраз и интонацией. Поскольку Стейбл являлся старшим офицером, то обращаться к нему следовало уважительно, что Броуди и делал. Со своей стороны, Стейбл разговаривал с ним свысока.

– Если это и шутка, – произнес он, – то русской красавице совсем необязательно знать об этом. При входе в лепрозорий у людей пропадает чувство юмора.

– Это точно! – развеселился Броуди. – Ха-ха-ха!

Забывшись, он нечаянно задел клаксон. «Форд» отозвался возмущенным возгласом. Парковщики покосились в сторону американцев и равнодушно отвернулись. В Каире принято общаться посредством автомобильных гудков. Так водители переругиваются друг с другом, приветствуют знакомых пешеходов, благодарят уступающих дорогу и просто напоминают окружающим о своем существовании. Даже в этот поздний час город ухал, квакал, улюлюкал, завывал и повизгивал на все голоса. И все же Стейбл не замедлил сделать подчиненному замечание:

– Не расслабляйся, сержант. Миссия всегда представляется проще, чем она есть на самом деле.

– Да, лейтенант, – согласился Броуди.

На самом деле он так не считал. Что может быть легче, чем пристроиться за машиной Ахмеда и проследить, как арабские наемники организуют похищение? Жертва плохо ориентируется в лабиринте каирских улиц, поэтому до самого конца не заподозрит ничего неладного. Может быть, Верещагина попытается кричать, когда неизвестные станут вытаскивать ее из машины, но какая ночь обходится здесь без воплей о помощи? К тому же существует множество способов заставить женщину умолкнуть. Вколют ей снотворное, закатают в восточный ковер и доставят по указанному адресу. Дальнейшее – дело техники, а с техническим оснащением у американцев все в порядке.

– Не повезло ученому с женой, – сказал Броуди, который плохо переносил молчание и бездеятельность. – Если уж жениться, то на мусульманке. А что? – Он осклабился. – На посторонних мужчин не смотрят, ходят по городу в жутких балахонах, лица прячут, наряжаются только для мужей. – Поразмыслив, он мечтательно добавил: – И раздеваются тоже.

– Могу обеспечить тебе постоянную работу в Египте, – произнес Стейбл. – Обзаведешься египтянкой. Будет наряжаться только для тебя. И раздеваться тоже.

Судя по улыбке лейтенанта, это была шутка. Судя по косому взгляду – предостережение.

Броуди заерзал за рулем, двигая задом так, словно уминал им торчащие пружины.

– Надоело ждать, – проворчал он извиняющимся тоном. – Я привык действовать, а не торчать на месте. Катящийся камень мхом не обрастает, как говорят у нас в Огайо.

– На Востоке необходимо уметь ждать, парень, – сказал Стейбл. – Египетские пять минут длятся три часа. Суетиться здесь все равно что ходить с зонтом. Глупо и неприлично.

Броуди понимающе кивнул. Он успел изучить некоторые неписаные правила поведения в Каире. Нельзя входить в мечеть во время молитвы. Нельзя фотографировать внутри гробниц. Гулять по Городу Мертвых у подножия горы Мукаттам можно, но лишь в том случае, если не имеешь ничего против того, чтобы тебе выпустили кишки бродяги, обитающие в могилах. Не рекомендуется платить за товар больше половины запрашиваемой торговцами цены. Категорически запрещается заговаривать с женщинами, носящими паранджу.

И вот новый сюрприз!