Владимир Колычев - Любовница авторитета Страница 16

– Вы в своем уме! – бледная как поганка, ошеломленно протянула Люба.

– Обыск у вас в квартире мы не проводили. Может, еще не поздно?

– А что вы хотите найти?

– Я не хочу это найти, но если вдруг… Меня интересует орудие преступления, это может быть топорик или молоток с острым бойком. Как вы думаете, чем ударили Батыгина?

Еще преступник похитил у жертвы деньги, документы, ценные вещи, но Максим решил об этом не говорить.

– Я не знаю…

– Зато вы знали, что Батыгин был без телохранителя, – вздохнул Одинцов.

Не хотел он давить на Любу, но, увы, такая у него работа. И личные симпатии в данном случае ничего не значат.

– Не знала!

– И орудия преступления у вас нет?

– Нет!

– А если я найду? – Максим въедливо смотрел на женщину, взглядом пытаясь проникнуть на полку ее души, туда, где хранилась правда.

– Не найдете!

– Уже избавились от улик?

– Не было у меня ничего!

– Можно начинать? – Одинцов провел пальцами по своей ладони так, как будто надевал перчатки.

– Обыск?

– Обыск.

– Ну, начинайте!

– Вы уверены, что я ничего не найду?

– Уверена!

Максим кивнул. Суконцева действительно была в том уверена. Но, может, она просто избавилась от улик. Вынесла их на свалку при первом же удобном случае.

Люба действительно могла знать, что Батыгин остался без охраны. Он пошел вниз пешком, и ей ничего не стоило настичь его и ударить по голове… И все-таки при всей своей реальности эта версия не выглядела убедительной. Верней, Максим не хотел в нее верить… Да и постановления на обыск у него не было…

– Люба, вот вы сказали, что живете в настоящем. Хотели сказать еще что-то, но передумали. Что вы хотели сказать про ваши нынешние отношения с Батыгиным? Почему вы не сказали ему о том, что знаете, кто заказал Кружилова?

– А если не он? Если Валера погиб случайно?

– А если он? – переспросил капитан.

– Если он, то у него были основания… В девяносто восьмом у Валеры возникли большие проблемы, он потерял всех своих людей, ему перестали платить за крышу. Остался только Батыгин. Он же не просто был данником, он был еще и другом, – с сарказмом произнесла Суконцева. – Вот Валера этого друга и доил. Как паразит к нему присосался. А Глеб развивался, большой завод начал строить. А завод этот обещал большую прибыль. Батыгин и дальше собирался платить Валере, но тот захотел войти в долю… В общем, терпение у Глеба лопнуло… Или могло лопнуть… Может, это не он сдал Валеру.

– А если он?

– Я же говорю, тут даже ангельское терпение могло лопнуть.

– В общем, вы понимаете Батыгина?

– Ну, если только в общем.

– Значит, не можете его простить?

– Да я его как-то не особо и винила, – пожала плечами Люба.

– Может, и Валеру не любили?

Суконцева встрепенулась, как женщина, в чье личное пространство непозволительно вторгся омерзительный хам. Но на вопрос все-таки ответила.

– Любила. Очень любила… Но дело не в том… Рано или поздно Валера бы все равно нарвался.

– Значит, Батыгину вы мстить не собирались?

– Я что, похожа на идиотку? Глеб дом собирался мне построить. Он бы меня содержал… Не скажу, что я к этому стремилась, но это лучше, чем ничего…

– Ничего – это Карцев?

Люба выразительно промолчала. Пусть Максим как хочет, так это и понимает.

– Значит, не сложилось у вас с Батыгиным? – Он задал наводящий вопрос.

– Не сложилось, – кивнула она.

– И не сложится?

– И не сложится.

– А почему вы так в этом уверены? Может, Батыгин еще выйдет из комы. И поправится. К вам вернется.

Одинцов не зря завел этот разговор. Действительно, почему Люба сомневалась в благополучном исходе? Может, она заставляла себя сомневаться? Может, она знает, чем для нее закончится воскрешение Батыгина? Может, он обвинит ее в покушении на собственную жизнь? Вдруг он знает, кто его ударил?

– Не выйдет, – пронзительно вздохнула она.

– Почему вы так думаете?

– Я не думаю, я знаю… Я не люблю Глеба, но тем не менее он мне дорог. А я невезучая, и я должна была его потерять. Я знала, что так и будет. И это случилось. А если случилось, то безвозвратно…

– Может, все ваши проблемы от неуверенности в себе?

– Вы психотерапевт? – грустно, но с проблеском шутливой иронии, спросила Люба. – Вы хотите со мной об этом поговорить?

– А вы не нуждаетесь в помощи психолога?

– Было бы неплохо… Самое то, что нужно после общения с грубым и жестоким… э-э… – Она запнулась, не решаясь назвать Одинцова ментом.

– Я грубый. Но не жестокий.

– Значит, жесткий. Черствый.

– Издержки профессии.

– Валера тоже был таким же грубым и жестким… Но он меня никогда не обижал. Да, вы кофе хотели! – спохватилась Люба.

– Вы меня извините, – поднимаясь со своего места, угрюмо сказал Максим. – Ну, если вдруг обидел… Пойду я, работа.

Капитану нравилась эта женщина, тянуло его к ней, а она нуждалась в сильном мужском плече – как бы эти два взаимных притяжения не довели до греха. Максим давно уже не сопливый юнец, и близость с женщиной не могла его пугать, но все-таки он должен был избежать такой развязки. Он вел себя с ней как плохой полицейский, поэтому должен был уйти. Чтобы затем вернуться. Стать хорошим и вернуться…

Глава 11

Может, и есть в профессии проститутки какая-то интрига, но существуют и свои трудности. Мало того, что Лесе пришлось корячиться в тесной кабине дальнобойного «МАЗа», давиться похотью потного водилы, так она еще и поблагодарила его за жалкую «штуку», которую он отслюнявил за час устной любви. А не скажешь «спасибо», на чай не получишь.

– Давай, детка, проваливай!

Красномордый мужик схватил ее за плечо и стал выталкивать из кабины.

– Эй, ты чего?

– Давай, давай. У меня жена, дети, а ты тут честного семьянина развращаешь! – на полном серьезе пробухтел мужик.

Он открыл дверь, вытолкал ее из кабины. Приземлилась Леся неудачно, ударилась коленкой о землю. Платье у нее короткое, кожу на ногах защитить нечем. И больно, и обидно. Как она теперь с окровавленной коленкой будет!

– Мразь! – крикнула девушка, поднимая с земли камень.

Нельзя давать волю своим чувствам, на большой дороге это опасно для жизни, но не смогла она сдержаться, и камень полетел в кабину, треснулся о стекло.

А теперь тикать! И чем быстрей, тем лучше!

– Ах ты, сука! – донеслось с той стороны кабины.

Но Леся уже бежала со всех ног прочь от машины. Высокие каблуки мешали, поэтому она сняла туфли. Бегом, бегом!

Но убежать, увы, не удалось. Красномордый и толстобрюхий водила бегал быстрее. Он догнал Лесю, одной рукой зажал запястье, другой схватил за волосы. Несмотря на то, что прическа у нее была короткая, это не помешало ему оттягать ее за волосы.

– Дяденька, прости!

Она протянула ему руку, в которой держала скомканную тысячную купюру.

– Я тебя сейчас, тварь… – Он осекся и, вырвав у нее деньги, разжал руку.

На этом все закончилось. Дальнобойщик рванул в одну сторону, она – в другую. Леся собралась перейти дорогу, остановить попутную машину и добраться до точки сбора, там и пожалуется сутенеру Жоре. Только не станет он искать дальнобойщика, устраивать с ним разборки… Но все равно пожаловаться надо. Хоть чуть-чуть, но на душе станет легче. А коленку она зеленкой замажет. Как бы Сонька не посоветовал ей этой зеленкой два прыщика на груди прижечь. Грудь у нее нулевого размера, и Сонька над этим смеется. Да и не только она.

Леся не успела перейти дорогу, как возле нее, проехав чуть вперед, остановилась машина. Дальнобойщик подходил к своей фуре, когда из темно-серого «Ауди» вышел крепкого сложения мужик в солнцезащитных очках.

– Эй, морда! – окликнул он водилу и широким шагом направился к нему.

Дальнобойщик возмущенно развернулся, но тут же замер в нерешительности. Это с Лесей он был героем, а сейчас на него надвигался кряжистый мужик с мощной борцовской шеей. С таким лучше не связываться.

– Сюда иди! – потребовал кряжистый.

Но дальнобойщик, напротив, повернул назад.

– Стоять!

Кряжистый нагнал его, схватил за шкирку, стал разворачивать к себе. Дальнобойщик понял, что драки не избежать, с разворота ударил мужика рукой, но тот нагнулся, пропуская кулак над головой. И сам ударил – кулаком, в живот. И тут же врезал водителю кулаком в челюсть. А потом добавил ногой…

С трех ударов он сбил дальнобойщика с ног, присел на колено и, высоко вскинув кулак, со всей силы опустил его вниз. Послышался глухой шлепок и хруст сломанной кости. Водила затих.

Кряжистый повернул назад, подошел к Лесе, окинул ее взглядом с ног до головы, как будто водой окатил. Не сказать, что душ был теплым, скорее, наоборот, но и холода Леся не почувствовала. Даже приятно стало.

– Проститутка? – грубо, но без осуждения спросил он.

– Ну, есть немного…

Он кивком головы показал на свою машину. Леся все поняла и привычно нырнула в уютный салон. Мужчина сел за руль, плавно стронул машину с места и быстро набрал ход. Дальнобойщик поднимался с земли, когда они проехали мимо него.