Ричард Пратер - Тела в Бедламе Страница 16

Сунув оба списка обратно в карман, я спросил Кларка:

— Как давно ты в Голливуде?

— Почти четыре года. Сюда я приехал прямо из Миссури.

— Почему ты уехал оттуда?

Он допил свой кофе, поставил чашку на стол и уставился на меня:

— Ты даже не коп, а задаешь много вопросов насчет частной жизни.

— Что делать? — усмехнулся я. — Может, меня все это слишком беспокоит.

— Ладно. Тебя, видно, здорово достали, но это не моя вина. Копы уже беседовали с тобой?

— Вчера утром.

— До меня они тоже быстро добрались. Ну что ж, постараюсь ответить на все твои вопросы. Я уехал из Миссури, как и многие другие. Почему бы и нет? Даже Трумэн уехал оттуда. Я собирался сделать большие деньги в Голливуде. К тому же мне захотелось сменить климат и обстановку. — Он ухмыльнулся. — Я холостой и еще молод. Так где мне лучше?

Я понял, что он имел в виду, и сказал:

— О'кей. Еще раз спасибо. Как бы не надоесть тебе.

Он моргнул и оскалился:

— Скотт, ты мне уже надоел.

— Все, ушел, увидимся.

Я вернулся к воротам, отдал пропуск Джонни и забрался в свой «кадиллак». Не было больше никакого смысла болтаться на «Магне». Все, кого я собирался повидать, были дома. Во всяком случае, их не было на студии. Взглянув на список с адресами кинозвезд, я выбрал наикратчайший маршрут: сначала я заеду к Барбаре Фон, потом к Констанце Кармоче и наконец к Вандре Прайс, живущей аж в долине Сан-Фернандо.

Я решил не предупреждать их по телефону о своем визите и, проехав по бульвару Санта-Моника, повернул налево, в сторону дома Барбары Фон, расположенного в Беверли-Хиллз. Через пятнадцать минут я уже звонил в ее дверь, но довольно продолжительное время слушал только эхо звонка. Я не привык быть назойливым и звонить так долго, но дело стоило того. Я уже устал держать палец на кнопке и надеялся что — кто бы ни был дома — он (или она) тоже устанет.

На втором этаже наконец распахнулось окно, и солнце заблестело на белокурых волосах Барбары Фон, высунувшей из него голову.

Она раздраженно крикнула:

— Перестаньте! Я этого терпеть не могу! Убирайтесь!

Я задрал голову и прокричал в ответ:

— Мисс Фон, я Шелл Скотт, частный детектив, и…

Она негромко взвизгнула — надо полагать, не от восторга — и захлопнула окно. Я бы не удивился, если бы в этот момент она попыталась забаррикадироваться.

Хоть я и чувствовал себя негодяем, но кнопку звонка не отпускал.

Наконец послышались шаги. Добился своего?

Еще как!

Она подошла к двери и даже открыла ее. И сунула мне под нос огромную отвратительную пушку.

— Убирайтесь! — завопила она. — Убирайтесь! Я не желаю с вами разговаривать. И ни с кем другим. Уби…

Однако последнего я уже не услышал — я был в пятидесяти ярдах от нее и заводил «кадиллак». Эта деваха едва не отстрелила мое единственное целое ухо. Если не всю голову.

— До свидания, — тихо сказал я, отъехав пару кварталов.

Я рулил в сторону дома Констанцы на Дохени-роуд, до которого оставалось мили две, но уже не так жаждал этой встречи, как несколько минут назад. Если и у Констанцы есть пушка, мне следовало бы приблизиться к ней, размахивая белым платком.

В полумиле от ее дома я решил, что просто подъеду, припаркуюсь и подойду к входной двери, улыбаясь как можно приветливее, наподобие коммивояжера. Долго я у нее не задержусь — не больше пятнадцати минут. Я жаждал видеть Вандру.

Но мои планы внезапно рухнули.

Я свернул с Сансет и уже подъезжал к изгибу Лома-Висты, где дорога вливается в Дохени-роуд около Большого ранчо Дохени, когда что-то попало в ветровое стекло и по нему разбежались радиальные трещинки. Какую-то долю секунды я не мог врубиться. Несмотря на то что все последние минуты я думал о пушках, до меня что-то дошло, только когда я увидел эту маленькую круглую дырочку в ветровом стекле. В моей голове крутилось столько мыслей обо всех тех, кто оказался замешанным в этом ненормальном убийстве, что, когда я услышал треск выстрела и шлепок пули в стекло, в моем мозгу очень медленно, вытесняя эти мысли, сложилась фраза: «Только что кто-то пытался убить меня!»

Глава 11

Я резко дернул руль вправо, сворачивая с дороги, и нажал на тормоза. Мой тридцать восьмой оказался у меня в правой руке, прежде чем машина остановилась. Я нырнул под приборный щиток и взглянул на дырку в стекле, но она мало что мне поведала. Верх «кадиллака» был опущен, и пуля не вонзилась в обивку или в металл, так что выпущена она была с небольшой высоты. Однако откуда, я не имел ни малейшего понятия.

Ногой я распахнул правую дверцу машины и выждал несколько секунд, собираясь с силами. Справа от дороги, у обочины, я увидел густые заросли кустарника и футах в шести позади них — высокий забор из проволочной сетки, за которым виднелись кусты и стволы эвкалиптов. Выстрел был сделан откуда-то оттуда.

Новых выстрелов не раздавалось, поэтому я сделал глубокий вдох, задержал дыхание, выпрыгнул из машины и бросился под ненадежное прикрытие кустов. Мои глаза старались засечь любое движение справа, а револьвер был наготове.

Я добежал до проволочного забора, плюхнулся на живот и попытался отдышаться. Стрелявший мог уже давным-давно скрыться, не пожелав узнать, попал ли он в цель, а мог и прятаться где-то поблизости. Может, даже за этим чертовым забором. Забор был выше моего роста, и по его верху шла колючая проволока. И прежде чем перебраться через него, я хотел убедиться, что тот, кому я послужил мишенью, не находится вместе со мной по эту сторону забора. Если бы это было так, я мог бы получить пулю, перелезая через забор или уже за ним.

Я потратил минут пять, пытаясь смотреть во все стороны одновременно, но удостоверился в том, что стрелявший в меня или уже за забором, или давно сбежал. Наверное, сбежал. Но я собирался это проверить.

Мне показалось, что, забравшись на забор, я проторчал там целый час, каждую секунду ожидая, что меня подстрелят, но в конце концов я спрыгнул на мягкую землю по другую сторону. Прыжок получился почти затяжным, так как за забором земля резко шла под уклон. С минуту я стоял, спрятавшись за стволом эвкалипта и озираясь. Пусто. Одни эвкалипты и кусты. Наконец я разглядел меж стволов какое-то строение или дом. Нигде не было видно никакого движения.

Но ведь кто-то мог ожидать меня в засаде. Кто-то с совершенно определенными преступными намерениями. А я скуп, когда жаждут моей крови. Я перебегал, как эльф, от дерева к дереву, пока не достиг проволочного забора на противоположной стороне участка, за которым проходила другая дорога. Это была Дохени-роуд. Желавший подстрелить меня мог подъехать по Хиллкрест — следующей за Сансет дороге от Лома-Висты, — завернуть на Дохени и ждать там мой желтый «кадиллак». В одном я был твердо уверен: подстерегавший меня не принадлежал к числу моих друзей.

Я порыскал в округе еще минут пятнадцать, убедившись лишь, что в маленьком доме никого нет. Больше не выяснил ничего. Похоже, я играл в прятки с тем, кто сейчас уже пил пиво за много миль отсюда. Побродив еще немного, я вернулся к «кадиллаку», порвав, к черту, брюки, когда снова перелезал через забор.

Констанца, берегись! Если и у тебя окажется пушка, ею я тебя и отделаю.

Глава 12

У обалденной Констанцы Кармочи не было пушки. Пушка ей была ни к чему. Она обладала тем оружием, которое всегда губило мужчин. С незапамятных времен. Или с незапятнанных времен? Я забыл. Мексиканская красотка из Куэрнаваки — так утверждалось в проспекте с ее биографией, выпущенном студией, — все еще не утратила своего очаровательного испанского акцента. Но собеседник не столько улавливал ее акцент, сколько пожирал ее глазами.

Я припарковался перед ее домом, прошел через газон по дорожке, вымощенной плитками, приблизился к двери и позвонил. Она открыла сразу и выглянула наружу. И я мысленно пропел: «Ай-ай-ай-ай!»[3]

— Мисс Констанца Кармоча? — спросил я.

— Точно, папочка. Какого черта?

Я облизал губы:

— Мне сказали, что вы заболели.

Так, кажется, не расследуют убийство. И я сделал еще одну попытку:

— Я был в «Магне». Я — Шелл Скотт.

Она слегка нахмурилась. Ее губы были в непрерывном движении: улыбались, надувались, вытягивались в трубочку. А ее глубокие темно-карие глаза были широко распахнуты. Наконец она произнесла:

— Ну и что, папочка?

— Я насчет Роджера Брэйна. Можно войти?

Она собиралась захлопнуть дверь, остановилась, разглядывала меня с минуту, потом открыла дверь пошире и сказала:

— Черт, ты уже здесь. Думаю, мне придется примириться с этим.

— Примириться с чем?

— Что ты имеешь в виду?

— С чем вы должны примириться? Боюсь, что я не понял, о чем вы говорите.

— Шутишь?

Я покачал головой:

— Нет. Я хотел бы задать вам несколько вопросов. Полагаю, вы читали газеты. Я… Некоторые считают, что я не только ударил Брэйна…