Ли Чайлд - Джек Ричер, тлт Личный интерес Страница 21

– В нем нет ничего неполного. Во всяком случае, с точки зрения Хенкина.

– Мы считали, что он прилетел в Париж для того, чтобы убедить нас и британцев в том, что Дацев не имеет к выстрелам в президента Франции никакого отношения. Вы согласны?

Я кивнул.

– Он сказал, что Дацев отказался бы участвовать в любой предварительной проверке.

– А служба французской внешней разведки заверила нас, что Хенкин хотел убедить всех в желании стрелка произвести неточный выстрел. И тут, скорее всего, он прав. Пуля прошла левее и немного ниже. Москва утверждает, что Дацев никогда не промахивается. А левее и ниже очень похоже на подпись Котта из Арканзаса. Мы это видим на бумажных мишенях.

– С балкона стрелял не Котт, – сказал я.

О’Дей поднял голову.

– И откуда ты это знаешь?

– Служба внешней разведки пришла к выводу, что стрелок сидел за кадкой для растений. Но Котт целый год тренировался стрелять из положения лежа. Это похоже на сон. У каждого есть свое привычное положение. Котт не стал бы садиться за кадкой.

О’Дей кивнул.

– Хорошая новость, – сказал он.

– Но Хенкин этого не знал, – вмешалась Кейси Найс. – Он мог лишь утверждать, что Дацев всегда поражает цель. Так что Хенкин был всем доволен, пока его не застрелили. И тут все становится совершенно непонятно. Сначала считалось, что это не Дацев, теперь же получается, что стрелял он. Потому что Дацева и Хенкина связывают особые отношения, но Котт и Карсон не могли знать Хенкина.

– Встань, – сказал я.

– Что? – удивилась Кейси.

– Встань и сними туфлю.

– Зачем?

– Просто сделай то, что я прошу.

Она встала.

– Какую туфлю?

– Любую.

Я поднялся на ноги, а Кейси сняла левую туфлю. Затем я пересек комнату и встал у двери. Как и всякая деревянная дверь в этом месте, она представляла собой крашеный деревянный прямоугольник размером примерно шесть футов и шесть дюймов на два фута и шесть дюймов.

– Представь, что это стеклянная панель. Предположим, ты знаешь, что она очень прочная, и у тебя есть только один шанс разбить ее каблуком туфли. Один хороший сильный удар. Покажи мне, в какое место ты его нанесешь.

Она немного помедлила, затем, прихрамывая, подошла ко мне и перевернула туфлю так, что та превратилась в оружие. Затем застыла.

– Я слишком мало знаю о таких вещах. Тут требуется представление о физике твердых материалов.

– Дацев, Котт и Карсон также не профессора. Положись на инстинкт.

Я видел, как Кейси выбирает точку. Наконец она неуверенно подняла туфлю и слегка переместилась, словно пыталась перебрать все возможные варианты.

– Рассказывай, что ты думаешь.

– Не стоит наносить удар близко к краю, поскольку это приведет к тому, что отколется кусочек, и ничего больше.

– Хорошо.

– И не в самый центр. Тогда сила удара распределится равномерно, уйдет к краям и затухнет. Панель может прогнуться, как кожа барабана, если я ударю в центр.

– Так куда ты нанесешь удар?

– Чуть в сторону от центра, но не слишком далеко, чтобы приложенная сила распространялась асимметрично. Тогда придет на помощь внутреннее давление.

– Покажи.

Она бросила на дверь последний взгляд, подняла туфлю и имитировала мощный удар, в результате которого каблук оказался внутри левой верхней четверти. Если б размер двери соответствовал размеру пуленепробиваемого щита в Париже, точка, которую выбрала Кейси Найс, находилась бы в пятистах миллиметрах от левого края и немногим больше семисот миллиметров от верха.

– Второй, а не первый выстрел должен был прикончить президента. Назначение первого – разбить стекло. Так что он не промахнулся. Он попал туда, куда целился.

* * *

Кейси Найс допрыгала на одной ноге до своего места, села и надела туфлю.

– Думаю, Хенкин понимал это с самого начала. Служба французской внешней разведки пришла к выводу, что, скорее всего, стрелял Дацев. Хенкин приехал в Париж, рассчитывая, что их стрелок вне подозрений, но все, что он увидел, свидетельствовало об обратном.

– Любой из троих снайперов мог сделать этот выстрел, – сказал Шумейкер.

– А как насчет следующего? Я думаю, именно он беспокоил Хенкина. Потому что стрелок должен был переместить точку прицеливания на шесть дюймов вверх и вправо, чтобы попасть в цель. И очень быстро. Это чертовски сложно сделать, если речь идет о расстоянии в тысячу четыреста ярдов, поскольку дуло необходимо сдвинуть на семь тысячных дюйма. Не больше и не меньше, быстро, легко, свободно и очень спокойно. У стрелка не будет времени на проверку и вдох. Если стекло разобьется, цель сразу начнет двигаться. В лучшем случае метаться как безумная. В реальности агенты прикрыли президента своими телами через две секунды… Подумайте хорошенько. Вы стреляете, затем перемещаете ствол на семь тысячных дюйма и делаете следующий выстрел быстрее, чем я вам сейчас рассказываю. Для такого требуется сверхъестественное мастерство. Если же верить Хенкину, Дацев таким мастерством обладал.

– Хорошо, мы заметно продвинулись, – кивнул О’Дей. – Стрелок – Дацев.

– Хенкин именно так и думал, – продолжал я. – Я наблюдал за ним. Он был крепким орешком, но у него имелись слабости. Например, мрачное настроение утром из-за того, что пришлось рано встать. Но особенно он не переживал, на тот момент ему предстояло провести чудесный денек в Париже, и он считал, что это чужая проблема, которая его не касается. Возможно, моя. Он даже заплатил за мой завтрак. Но после того, как были брошены кости, день перестал быть веселым. Он понял, что ему придется вернуться домой с плохими новостями, чего ему совсем не хотелось. В чем-то он был настоящим бюрократом.

– Но Дацев застрелил Хенкина, решив все его проблемы.

– Нет, – возразил я. – Дацев его не убивал.

Глава 20

– Вам следует подумать о втором выстреле, – сказал я. – Верить мне на слово нет никакой нужды. Возьмите телефон и позвоните нашим лучшим пяти снайперам. Обратитесь в службу разведки морской пехоты, спецназ ВМС или подразделение «Дельта». Уверен, что вы можете это сделать. Более того, их телефоны у вас в быстром наборе. И я не сомневаюсь, что они станут с вами работать, как Дацев с КГБ.

– КГБ уже давно ушло в историю, – сказал Шумейкер. – Теперь у них СВР.

– Старое вино в новых бутылках.

– Что ты пытаешься нам сказать?

– Спросите наших лучших парней о втором выстреле. Спросите у них о двух нажатиях спускового крючка вроде двойного стука и с шестидюймовым перемещением точки прицеливания на расстоянии в тысяча четыреста ярдов. И винтовкой длиной более пяти футов, которая весит, как стальной прут.

– И что они скажут?

– Они скажут: да, сэр, мы можем сделать такой выстрел с завязанными глазами.

– Так в чем проблема?

– Проблема в том, что вы скажете – прекрати нести никому не нужную чепуху, солдат, мы хотим знать правду; и тогда все, как один, ответят, что такой выстрел сделать невозможно.

– Очевидно, Хенкин так не думал.

– Он верил в собственный обман. Дацев – обычный человек, как мы с вами. Ну, как я. Он не мог сделать такой выстрел. Никто на земле не в силах так стрелять.

– И какой же вывод?

– Было два стрелка.

В комнате на некоторое время установилась тишина, и я воспользовался этим, чтобы допить свой кофе.

– Одним из них был Дацев или Карсон, другой – Джон Котт, – продолжал я после долгой паузы.

О’Дей медленно поднял голову, как старая серая черепаха, вылезающая из песка.

– Ты только что уверенно заявил, что Котта там не было.

– Я сказал, что его не было на балконе. Он находился в столовой и лежал на обеденном столе, задняя часть которого сделана из листа фанеры восемь на шесть. Он прицеливался через голову своего партнера. Подумайте сами. Два снайпера. Один, скрестив ноги, сидит за кадкой с землей, другой лежит на столе. Они провели там тридцать минут. Вот они вошли в состояние боевой готовности – медленно дышат, выбросили из головы все лишние мысли. Двустворчатые двери балкона открыты. Тот, что устроился за кадкой, прицелился в стеклянный щит. Он зарядил свое оружие бронебойной пулей, выбрал ту самую точку, которую нам показала мисс Найс, – совершенно инстинктивно. За его спиной и немного выше улегся второй стрелок, зарядивший свою винтовку патроном для спортивной стрельбы. Он целится во француза. Вероятно, в висок – возможно, француз надел под костюм бронежилет. Не слишком серьезное препятствие, но зачем рисковать? Голова лучше. Итак, он тщательно прицелился и ждет, когда будет разбито стекло.

Однако он не выстрелил. И они сделали ноги, убрались оттуда со всей возможной быстротой. Но Котт остался в Париже, чтобы прекратить расследование. Он нашел подходящее место и день за днем наблюдал за балконом. Возможно, получил какую-то информацию от французов. Вам следует проверить. Так или иначе, но у него появился шанс. На балкон вышли трое следователей. Увидев меня в оптическом прицеле, он решил, что выиграл в лотерею, и его маленькое сердце забилось сильнее. А потом он успокоился и спустил курок.