Владислав Виноградов - Генофонд нации Страница 27

… не толстые пачки аккуратно перевязанных купюр – всего в ларьке оказалось двести тысяч рублей и около пятнадцати тысяч долларов.

…не стреляющие по углам грязной халупы фиолетовыми высверками драгоценные камни – часть была выворочена из оправ, другие красовались в серьгах, перстнях, брошах.

…нет, глаза Токмакова в первую очередь выхватили браслет с выгравированными скрипичным ключом и несколькими нотами. Именно такие браслеты украшали запястья коллег Елизаветы Заболоцкой по зарубежному турне, на свою беду подвернувшихся питерским бандитам.

– Мать моя женщина! – ахнул за его спиной Куцобин. – Это уже не «административка»…

Токмаков обернулся:

– Зови Глеба и отлови где-нибудь понятых. Здесь вещички из ограбленного автобуса.

– Какого автобуса?

– Черных знает, – сказал Токмаков, возвращаясь к мысли, не дававшей покоя все это время: что было главным мотивом «гоп-стопа» – валюта артистов, или видеокассета с записью последнего интервью контрразведчика Коряпышева.

Мнимый глухонемой, парень с мобильником, мог это знать. И когда в павильончик вернулся Глеб Черных, Токмаков сказал:

– Пригласи сюда «глухонемого». Пусть-ка объяснит нам, откуда вещички.

– Не понял. Какой немой? – вопросом на вопрос ответил Глеб, тоже не сдержавшись при виде денег и драгоценностей: – Ну ни хрена себе! «Бриллиантовая рука»! Нога!

Токмаков нетерпеливо дернул щекой:

– Скорее задница. Веди сюда задержанных. Первым – парня в кожаной куртке. Он-то как раз и сидел на этом самом ящике, как наседка в курятнике.

– Да? – после долгой паузы и что-то слишком вяло поинтересовался Глеб. – Мало ли, может, устал человек.

– Не понял. Что значит – устал? Грабить, что ли? Где этот тип! – воскликнул Токмаков с нехорошим предчувствием, выбегая из ларька.

Возле уазика двое сержантов мирно дымили реквизированными по законам переходного периода сигаретами. Рядом с ними приплясывал на морозе азербайджанец с обожженной задницей. На нем все еще были наручники. Только сейчас ко второму кольцу был пристегнут не «глухонемой». Второе кольцо было прицеплено к дверце «синеглазки». Рядом стоял неподъемный пластиковый пакет со всемозможной снедью из ларька.

Токмаков обернулся к Глебу. Видимо, его лицо в этот момент было достаточно выразительным, потому что Черных отступил на шаг и оттуда зачастил быстрым полушепотом:

– Погоди, не писай кипятком, я тебе все объясню, только между нами, исключительно конспиративно. Этот парень, он, понимаешь, внедренный в банду опер. Поэтому и не сказал ничего сразу, чтобы не засветиться. А когда я подошел, он мне все объяснил и аккуратненько показал ксиву.

– Глухонемого? – усмехнулся Токмаков.

– Не, ты чего! Нашу, ментовскую, комар носа не подточит.

Токмаков молча вернулся в павильон. Устало рухнул на тот же ящик, где недавно сидел «глухонемой», да еще, как выяснилось, «мент». Закурил, и только после этого нашел в себе силы спокойно спросить:

– А ты Глеб, вообще-то, сколько в милиции служишь?

– Да уже почти полгода! – с гордостью ответил Черных. – Закончил «Политех», работы не нашел, ведь не инженером же вкалывать?

– Почему не инженером? Инженер в переводе с французского – изобретательный человек. И парень с этого ящика, – Токмаков похлопал по неструганым доскам, – он точно из этого роду-племени. Изобретательный.

– Это почему?

– Да очень просто. Ты пойми, родное сердце, что будь он внедренным опером, то удостоверение свое заныкал бы так далеко, как только мог. Вор это был. Крупняк.

…Когда приглашенные понятые исполнили свой гражданский долг, безропотно подписав все, что им дали подписать, Глеб Черных спросил:

– Вадим, тебе «азер» еще нужен?

Токмаков покачал головой.

– Тебе он нужнее – твоя последняя ниточка.

– Тогда возьму его к нам. Он у меня запоет. По нотам, которые на браслете.

– Постарайся, чтобы там был куплет про сумку с видеокассетами, – попросил Токмаков, глядя на часы. Начало третьего. В самый раз, чтобы вовремя успеть обратно в порт, где его ждет Олег Байкалов.

Талгат Мамедов, тревожно прислушиваясь к этому разговору, заканючил:

– Началник, бери еще сигарет, бери весь пива, меня отпускай.

– Хорошая мысль, – кивнул Глеб. – В этой свалке и подымить не дали. Вадим, огонек есть? Э, ты чего, осторожно! Со стволом не шутят …

– А где ты видишь ствол? – спросил Токмаков, нажимая спусковой крючок никелированной зажигалки в виде пистолета, которую он купил вместе с пачкой сигарет, и ведь выручила же! – На срезе ствола затрепетал синий огонек. – Просто зажигалка. Сделано в Гонконге.

Затягиваясь, Глеб сказал:

– Вовремя я подъехал. С таким стволом… Дали бы тебе прикурить!

Мамедов осторожно кашлянул:

– Так я пойду? Сними браслет, началник…

Черных недоуменно вопросил Токмакова:

– Ты слышал этого злостного валютчика? Что мы ответим на его притязания?

Несколько секунд Токмаков напряженно вспоминал. Потом его лицо озарила улыбка.

Внимательный Толик доллар нашел,

С долларом этим в «Березку» пошел…

Долго папаша ходил в Комитет:

Доллар вернули, а Толика – нет.

Опера невесело посмеялись, глядя на солнце, краешком выглянувшее из-за облаков, и тут же снова в них нырнувшее.

Глеб Черных сказал:

– А гадского «немого» я из-под земли достану. Только сначала все же «пробью» – вдруг, чем черт не шутит, он действительно наш кадр. Ты не думай, что я вовсе лох – даже номер его «ксивы» записал. Кстати, у него и личный жетон был, все чин чинарем.

Глеб вытащил из кармана потертый блокнот. На последней страничке было выведено корявым почерком: «Водопьянов Евгений Евгеньевич, оперуполномоченный…»

Дальше Токмаков не читал. Он сразу вспомнил эту фамилию и это имя. Так звали опера, которого выловили в Неве без головы, и, кстати, без жетона. У кого эксперт-криминалист снимал «перчатку смерти».

Так вот, значит, как пошутил черт напоследок!

Из парка тянуло сыростью и тревогой. Там сгущались предвечерние тени, мелькали неясные в морозной дымке фигуры. Пора было ехать. И хотя табачный дымок не радовал больше сердце, все же надо было докурить сигарету.

3. Скотч, Паук, муравьиный лев

Когда Скотч закуривал на ветру сигарету, его руки не дрожали.

А ведь могли бы! Любой нормальный фартовый на месте Скотча уже давно бы сделал ноги. Уканал куда подальше и залег на дно, раз выпала такая счастливая карта: уклейстерить зеленого оперка, обманув того ментовской ксивой. Ксивой, которую Скотчу много раз советовали заныкать в пятый угол его тертые подельники.

Нет, сегодня он еще раз убедился, что задвинуть подальше нужно именно их, лагерных отморозков. Милицейское удостоверение с идеально подогнанной фотографией выручало его не раз. Больше того, позволяло носить, спокойно возить в машине оружие. Вот и сейчас Скотч, потирая саднящие от наручников запястья, шел к своей «Хонде-легенда». Под капотом этой «японки» дремало в ожидании хозяина 280 «лошадок», а под крышкой багажника – оружие, которое могло быть названо универсальным.

Опытный в своем деле человек, Скотч понимал, что оружием, причем безопасно носимым в любой обстановке и при любых ситуациях, надо запасаться в хозяйственном магазине. На первом месте по эффективности применения стоят пилы. Взяв в каждую руку по ножовке, можно легко отмахаться от толпы в десяток лбов. Отвертка с узким жалом – тот же стилет, по-воровски – заточка. Ну а кухонный нож, тот и вообще наиболее распространенное оружие, которым совершается три четверти всех убийств, однако же продается без всякой лицензии.

Но Скотч не мог побороть своей страсти к оружию огнестрельному. Дома на совершенно законном основании, как добродпорядочный индивидуальный предприниматель, он хранил разрешенные пять охотничьих ружей – от классики советского времени ИЖ-54 до супер-винтовки фирмы «Хейм» SR-21. Эта игрушка с двумя сменными стволами под наиболее мощные патроны 308 «Винчестер» и 9,3×62 позволяла намертво валить лося на дистанции триста метров первым же выстрелом, и Скотч часто жалел, что у него не было такой винтовки в Чечне.

Конечно, там были бесшумные снайперские винтовки «Вал» [28] – тоже калибром девять миллиметров и с прекрасной оптикой. Но поступили они сначала противнику. Поэтому первый такой «винт» Скотч увидел, когда они взяли снайпершу, завалившую трех человек и одного прапора из сводной роты внутренних войск, где Скотч, тогда младший сержант Сазанов, тоже числился снайпером.

С первого его выстрела из этой винтовки все и началось. А может быть, закончилось…

«Хонда» была припаркована во дворе большого «сталинского» дома. Скотч выгнал машину на Бассейную улицу, примыкающую к парку Победы. Аккуратно притер к бровке тротуара, надел поверх куртки просторный нейлоновый дождевик и, наконец, открыл багажник. Нет, там был, конечно же, не «Вал», но тоже неплохая в городских условиях «стрелялка», смешно именуемая ОФ – оружие фермера.