Рэймонд Чандлер - Прощай, красавица Страница 7

– От чего?

– От этого самого. – Он вынул пальцы из жилетных пройм и сложил руки на груди, сдвинув ладони. Улыбнулся.

– О господи! – сказал я и вышел из кабинета, оставив Налти с открытым ртом.

Дойдя до выхода, я вернулся, тихо приоткрыл дверь кабинета и заглянул. Налти сидел в той же позе, сведя вместе большие пальцы. Но уже не улыбался. Теперь он выглядел озабоченным. Рот его был по-прежнему открыт.

Он не шевельнулся и не поднял глаза. Непонятно было, слышал он мои шаги или нет. Я снова прикрыл дверь и ушел.

7

В том году на календаре был изображен Рембрандт, автопортрет, немного смазанный из-за плохо пригнанных клише. Художник держал выпачканную палитру на грязном большом пальце, голову его украшал шотландский берет, тоже не особенно чистый. В другой руке у него была кисть, словно он собирался немного поработать, если получит аванс. Лицо его было постаревшим, глубокомысленным, полным отвращения к жизни и опухшим от пьянства. Но в нем была этакая непоколебимая бодрость, которая мне нравилась, глаза сверкали, словно капли росы.

Примерно в половине пятого, когда я разглядывал его, сидя за столом у себя в кабинете, зазвонил телефон, я снял трубку и услышал голос, звучавший так, словно его обладатель был очень высокого мнения о себе. После моего ответа он манерно протянул:

– Вы Филип Марло, частный детектив?

– Точно.

– Э… вы хотите сказать «да». Мне рекомендовали вас как человека, умеющего держать язык за зубами. Я хотел бы, чтобы вы подъехали ко мне сегодня вечером в семь часов. Мы обсудим одно дело. Зовут меня Линдсей Марриотт, живу я в Монтемар-Виста, Кабрильо-стрит, сорок два двенадцать. Вы знаете, где это?

– Я знаю, где Монтемар-Виста, мистер Марриотт.

– Отлично. Только Кабрильо-стрит найти трудновато. Улицы здесь проложены любопытными, но путаными виражами. Я бы предложил вам подняться по лестнице, ведущей от кафе на тротуаре. В таком случае Кабрильо будет третьей по счету улицей, а мой дом – единственный в этом квартале. Значит, в семь?

– В чем суть работы, мистер Марриотт?

– Я предпочел бы не обсуждать это по телефону.

– Не могли бы вы как-то намекнуть? Монтемар-Виста – не ближний свет.

– Если мы не придем к соглашению, я охотно возмещу ваши убытки. Вы очень привередливы относительно сути работы?

– Пока все в рамках закона – нет.

Голос его стал ледяным.

– В противном случае я бы не стал вам звонить.

Гарвардский питомец. Отменно употребляет сослагательное наклонение. Мне захотелось послать его к черту, но мой банковский счет был на последнем издыхании. Придав голосу медоточивости, я сказал:

– Большое спасибо, что позвонили, мистер Марриотт. Я приеду.

Он повесил трубку. Мне показалось, что на лице мистера Рембрандта заиграла легкая усмешка. Я достал из тумбы стола бутылку и отпил глоток. Мистер Рембрандт тут же перестал усмехаться.

Луч солнца скользнул по краю стола и бесшумно упал на ковер. На бульваре зазвенел, переключаясь, светофор, прогрохотал мимо междугородний автобус, за стеной в конторе адвоката монотонно стучала машинка. Едва я успел набить трубку, как снова раздался телефонный звонок.

Звонил Налти. Рот его, казалось, был набит горячей картошкой.

– Ну, я вроде бы дал промашку, – сказал он, удостоверясь, что говорит со мной. – Упустил Мэллоя. Он наведывался к этой Флорианше.

Я так стиснул трубку, что едва не раздавил. Верхняя губа внезапно похолодела.

– Говорите дальше. Я думал, вы его выследили.

– Вышла ошибочка. Мэллой вообще там не появлялся. Нам позвонила с Пятьдесят четвертой Западной одна старушка, любительница подглядывать. К Флорианше приезжали двое. Первый поставил машину на противоположной стороне улицы и вел себя подозрительно. Тщательно оглядел дом, прежде чем войти. Пробыл там около часа. Рост шесть футов, темные волосы, среднего сложения. Вышел тихо.

– С запахом перегара, – добавил я.

– А, ясно. Значит, это был ты. Ну а второй – Лось. Тип в яркой одежде, громадный, как дом. Тоже приехал на машине, но старая дама с такого расстояния не разобрала номер. Говорит, что появился он через час после твоего ухода. Торопливо вошел и вышел минут через пять. Перед тем как сесть в машину, достал большой револьвер и прокрутил барабан. Потому, наверное, старая дама и позвонила. Правда, выстрелов в доме она не слышала.

– Ужасное, должно быть, разочарование, – сказал я.

– Ага. Шутка. Напомни в выходной, я посмеюсь. И старая дама тоже не прочь посмеяться. Ребята подъехали на патрульной машине, постучали, но никто не отозвался. Тогда они вошли, парадная дверь была не заперта. Трупов на полу не оказалось. В доме – ни души. Флорианша куда-то скрылась. Тогда они сунулись в соседний дом, побеседовали со старой дамой, та очень сокрушалась, что не видела, как ушла соседка. Патрульные доложили обстановку и поехали дальше. Через час, может, через полтора старая дама звонит и сообщает, что миссис Флориан снова дома. Я спрашиваю, какое это имеет значение, и она тут же вешает трубку.

Налти сделал паузу, чтобы перевести дыхание и выслушать мои комментарии. У меня их не оказалось. Тогда он ворчливо спросил:

– Что скажешь?

– Ничего особенного. Что Лось появится там, вполне следовало ожидать. Разумеется, он хорошо знает миссис Флориан. И естественно, задерживаться у нее он не стал. Боялся, что полицейские догадаются заявиться туда.

– Я вот думаю, – спокойно сказал Налти, – может, мне стоит поехать к ней, выяснить, куда она ходила.

– Хорошая мысль, – одобрил я. – Только надо, чтобы кто-нибудь поднял вас со стула.

– Что? Ах, опять шутка. Впрочем, теперь выяснять это не обязательно. Пожалуй, не поеду.

– Что ж, – сказал я. – Будем располагать тем, что есть.

Налти хохотнул:

– Мэллоя мы засекли. Теперь-то он действительно у нас в руках. Сейчас он едет на север, машину взял напрокат. Парень с бензоколонки опознал его по нашей радиосводке. Говорит, что все совпадает, только Мэллой переоделся в темный костюм. Мы подняли на ноги окружную полицию и полицию штата. Если он поедет на север, мы возьмем его на Вентура-лайн, а если свернет к Ридж-рут, ему придется остановиться в Кастаике оплатить проезд по шоссе. Если не остановится, оттуда позвонят на следующий пост, и дорогу заблокируют. Не хотелось бы, чтобы кто-то из полицейских нарвался на пулю. Хорошо задумано?

– Неплохо, – сказал я. – Если только это действительно Мэллой и если он поведет себя так, как вы рассчитываете.

Налти старательно откашлялся.

– Да. А чем занят ты – так, на всякий случай?

– Ничем. С какой стати мне чем-то заниматься?

– Ты неплохо поладил с миссис Флориан. Может, у нее окажутся еще какие-то соображения?

– Только прихватите с собой бутылку, – сказал я.

– Ты недурно побеседовал с ней. Может, стоит потратить на нее еще немного времени?

– По-моему, это дело полиции.

– Оно конечно. Только раз ты уж начал проворачивать идею насчет той девицы…

– Похоже, это пустой номер – если миссис Флориан не врет.

– Женщины постоянно врут – просто так, для практики, – угрюмо сказал Налти. – Ты не очень занят, а?

– У меня есть работа. Подвернулась после того, как мы расстались. Работа, за которую платят. Не обессудьте.

– Стало быть, не хочешь мне помочь?

– Не в этом дело. Просто нужно зарабатывать на жизнь.

– Ладно, приятель. Раз ты так относишься к этому, ладно.

– Да никак не отношусь, – чуть ли не закричал я. – Только у меня нет времени помогать вам или другим фараонам.

– Ну-ну, позлись, – сказал Налти и оборвал разговор.

Я стиснул умолкшую трубку и прорычал:

– В городе тысяча семьсот пятьдесят полицейских, и все хотят использовать меня на побегушках.

Бросив трубку, я опять приложился к бутылке.

Чуть погодя я спустился в вестибюль и купил вечернюю газету. Налти был прав по крайней мере в одном. Об убийстве Монтгомери в разделе «Объявлен розыск» пока не упоминалось.

Я вышел из здания с расчетом пообедать пораньше.

8

Когда я приехал в Монтемар-Виста, уже начинало смеркаться, но вода еще поблескивала в лучах заходящего солнца, вдали широкими ровными валами бился прибой. Между пенными гребнями волн летела, почти касаясь воды, стая пеликанов. Одинокая яхта направлялась в лодочную гавань Бэй-Сити. За ней расстилалась бескрайняя пурпурно-зеленая гладь океана.

Рядом с пляжем проходило шоссе, над ним высилась широкая бетонная арка, представляющая собой пешеходный мост. Бетонная лестница с толстыми оцинкованными перилами шла от арки вверх по склону горы прямо, как стрела. За аркой находилось кафе, о котором говорил мой клиент, изнутри оно было ярко освещено, но снаружи за столиками под полосатым тентом не было никого, кроме брюнетки в брюках; она курила, угрюмо глядя на море, перед ней стояла бутылка пива. Фокстерьер использовал один из железных стульев вместо столба. Когда я проезжал мимо в поисках стоянки, она рассеянно выговаривала ему.