Харлан Кобен - Подкрутка Страница 8

Колдрен оглянулся по сторонам. Вокруг не было ничего подозрительного, только Грег Норман улыбнулся им издалека и поднял большой палец: «Хороший день, приятель».

– Что еще? – уточнил Майрон.

– Он объяснил, что желает денег.

– Сколько?

– Много. Пока не знает точно, сколько именно, но хочет, чтобы я был наготове. А потом он перезвонит.

Майрон скорчил гримасу:

– Он не назвал вам сумму?

– Нет. Сказал только, что много.

– И вы должны быть готовы?

– Да.

Бессмыслица. Похититель, не знающий, сколько намерен получить?

– Можно говорить начистоту, Джек?

Колдрен выпрямился и одернул тенниску. У него была почти мальчишески обезоруживающая внешность. Широкое и приятное лицо, слишком мягкое, чтобы таить в себе какую-то угрозу.

– Не надо меня щадить, – пробормотал он. – Выкладывайте правду.

– Это может оказаться мистификацией?

Джек быстро взглянул на Дайану Хоффман. Она шевельнулась. Джек повернулся к Майрону:

– Что вы имеете в виду?

– За этим может стоять Чэд?

Длинные пряди его волос упали на глаза. Джек откинул их. На лице появилось какое-то новое выражение. Раздумье? В отличие от Линды Колдрен эта мысль не заставила его взвиться на дыбы. Он отнесся к ней всерьез, вероятно, потому, что она давала ему надежду на безопасность сына.

– Было два голоса, – буркнул он. – Там, по телефону.

– Существуют преобразователи речи. – Майрон объяснил, что это такое.

Лицо Колдрена сморщилось.

– Не знаю…

– Вы полагаете, Чэд здесь замешан?

– Нет, – ответил Джек. – Но разве можно ожидать подобного от собственного ребенка? Я просто пытаюсь быть беспристрастным, насколько это вообще возможно. Думаю ли я, что мой сын способен на такое? Нет, разумеется. Но я знаю, что есть много родителей, которые ошибаются насчет своих детей.

Верно, подумал Майрон.

– Чэд когда-нибудь сбегал из дома?

– Нет.

– В семье возникали какие-нибудь проблемы, которые могли толкнуть его на данный шаг?

– Разыграть собственное похищение?

– Ну, я не говорю, что это должно быть что-то очень серьезное. Например, вы или Линда просто вывели его из себя.

– Вряд ли. – Голос Джека прозвучал отчужденно. – Не могу припомнить.

Он поднял голову. Солнце уже висело низко и не так сильно било в глаза, но Колдрен все равно щурился, приложив ко лбу ладонь вместо козырька. Этот жест напомнил Майрону фотографию Чэда в доме.

– У вас есть какая-то идея, Майрон? – вдруг спросил Джек.

– Так, пустяки.

– Я все-таки хотел бы ее услышать!

– Насколько сильно вы хотите выиграть этот турнир, Джек?

По губам гольфиста скользнула слабая улыбка.

– Вы спортсмен, Майрон. Сами знаете.

– Верно, – согласился Болитар.

– Так в чем дело?

– Ваш сын тоже спортсмен. Наверное, он тоже знает.

– Да. – Помолчав, Колдрен добавил: – Так в чем все-таки дело?

– Если бы кто-нибудь хотел выбить вас из седла, что он сделал бы, чтобы помешать вам выиграть чемпионат?

В глазах Джека снова появилось ошеломленное выражение человека, которого внезапно ударили в живот. Он шагнул назад.

– Я только предполагаю, – поспешно добавил Майрон. – Не утверждаю, что ваш сын…

– Но стараетесь рассмотреть все возможности, – закончил за него Колдрен.

– Да.

– Даже если то, что вы сказали, правда, за этим не обязательно стоит Чэд. Не исключено, меня пытается достать кто-то иной. – Джек взглянул на Дайану Хоффман и добавил: – Подобное уже случалось.

– То есть?

Спортсмен ответил не сразу. Он отвернулся и стал смотреть в ту сторону, куда улетали его мячи. Там не было ничего интересного. Джек стоял спиной к Майрону.

– Вы слышали, что много лет назад я проиграл чемпионат?

– Да. В тот раз произошло нечто похожее? – уточнил Майрон.

– Видимо, – медленно проговорил Колдрен. – Дело в том, что за этим может стоять кто-то другой. Не обязательно Чэд.

– Вероятно, – согласился Майрон.

Он не стал упоминать, что почти отбросил данную версию, выяснив, что Чэд исчез раньше, чем Колдрен захватил лидерство в турнире.

– Баки что-то говорил о банковской карточке, – сказал Джек.

– Ваш сын получил с нее деньги прошлой ночью. На Портер-стрит.

– На Портер-стрит? – воскликнул он.

– Да. «Первый филадельфийский банк» на Портер-стрит в южной Филадельфии.

Молчание.

– Вам знакома эта часть города?

– Нет.

Он взглянул на Дайану Хоффман, застывшую как статуя. Руки скрещены на груди. Ноги, широко расставлены. Пепел уже упал на землю.

– Вы уверены?

– Разумеется.

– Я был там сегодня, – сообщил Майрон.

Выражение лица не изменилось.

– Что-нибудь нашли?

– Нет.

Джек Колдрен махнул рукой на клюшки:

– Не против, если я сделаю несколько свингов, пока мы беседуем?

– Нисколько.

Он натянул перчатку.

– Как по-вашему, мне надо завтра играть?

– Сами решайте, – ответил Майрон. – Похититель хочет, чтобы вы вели себя естественно. Если не выйдете на игру, это вызовет подозрения.

Колдрен наклонился и поднял мяч с площадки.

– Можно вас кое о чем спросить, Майрон?

– Да.

– Когда вы играли в баскетбол, насколько для вас было важно выиграть?

Странный вопрос.

– Очень важно.

Джек кивнул, словно ожидал такого ответа.

– Вы выиграли чемпионат в молодежной лиге?

– Да.

Колдрен покачал головой:

– Хороший результат.

Майрон не ответил.

Джек взял клюшку и стиснул пальцы вокруг рукоятки. Подошел к мячу. Сжался и распрямился как пружина. Майрон проследил за полетом мяча. Минуту все молчали. Смотрели вдаль и наблюдали, как на алом горизонте догорает солнце.

Когда Колдрен наконец заговорил, голос прозвучал сдавленно:

– Хотите услышать нечто ужасное?

Майрон приблизился к нему. У Джека в глазах блестели слезы.

– Я намерен выиграть этот чертов турнир, – пробормотал Колдрен.

Он взглянул на Майрона. В его лице было столько боли, что Болитару почти захотелось обнять его. Ему показалось, что он видит в его глазах все прошлое этого человека, все страдания долгих лет, мучительные сожаления о неудаче, надежды на искупление и страх перед тем, что отнимают последний шанс.

– Кто может думать о победе в такое время? – с горечью промолвил Колдрен.

Майрон не знал ответа. Или боялся, что знает его очень хорошо.

Глава 5

Гольф-клуб «Мэрион» представлял собой перестроенную ферму, простое белое здание с черными ставнями. Единственным цветным пятном во всем строении был зеленый тент, затенявший его знаменитую веранду, да и тот почти терялся на фоне окружавшей дом травы. Конечно, столь прославленный гольф-клуб мог выглядеть куда более эффектно и солидно, однако в этой простоте ощущалось своеобразное величие: «Мы – „Мэрион“. Нам не нужно большего».

Майрон прошел мимо спортивного магазина. На железной стойке в ряд стояли сумки для гольфа. Дверь в раздевалку находилась справа. Медная табличка на стене уведомляла, что «Мэрион» является архитектурным памятником. Рядом висел стенд с гандикапами[11] членов клуба. Майрон просмотрел несколько фамилий и остановился на Уине. Гандикап «три». Чертовски хорошо. Майрон плохо разбирался в гольфе, но знал, что это очень хорошо.

На просторной веранде с каменным полом размещалось два десятка столов. Легендарный бар не просто выходил на игровое поле – он буквально нависал над ним. Члены клуба наблюдали отсюда за игроками на стартовой площадке, точно сенаторы, восседающие в Колизее. От их проницательных взглядов не ускользала ни малейшая оплошность, и не важно, кто держал в руках клюшку – влиятельный бизнесмен или могущественный политик. Даже профессиональные спортсмены не могли рассчитывать на поблажку – бар был открыт и во время чемпионата. Джеку Никлосу, Арнольду Палмеру, Бену Хогану, Бобби Джонсу и Сэму Спиду приходилось приноравливаться к звону тарелок, звяканью бокалов и грохоту серебряной посуды, доносившимся с открытой веранды, нарушая стоявшую на поле почтительную тишину или смешиваясь с одобрительными возгласами зрителей.

Сейчас в ресторанчике было много членов клуба. В основном пожилых мужчин – краснолицых и хорошо упитанных, как на подбор. Все в зеленых или синих куртках с вышитыми на груди эмблемами. Кричащие галстуки в полоску дополняли белые и желтые шляпы с обвисшими полями. Боже милостивый! А Уин еще сомневался насчет костюма Майрона!

Болитар заметил Уина за угловым столиком в окружении шести пустых стульев. Он сидел один. Вид у него был спокойный, поза небрежная и расслабленная. Ни дать ни взять лев в ожидании добычи. Кому-то могло прийти в голову, что белокурые волосы Уина и его лицо юного патриция легко располагают к нему людей. Иногда так оно и было; но чаше происходило наоборот. Внешность Уина дышала надменностью молодого богача и сноба. Обычно люди плохо реагируют на подобное. Проще говоря, они буквально кипят от злости. Увидеть такого типа – значит его возненавидеть. Но Уин привык. Его не волновало мнение людей, которые судят лишь по внешности. Тем более что они всегда ошибались на его счет.