Дела минувшие - Николай Свечин Страница 18

– Такая закуска большой выпивки требует!

Ужин действительно удался. Нагрузившись сверх меры, сыщики, вместо того чтобы идти по домам, заглянули в канцелярию полицейского управления. Оказалось, Благово ждал какого-то важного письма. И не ошибся. Дежурный вручил ему пакет. Статский советник сломал печати и вынул указ Правительствующему Сенату. Государь повелевал во исполнение прошения Александра Нефедьева считать его дочь Варвару законной, с возвращением ей прав состояния в полном объеме.

Павел Афанасьевич уселся в кресло, раскурил старинную трубку и сказал помощнику:

– Вот теперь можно и в Петербург!

«Демон»

В первых числах января 1882 года в Департамент государственной полиции поступило отношение от варшавского генерал-губернатора Альбединского. Тот сообщал, что в Сувалкской губернии появились в обороте поддельные четырехпроцентные билеты Государственного банка. И такого исполнения, что от настоящих не отличишь!

Плеве отписал бумагу вице-директору Благово и тут же забыл о ней. Павел Афанасьевич тоже сначала не обратил внимания на варшавскую новость. Сувалки далеко, а главная беда Департамента сейчас – это террористы. Пусть фальшивыми билетами озаботится Министерство финансов.

Оно и озаботилось… Николай Христианович Бунге только что был утвержден министром после полугодового пребывания в должности управляющего. В Гатчине он встретился с графом Игнатьевым[46] – оба ездили надоклад к государю – и огорошил его новостью. Фальшивые билеты обнаружены в Петербургской губернии, и сразу в больших количествах. О происшествии доложено Его Величеству и разъяснено огромное значение мошенничества. Финансы России расстроены после Русско-турецкой войны. И такая диверсия есть страшное зло, хуже любого другого преступления.

Граф Игнатьев зашел к государю и вышел оттуда с новым поручением – найти и раскассировать фальшивомонетчиков. Вынь да положь! Вечером того же дня августейшее приказание через Плеве спустили Благово. Вячеслав Константинович был сдержан. Он сказал:

– Павел Афанасьевич, я понимаю вашу загруженность. Но дело относится до уголовных, я не могу поручить его Дурново[47] и еголюдям. А у вас есть Лыков, да и сами вы собаку, извините, съели. Извольте выполнять. Со своей стороны обещаю помочь, чем требуется.

Статский советник попросил о двух вещах. Пусть с него и с Алексея временно снимут мелкие дела, отнимающие время. Крупные, вроде дознания аферы в ведомстве императрицы Марии Федоровны, можно оставить. Там конец уже виден, надо лишь оформить бумаги. Дело об убийстве князя Друцкого-Соколинского с подделкой его векселей тоже близко к завершению. Прочее, что время от времени падает на голову сыщикам, лучше отложить. Плеве тут же с этим согласился.

Вторая просьба была щепетильнее. Алексей экстерном заканчивал юридический факультет Петербургского университета. Ему оставалось отучиться еще год, и можно будет повесить синий ромбик на вицмундир. Диплом давал гарантию, что Лыков не застрянет в нижней половине Табели о рангах до самой пенсии. Конечно, Иван Дмитриевич Путилин окончил лишь гимназию, да и ту на бумаге, а выслужил генеральский чин. Но те времена в прошлом, чинопроизводство ведется все строже. Без высшего образования карьеру теперь не сделать, будь ты хоть трижды Сенека. А приват-доцент Рощин придирается к Алексею и заворачивает все его рефераты, заставляя переделывать. Хотя сам цивилист и в Уложении о наказаниях уголовных и исправительных не понимает ни бельмеса. Хорошо бы приструнить задаваку. А титулярный советник Лыков тем временем геройски, как всегда, исполнит царево приказание…

На этих словах директор Департамента поморщился. Университетская братия много о себе мнит, там автономия, им никто не указ. Однако попробовать можно, ежели зайти сверху.

– Вы уж попробуйте, пожалуйста, Вячеслав Константинович, – поднажал Благово. – Этот Рощин каждое утро у себя в гостиной кофей пьет и манжеты меняет. А Лыков третьего дня заграбастал самого Лежаву, убийцу начальника почтово-телеграфной конторы в Малой Вишере и всей его семьи… Тоже, кстати напомнить, выполняя августейшее поручение. Для этого Алексею пришлось двое суток просидеть в курятнике напротив укрытия негодяя, питаясь сухарями и заедая их снегом. Он человек военный, видел и не такое, но… Лежава ему щеку распорол. И едва не зарезал, сволочь. Убить Лыкова, слава богу, весьма трудно, однако… А тут какой-то приват-доцент. Вы же понимаете, что всякое образование, полученное экстерном, это фикция. Но есть люди, которые заслужили особое к себе отношение. Алексей – из таких.

– Я знаю, – тут же согласился действительный статский советник. – Хорошо, что вы напомнили мне про тот случай. Августейшее поручение, выполненное с риском для жизни… Я поговорю с министром. Думаю, Николай Павлович согласится со мной и телефонирует Александру Павловичу[48].

Так Алексей избавился от зануды приват-доцента и получил свободу в новом дознании.

Сыщики начали с визита в Петербургское отделение Азовско-Донского банка. Именно там был выдан онкольный кредит[49] на огромную сумму в триста сорок тысяч рублей некоему Тышлинскому, директору-распорядителю механического и литейного завода в Шлиссельбурге. В качестве обеспечения поляк предоставил четырехпроцентные облигации Государственного банка 1880 года на полмиллиона рублей. Кредит был получен, заемщик даже выплатил проценты за первый месяц, после чего исчез. При рассмотрении залога ценные бумаги оказались поддельными. А Тышлинский сбежал, бросив завод, который пребывал – что выяснилось с запозданием – в банкротном состоянии. Когда заимодавцы принесли липовые облигации в Экспедицию заготовления государственных бумаг, там ахнули. Столь высокого качества подделки они еще не видели. Даже водяные знаки просматривались! Как это возможно? Два года назад серии уже подделывали. Тех мошенников, родом из Одессы, арестовали, но у них качество было много хуже. И вот опять… Чиновники помчались к министру финансов. Если подобные «блины» хлынут в кредитные учреждения, особенно в провинции, проблем не оберешься. И Бунге в очередном высочайшем докладе рассказал историю государю.

Благово с Лыковым с умным видом пощупали фальшивки: какая работа! Сбежавшего управляющего объявили в циркулярный розыск, особое внимание при этом уделив Привисленскому краю[50]. Неделя прошла в ожидании – вдруг мошенник попадется и дело в шляпе? Но вместо радостной новости пришла другая, нехорошая: в Самурзаканском участке Очамчирского округа всплыли поддельные «лексеи». «Лексеями» называли двадцатипятирублевые билеты с изображением царя Алексея Михайловича. Бумаги оказались очень похожи на настоящие, что сразу напомнило про липовые облигации.

Очамчирский округ входил в состав Сухумского военного отдела, подчиненного Кавказскому наместнику. По старой памяти кавказские события интересовали великого князя Михаила Николаевича, генерал-фельдмаршала и председателя Государственного совета. Нет хуже для дела, если в него вмешиваются августейшие особы. Особенно столь бестолковые, как дядья нынешнего государя. Так случилось и здесь. Дядя нажаловался племяннику, тот еще раз пнул министра внутренних дел, но уже в чувствительное место сапогом. В результате Лыков спешно выехал на Черноморское побережье.

Титулярный советник оказался вблизи тех гор, где проходила его военная юность. Очень хотелось добраться до Кобулетии, однако дела не позволяли. Царский окрик гремел у начальства в ушах, и оно торопило сыщика. Пришлось сразу взяться за дело. По счастью, у полиции уже имелся арестованный, тот самый, который пустил в оборот поддельные билеты, – армавирский купец Лотерейчик.

Армавир являлся одним из самых разбойных мест на Кавказе. В этом качестве он успешно состязался с Закаталами и давал два корпуса вперед Кутаису. Старую торговую аристократию – черкесогаев – теснили приезжие, более всего уважавшие кинжал.

Моисей Лотерейчик, купец второй гильдии, торгующий галантерейным товаром, стал вдруг выдавать кредиты под десять процентов годовых. Желающие нашлись. Но когда полученные от него деньги попали в солидные дома, там возникли сомнения. Особенно в отношении четвертных билетов. Первым заподозрил, что дело нечисто, доверенный торгового дома братьев Крестовниковых. Видимо, репутация у Лотерейчика была так себе. Узнав, чьими ассигнациями расплатился покупатель, доверенный послал их в губернское казначейство. Там посмотрели и ахнули – два билета из пачки оказались с одинаковым номером! Купца арестовали, при обыске у него обнаружили на двести тысяч липовых «лексеев» и на такую же сумму – не менее липовых облигаций. Лотерейчик на допросах молчал, а сообщники