Елена Хорватова - Заговор дилетантов Страница 21

Михаил остановился, взглянул на меня, словно бы не узнавая, подошел к столику с напитками, налил себе стакан воды, потом подумал и предпочел рюмку коньяка, а неиспользованную воду принес мне.

Я с интересом наблюдала за его манипуляциями, ожидая, что же будет дальше.

— Леля, фотография мертвого Крюднера, которую предъявил нам полицейский агент, показалась мне странной. Я весь вечер думал, в чем тут дело, и наконец догадался. На снимке Крюднер был небрит! До такой степени небрит, что это бросалось в глаза… (Господи, Михаил и вправду бредит! Неужели он полагал, что жертва преступления перед смертью обязана побриться? Требования к внешней благопристойности нельзя доводить до абсурда!)

Михаил опорожнил еще одну рюмочку и продолжил:

— У покойника на лице была щетина как минимум трех-четырехдневной давности.

— Но это, наверное, в порядке вещей, — я попыталась втолковать своему обезумевшему мужу очевидные факты. — Ведь еще при жизни у него было изранено лицо. Ты же по себе знаешь, как тяжело мужчине бриться, если у него на коже лица повреждения. Вспомни, что толкнуло тебя в свое время отрастить бородку…

— .В том-то все и дело! Господин, которого нам представили как Крюднера, был чисто выбрит.

— Но ведь он был весь в пластырях, к тому же еще и с повязкой на одной щеке. Да и освещение было весьма скудным… Неужели ты заметил, в каком состоянии кожа этого господина?

— Да, он хорошо замаскировался, но и под пластырями были заметны фрагменты бритой кожи. К тому же, когда он разговаривал, повязка слегка сползала, приоткрывая щеку… Я хорошо помню, что он был бритым. Меня это тогда удивило — ведь он сам утверждал, что стал накануне жертвой лабораторного взрыва, и при этом явно был свежевыбрит. А как, по-твоему, человек с ранами на лице может бриться? Стоило сразу же зафиксировать внимание на этом факте, но я как-то отвлекся.

— Погоди, погоди, — я наконец стала понимать всю глубину открытия, сделанного Михаилом. — Стало быть, перебинтованный господин и мертвый Крюднер на полицейском снимке — отнюдь не одно и то же лицо? И либо Штюрмер и Герман предъявили нам фальшивого Крюднера, либо полиция нашла не его труп…

— Все верно. Мы с тобой никогда прежде не видели этого господина, и естественно, когда в кабинете Крюднера появился человек, которого адвокат и управляющий представили нам как Крюднера, мы в этом нисколько не усомнились…

— А повязки, пластыри и темные очки служили, чтобы замаскировать внешнюю непохожесть самозванца?

— Скорее, чтобы замаскировать его собственную внешность и оставить его человеком без лица. Похож или не похож он на Крюднера, для нас осталось неизвестным. Я лично видел господина Крюднера только на посмертной фотографии, а этого совершенно недостаточно, чтобы составить мнение о его внешности. А вот самозванца я теперь вряд ли смогу узнать без его акссесуаров, ибо сумел запомнить только кусочек бритой щеки, выглядывающей из-под бинта…

— Так, это похоже на правду. И кстати, объясняет странный приказ Крюднера об увольнении с фирмы всего персонала — все, кто знал хозяина в лицо, были в одночасье изгнаны, а наскоро нанятая управляющим замена уже не могла определить, что роль господина Крюднера играет некий небрежно забинтованный субъект… Но из этого следует, что Герман Герман и Штюрмер — убийцы или, по крайней мере, соучастники этого преступления.

— Ну, кто там убийца, а кто соучастник, необходимо как следует разобраться. В конце концов, есть ведь Сыскная полиция, чтобы определить степень участия каждого действующего лица в этой сумасшедшей антрепризе. Не забывай еще и лже-Крюднера, может быть, он — самый главный в шайке…

— Но все же, для чего этой компании понадобились такие сложные запутанные трюки около убийства? Мы с тобой — люди посторонние, незаинтересованные, зачем нужно было устраивать для нас целый спектакль?

— Это именно трюк, старый цирковой трюк, столь любимый балаганными фокусниками — отвлечь внимание от главного фокуса. Вот шарик есть, а вот его нет! А вот он снова есть! А теперь — где шарик, кто ответит? В том-то все и дело, что мы на фирме Крюднера — люди случайные, и если утверждаем, что за час до убийства беседовали с хозяином, который был в полном порядке, не считая ссадин на лице, — никто в этом не усомнится! И после беседы с нами полиция ломает головы в поисках неизвестного злоумышленника, проникшего во внутренние помещения предприятия и убившего хозяина в течение часа после нашего ухода. А я теперь почти не сомневаюсь, что Крюднер был похищен за несколько дней до смерти, содержался под замком, подвергался истязаниям и в конце концов был убит и уже в виде мертвого тела подброшен в свой кабинет. А адвокат и управляющий, подсунув незаинтересованным свидетелям фальшивого Крюднера и позаботившись об алиби на момент мнимого убийства (а они наверняка придумали, что расскажут полиции про роковую половину десятого), запутали следствие и попытались создать иллюзию собственной непричастности к делу. И это им вполне удалось бы, если бы они не упустили одну маленькую деталь — лже-Крюднер побрился прежде, чем обклеиваться пластырем, а настоящий Крюднер оброс щетиной за время своего заточения.

— Господи, но об этом нужно срочно сообщить в Сыскную полицию!

— Непременно. Но сейчас ночь, и, полагаю, полицейские сыщики, как и все люди, спят по домам. Завтра утром я поеду в Гнездниковский, разыщу агента Стукалина или кого-нибудь из его помощников и все им объясню. А сейчас, с твоего позволения, пойду спать — похоже, завтра у нас снова будет непростой день. Ведь еще и повестку от судебного следователя нужно ожидать со дня на день.

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

Чем дальше, тем труднее верить в лучшее. — Вправе ли я наслаждаться покоем и комфортом ? — Элегантный английский плащ для ночных приключений. — Бог улыбается бесшабашным людям. — Такое случается лишь на страницах дамских романов. — «Вы спасли мне жизнь!» — Как хочется посрамить полицейских!

Утомленный своим открытием Миша скоро уснул, а у меня, наоборот, сон как рукой сняло.

Я слонялась по спящему дому и не могла найти себе места. Модный роман о страданиях запертой в башне старого замка сироты вызывал теперь чувство, похожее на отвращение — когда рядом происходят такие события, литературные страсти кажутся раздражающе искусственными. Мне и без романа скучать не приходилось — пищи для размышления было более чем достаточно.

Итак, теперь уже ясно, что на фирме Крюднера разыгралась кровавая драма, и бедная Лидочка Танненбаум вполне могла оказаться в ее эпицентре. Господи, только бы она осталась жива! Легонтов уговаривал меня верить в лучшее, но чем дальше, тем труднее в это верить, особенно после смерти хозяина фирмы…

И все же у меня не было сил отказаться от надежды на благополучный исход. Может быть, Александру Матвеевичу удастся совершить это чудо — разыскать Лидию и спасти ее?

Я подошла к окну и взглянула в непроглядный мрак осенней ночи. Где-то уныло завывал ветер, по стеклу ползли редкие мутные капли дождя.

Люди сейчас прячутся от непогоды в своих домах, у теплых печей, под надежными крышами, кто-то уже преклонил голову на мягкую подушку и сладко спит, кто-то дремлет, слушая, как дождь за окнами стучит по уличному карнизу, кто-то читает при мягком свете лампы… А сыщик Легонтов, получивший от меня сложное задание, бродит под дождем вокруг мастерских Крюднера, пытаясь выследить злоумышленников.

Мне стало не по себе. Вправе ли я уютно устроиться у камина, накинув стеганый халат и прихватив стакан теплого молока, открыть недочитанный роман из жизни заграничных влюбленных и наслаждаться покоем и комфортом?

Бедный Легонтов, мерзнущий сейчас в Лефортово, наверняка промок и проголодался (ведь ночью, если нельзя спать, всегда очень хочется есть). Он, бедняжка, холостяк, и никто не проследил, чтобы он надел теплый шарф и галоши и прихватил с собой пакет с пирожками. И что же? Так и бросить Александра Матвеевича пропадать под дождем? Необходимо принять участие в его благородной авантюре хотя бы просто из солидарности.

Я быстро оделась, причем выбрала почему-то свой самый элегантный английский плащ с большим свободным капюшоном на клетчатой подкладке (очень женственно, но, увы, свидетельствует о некоторой расточительности), новые лайковые перчатки и ботики на каблуках; вполне пристойный наряд для авантюристки. Плащ давно томился в моем гардеробе, коротая время в мечтах о ночных приключениях — и вот его час пробил…

Продумав все детали собственной экипировки, я прошла на кухню, сложила в судки и кулечки то, что осталось от ужина (холодные отбивные, слоеные пирожки, сыр, маслины, булочки с тмином и фрукты), вооружилась зонтом и потихоньку покинула квартиру.