Джон Робертс - Заговор в Древнем Риме Страница 25

Рядом с нами двое мужчин о чем-то горячо спорили приглушенными голосами. Один из них стоял спиной, поэтому я его не разглядел, а со вторым был не знаком. Остальные собравшиеся в лоджии люди держались от них на почтительном расстоянии — так обычно предпочитают удаляться от тех, кто облечен властью и при этом разгневан. Аврелия же, судя по всему, не была напугана.

— Мне надо ему кое-что сказать. — С этими словами она направилась в сторону спорщиков.

Не хотелось так скоро лишаться ее общества, поэтому пришлось пойти за ней следом. Когда она приблизилась, человек, который стоял к нам спиной, обернулся, и я тотчас пожалел, что столь опрометчиво согласился сопровождать Аврелию. Это был Марк Лициний Красс. Гнев тотчас сошел с его лица, и он улыбнулся.

— Аврелия! С твоим появлением утро становится еще прекрасней! — Он удостоил ее легкого поцелуя в щеку, после чего перевел взгляд на нас. — Итак, дай-ка взглянуть на твоих кавалеров. Деция Цецилия, разумеется, вижу не в первый раз. Остальных прежде не встречал.

Аврелия представила ему Тория с Вальгием. Голубые глаза Красса были, как всегда, холодны, но внешне он не выказал мне никакой враждебности. Его собеседник к этому времени также напустил на себя невозмутимый вид.

— Это Квинт Фабий Санга, — произнес Катилина. — Пришел посмотреть, как бегут его лошади.

Мельком взглянув на его сандалии, я заметил на лодыжке полумесяц из слоновой кости — знак принадлежности к патрицианскому роду. Санга протянул мне руку, и мы обменялись рукопожатиями.

— Слышал о тебе от отца, — сказал я. — Он утверждал, что твое галльское имение производит лучших в мире лошадей.

Санга улыбнулся.

— Да, мне доводилось иметь дело с Безносым, когда он был проконсулом. И должен заметить, что на конскую плоть у него острый глаз. Всегда настаивал на том, чтобы я лично проверял каждую лошадь, которая приобреталась для иноземных военных формирований.

Сельское хозяйство и выращивание домашнего скота были среди тех немногочисленных видов деятельности, которыми дозволялось заниматься патрициям. Но никто никогда не утверждал, что этим путем нельзя разбогатеть.

— Если бы не празднования луперкалий, меня бы сейчас здесь и близко не было. Ни за что бы не покинул Галлии и своих лошадей.

Роды Фабианов и Квинтов издавна взяли на себя ответственность за проведение весьма необычных, известных с древних времен праздников в честь бога Луперка, покровителя стад.

— Но ведь до луперкалий еще более четырех месяцев, — заметил я.

— В январе мне пришлось бы добираться сюда через Альпы либо плыть морем. Кому это захочется? К тому же здесь, в Риме, сейчас находятся мои галльские клиенты. Им необходимо мое покровительство. — Он бросил взгляд на беговую дорожку. — Среди этих лошадей есть и мои.

Я взглянул на квадригу, запряженную четверкой великолепных галльских гнедых. Выскочив из ворот, она сразу рванулась влево, чтобы занять лучшее для колесницы место, которое находилось рядом с каменной перегородкой. Зрелище было воистину великолепным. Однако во время скачек такие маневры могли иметь весьма плачевные последствия, ибо каждый возница стремится занять ближайший к поперечной стенке ряд. Из-за этого в начале скачек происходит наибольшее количество столкновений. Возницей был симпатичный юноша со струящимися из-под шлема длинными светлыми волосами — характерная особенность людей галльского происхождения. Что-то в его облике мне показалось знакомым, но за тот миг, пока он мчался мимо нас, я не успел вспомнить, где мог его видеть. После того как мы выразили свое восхищение лошадями Санги, Аврелия перевела разговор на другую тему.

— Марк Лициний, — обратилась она к Крассу. — Я принадлежу к коллегии жриц культа Цереры. Наш храм, — она указала на прекрасное здание на холме, — нуждается в ремонте. Не мог бы ты взять на себя ответственность за необходимые реставрационные работы?

Подобной деятельностью богатые люди занимались испокон веков.

— Разве рыночных пошлин недостаточно в этом году? — спросил он.

Полномочия плебейских эдилов распространялись и на храмы. Предполагалось, что на его содержание должны расходоваться собранные ими рыночные пошлины.

— Боюсь, что нет. Мундус являет собой все признаки разрушения. Вскоре оно может охватить собой весь храм.

— Да, дело серьезное, — признал Красс.

Мундус был для нас очень важен, потому что являлся единственным входом в подземное царство. Правда, к богам подземелья можно было обратиться и в других местах Италийского полуострова, но в Риме таковых больше не было. Мы не могли позволить, чтобы мундус претерпел разрушение, ибо все жертвоприношения и послания душам умерших людей могли быть направлены только через него.

— Восстановительные работы — дело утомительное и сложное, — сказал Красс. — Может, лучше построить новый храм?

Он не шутил. Как подчас говорил Красс, богатым человеком может себя считать только тот, кто за свой счет способен собрать, снарядить и содержать целую армию. Он был и впрямь настолько богат.

— Нет, это невозможно, — возразила Аврелия. — Надо сохранить наш старый храм. Прошу только о восстановлении того, что есть. Пожалуйста, Марк Лициний.

В этом я был с ней совершенно согласен. Мне был ненавистен тот путь, который предлагал Красс. Путь разрушения старых святынь с тем, чтобы выстроить на их месте образчик современной архитектуры и на его фронтоне огромными буквами вырезать имена тех, на чьи деньги он воздвигнут. К тому же храм Цереры был не таким уж и древним. Ему было не более четырех с половиной веков — возраст не слишком большой, недостаточный, чтобы внушать уважение. Во всяком случае, когда двадцать лет тому назад сгорел великий храм Юпитера, Сулла проявил достаточно благоразумия и вкуса, распорядившись выстроить на его месте новый, но во всех отношениях повторявший своего предшественника. Впрочем, чтобы сохранять святыни, вовсе не нужно было производить на свет таких тиранов, как Сулла.

— Значит, придется этим заняться. Сообщите жрицам, что завтра пришлю своего архитектора и управляющего строительством. Они сделают предварительный осмотр и доложат о его результатах.

Аврелия от восхищения захлопала в ладоши.

— Спасибо, Марк Лициний. Богиня возблагодарит тебя. А теперь хочу попросить еще об одном одолжении: принять приглашение на прием, который я устраиваю для парфянского посла завтра вечером.

— С удовольствием. Непременно буду.

— Деций, тебя это тоже касается, — сказала она. — Ты должен прийти.

Посещение какого бы то ни было приема с участием Красса не сулило мне ничего приятного. Однако я был согласен вынести даже такое испытание ради того, чтобы лишний раз оказаться рядом с Аврелией.

— На этот счет можешь не беспокоиться, — заверил ее я. — Парфянского посла мне еще ни разу не доводилось видеть.

— Он дикарь. Но общество варваров доставляет мне гораздо большее удовольствие, чем общество римских политиков.

— Не могу не согласиться, — сказал Красс.

— Вот и отлично. Итак, жду всех завтра вечером в доме моей мамы.

Катилина с Орестиллой поженились в соответствии с современным обычаем. Когда-то патрициям дозволялось заключать лишь браки, называемые «конферреатио», но предыдущее поколение разрушило бытовавшие прежде традиции, и в обиход вошла новая форма брака, известная как «узус». При ней гораздо проще было получить развод, а женщине сохранить свою собственность.

Движимый желанием поскорее покинуть общество Красса, я поспешно ретировался. В последнем убийстве оставалось очень много загадочного и необъяснимого, и пока что мне не хотелось заниматься расследованием других преступлений. Я вышел на большую огороженную площадку за воротами цирка, где выгуливались разгоряченные после бегов лошади. Как раз в этот миг один из юных возниц спускался на землю из колесницы. Рабы помогли ему отцепить от пояса ремни, и, когда он снял с себя шлем, распустив шикарную гриву волос, я сразу его вспомнил. Если не считать изогнутых книзу усов — к этой уродующей внешность растительности у меня всегда было неодолимое отвращение, — молодой человек был очень хорош собой. Он был одним из тех аллоброгов, которые месяцами болтались в городе, чтобы пожаловаться Сенату на вымогательство и алчность римских наместников, якобы выжимающих последние соки из галльского населения из-за задолженности по налогам.

— Отличный заезд, — сказал я ему, когда он начал отстегивать наколенники.

Юноша поднял глаза, обнажив большие зубы в широкой улыбке.

— Благодарю. Лошади моего патрона понимают только галльский. Ни итальянцы, ни нумидийцы, ни греки никогда не могли ничего хорошего от них добиться. Я видел тебя в лоджии. Ты говорил с моим патроном.

Только теперь вспомнилось, что Фабий Санга принадлежал той ветви Фабиев, вторым именем которой было Аллоброгик. Один из его предков наголову разбил предков нынешних аллоброгов, и таким образом Фабии стали их наследственными патронами. Чем больше вы бьете галлов и германцев, тем больше они преданы вам, причем не скрывают этого. Азиаты же, потерпев поражение, будут целовать вам сандалии, но лояльности от них не жди: предадут в любую минуту.