Валерио Манфреди - Башня одиночества Страница 26

— Я знаю, — произнес старик, — ты думаешь, что это всего лишь древние легенды… Ты человек науки, не так ли?

Филипп колебался с ответом, уже не ведая больше, что такое наука, в которую всегда безоглядно верил.

— Я хочу найти своего отца, — сказал он, — и спасти его от нависших над ним опасностей, если смогу. Он исследует мир, давно уже чуждый мне, в лучшем случае являющийся частью моих юношеских грез. Ноя должен знать, что за чувство связывает нас, выяснить, действительно ли нужен ему и почему он позвал меня после того, как скрывался более десяти лет. А теперь расскажи мне, что ты знаешь о Человеке с семью могилами.

Старик опустил голову.

— С ночи времен его тело хранилось в разных местах, во владениях какой-нибудь великой цивилизации. И когда одна из них рушилась и не могла больше охранять его могилу в тайном месте, его перевозили в другой мавзолей, принадлежащий другой великой, только рождающейся культуре, и свирепые, темные силы сторожили его…

Лучи южного солнца, проникающие из окна, осветили струйку фонтана, в то время как все остальное вокруг оставалось в тени. Журчанье воды было единственным звуком на маленьком внутреннем дворике, а нестройный хор голосов, доносившихся с базара, казался лишь далеким и смутным гулом, подобным гудению пчел в улье.

— Кто это существо? Кто такой Человек с семью могилами? Быть может, великий царь? Жестокий тиран, проклятый своим народом? В этой легенде должен быть какой-то доступный смысл, — проговорил Филипп словно бы про себя и вдруг пристально посмотрел в глаза человеку, стоявшему перед ним: — Барух бар-Лев. Тебе говорит что-нибудь это имя?

Старик задрожал, словно пораженный мгновенным озарением.

— Откуда ты знаешь его имя? Где ты его нашел?

— В одном древнем документе, случайно обнаруженном в погребенном под землей городе.

Енос посмотрел на него тяжелым взглядом.

— Ничто на свете не происходит случайно… Барух бар-Лев был одним из охотников за этим чудовищем… очень давно… — Он снова стал читать из своего свитка, который держал развернутым на коленях: — Первую могилу разрушил Симеон бен-Иешуа, великий жрец времен царя Соломона… а Барух бар-Лев, раввин Великой Александрийской синагоги, обнаружил и разрушил вторую и третью. Левий бен-Асер разрушил четвертую во времена Романа Диогена, императора Византии. Я, Енос бен-Гад, открыл пятую гробницу и показал ее твоему отцу, потому что у меня больше не осталось сил. А он позвал тебя следовать за собой, поскольку, если ему суждено пасть, ты закончишь его дело. Поэтому он и хотел, чтобы ты пустился по его следам — так я думаю.

— Пятая могила, — проговорил Филипп. — Где она?

— Здесь. В Алеппо.

— Где именно?

— Ты увидишь ее сегодня же ночью. Если хочешь.

— Я готов, — сказал Филипп.

— Тогда приходи в полночь во двор Большой Мечети. Я буду ждать тебя там.

Филипп кивнул. Старик провел его через дом до дверцы, выходившей на рынок медников. Молодой человек прошел по длинному проходу, где раздавался оглушительный стук десятков молотов, ритмично ударявших по блестящим пластинам, и пропал в ослепительном свете западных ворот.

8

Филипп Гаррет бродил по улицам города, освещенным полной луной и изрезанным длинными тенями минаретов, когда перед ним открылась просторная площадь, на которую выходил фасад Большой Мечети. Лунный свет проникал через арки во внутренний дворик, где находился источник для омовений. В безмолвном пространстве царил огромный купол, подчеркивая изящество минаретов, и его охватило чувство глубокого покоя. Белизна мрамора и неясный шепот источника ласкали душу, словно дивная музыка. Исполненное гармонии здание высилось в лунном свете, словно застывшая мелодия.

Тихие шаги напомнили ему о назначенной встрече. Он обернулся и различил фигуру Еноса.

— Шалом, — не останавливаясь поздоровался тот вполголоса. — Следуй за мной. Я отведу тебя в то место, о котором говорил.

Он повел Филиппа вдоль восточного портика до других ворот, а потом они снова побрели по узким, извилистым улочкам старого города.

— Но если ты потерпел неудачу после многолетних попыток, почему у меня должно получиться? — спросил Филипп, догоняя быстро шагавшего Еноса.

— Возможно, твои усилия не понадобятся, — ответил старик, — возможно, твой отец все уже сделал. Но если хочешь знать, каким путем он следует, ты должен пройти по его стопам. Я, к сожалению, больше ничего не могу тебе сказать.

— Хорошо, я все сделаю. Но если это место находится здесь, в Алеппо, почему туда так трудно проникнуть?

— Ты поймешь, когда увидишь…

Они молча двинулись вдоль портиков, где спали, закутавшись в лохмотья, нищие, днем взывающие к милосердию прохожих, и в начале узкой извилистой улицы очутились перед темной массой горы, увенчанной крепостью.

— Теперь ты понимаешь, почему за долгие годы я не сумел спуститься во чрево этого кургана? — проговорил Енос. — Когда я начал свои поиски, замок тщательно охраняли воины эмира Файсала. Слугами нанимали личных знакомых или близких родственников, так что внедриться в состав персонала было совершенно невозможно. — Он с восхищением посмотрел на этот мрачный бастион, словно видел его впервые. — Гробница из камня, над которой высится курган, огромный, как гора… — пробормотал Енос. — Ты понимаешь, что этот холм может быть искусственным? Ты понимаешь, каким могуществом обладали те, кто насыпал его для защиты гробницы?

Филипп почувствовал, как по спине пробежала дрожь.

— Боже, — сказал он, — как же моему отцу удалось проникнуть внутрь?

— При помощи этого… — Старик раскрыл сверток, где лежала идеально выглаженная военная форма. — Сейчас цитадель является штаб-квартирой Иностранного легиона в Сирии, а ты без акцента говоришь по-французски. — Он достал листок бумаги и развернул его. — Это карта крепости, здесь указано, в каком месте твой отец спустился под землю. Что случилось потом, я, к сожалению, не знаю. Будь осторожен: новый командующий крепостью — жестокий и безжалостный человек. Если тебя обнаружат, тебе несдобровать. Прощай, желаю удачи. Я буду с нетерпением ждать тебя и молиться.

Чуть позже Филипп прошел через караульный пост, мимо двух часовых, отдавших ему честь, пересек двор и пропал в тени балюстрады, венчавшей крепость изнутри. В этот час плацдарм был почти пуст — часовые стояли за зубцами крепостных стен, и даже дозорный покинул караульное помещение, чтобы подняться на балюстраду с обходом. Филипп спрятался за колонной и вынул карту, пытаясь рассмотреть ее при свете фонаря. Судя по указанному маршруту, ему следовало отправиться в мечеть времен Айюбидов,[17] расположенную в турецкой части крепости. Он оглянулся, удостоверившись, что никто его не видел, и вошел. Внутри помещение освещало лишь несколько масляных ламп, но и этого слабого света было достаточно, чтобы дойти до мизара,[18] местоположение которого на его карте обозначалось крестом.

Он испытывал неловкость, топча сапогами ковры, покрывавшие пол, зато бесшумно добрался до мраморной кафедры, на которой был искусно высечен геометрический орнамент, переплетавшийся с растительным рисунком. Филипп замер, прислушавшись, но различил лишь приглушенную перекличку часовых. Потом молодой человек внимательно осмотрел пол за мизаром и заметил мраморный квадрат, вмонтированный в плиту из черного камня с инкрустацией. Он зажег спичку и поднес ее к краю мраморной вставки — пламя задрожало от дуновения ветерка, проникавшего через невидимую щель. Поняв, что внизу пустота, Филипп вставил штык между квадратом и окантовывающей его частью плиты и, приложив некоторое усилие, приподнял его. Перед ним открылась узкая лестница, он зажег одну из трех захваченных свечей, но разглядел лишь первые ступени из песчаника.

Очень осторожно он спустился вниз, положив на место мраморную вставку. Архитектурное пространство, напоминавшее крипту византийского храма, было разделено на три небольших нефа двумя рядами колонн из белого мрамора, украшенных тонкой резьбой. В глубине открывалась небольшая абсида, а в центре ее — алтарь с двумя высеченными павлинами, утоляющими жажду из источника, бьющего у подножия креста, — то были символы души, ищущей истину. Стены украшали фрески с изображением ангелов и святых, лица которых были осквернены иконоборцами или мусульманами, ведь и те и другие являются противниками человеческих образов.

Теперь карта вела его прямиком к алтарю: не он ли — пятая из семи могил? Филипп простукал алтарь со всех сторон рукоятью штыка, но глыба песчаника издавала звук цельного камня, который ни с чем нельзя спутать. При свете свечи он осмотрел основание алтаря и увидел что-то вроде скола. Цвет камня здесь был более светлым — свидетельство того, что царапину нанесли недавно.