Сергей Зверев - Налейте бокалы, раздайте патроны! Страница 28

— Вы будете удивлены, господин генерал, — загадочно произнес Корф, невольно оторвавшийся от своих грандиозных планов относительно карьеры.

— О чем это вы? — недоуменно взглянул на него фон Гинденбург. — Что же может меня так удивить после всего того, что я уже знаю?

— Это еще не все. Самое интересное мы приберегли, так сказать, на закуску. Оказывается, русский отряд возглавляла девушка в мундире нашего кирасира! — криво улыбнулся Леер.

— Да вы что? — от такого сообщения у фон Гинденбурга глаза полезли на лоб. — Как… девушка? Не может быть!

Старый вояка, он жил и действовал в привычных, десятилетиями складывавшихся для него рамках. И война, и мир — все это для командующего представляло собой вполне устоявшиеся формы и очертания. Нет, конечно, периодически что-то добавлялось к этой схеме, но тем не менее… А сейчас услышанная информация заставила его вздрогнуть. Он удивленно покачал головой и расстегнул пуговицу на кителе, нетерпеливо глядя на собеседников.

— Именно так, господин генерал, — подтвердил барон. — Мы сами были весьма впечатлены. Все, что случилось, вполне могло бы стать сюжетом для романа, которым зачитывались бы любители романтических приключений. Причем она — моя старая знакомая еще по Петербургу. Там мы прекрасно знали друг друга.

— А кто она такая?

— Перед войной считалась весьма завидной невестой. Для этого у нее было много причин. Весьма привлекательная особа, неглупа, кроме того, является наследницей кое-какого капитала. Я часто бывал у нее дома. Скажу больше, тогда она была ко мне неравнодушна и предпринимала определенные усилия, чтобы добиться моего расположения, — беззастенчиво соврал Корф. — Как она очутилась здесь и в таком качестве, я, право, не знаю. Причем непонятно, какой идиот мог доверить ей столь ответственное задание. Однако тем лучше — задание провалено, причем помогла нам в этом мышь.

— Как мышь? — удивленно поднял брови фон Гинденбург.

Барон рассказал в подробностях о том, что же случилось в гостинице.

— Вот это новость! — с удивлением и как будто еще не совсем веря в произошедшее, покачал головой генерал. — Любопытно было бы на нее взглянуть! Мне эта история напоминает какое-то средневековье. Просто современная амазонка…

— Непременно, господин генерал, — включился в разговор Диркер. — Вы увидите эту дамочку. Мы предоставим вам эту возможность.

— По правде сказать, я человек старых нравов, но эта молодая леди вызывает у меня чувство уважения, — задумчиво покачал головой командующий. — Нет, я сразу скажу, что придерживаюсь классических, веками испытанных взглядов на то, что воевать — это прерогатива именно мужчины. Женщина должна сидеть дома и воспитывать детей. Но представить себе, что девушка способна на такое, — да, действительно, времена меняются…

В этот момент на КП появился адъютант.

— Поступило донесение, — обратился он к командующему.

— О чем речь? — спросил полковник. Прищурив глаза, он как будто уже догадывался обо всем.

— Муляж танка уже в дороге, скоро будет тут, — доложил вошедший офицер.

— Хорошо, — кивнул Диркер. — Вы свободны.

Козырнув, адъютант удалился.

— Ну что же, как видите, дела наши продвигаются, — потер руки полковник. — Все идет по плану, и никакие неожиданности уже не свернут нас с пути.

— А зачем нам, собственно, муляж? — вставил Леер. — Русских мы и так дезинформировали посредством радиосвязи, и они наверняка поверили. Они получили дезинформацию из трех различных источников: от барона, поддельную записку голубиной почтой и теперь в эфире…

— Господа, завтра в полдень наступаем, — удовлетворенно произнес фон Гинденбург, взглянув на часы. — Сперва — артподготовка, а затем отправим на русские позиции чудо-оружие в сопровождении пехоты. Так что приглашаем всех туда, где начнется настоящее наступление!

— Непременно используем ваше приглашение, господин командующий, — улыбнулся Леер. — Мы с удовольствием понаблюдаем, как оборона будет взломана, словно весенний лед на реке!

— Да вы поэт, господин Леер, — усмехнулся полковник. — Вот уж не замечал за вами таких талантов.

— В каждом из нас их огромное множество, — последовал ответ. — Вся проблема в том, что мы подчас сами не знаем, что же в нас самих заключается.

Таким образом, до наступления оставались сутки.

Оказавшись один, генерал съел приготовленный для него ужин и пододвинул к себе стопку свежих газет. Новости, которыми пестрили страницы прессы, были разными, война только набирала свои обороты. Нахмурив брови, генерал углубился в чтение.

Глава 25

События на полустанке, где стоял состав с муляжом танка и цистерной со шнапсом, продолжали развиваться.

Правильнее, конечно, было бы сказать, что ситуация вышла из-под контроля. Поручик был в бешенстве. Ведь все так хорошо начиналось! Да, иногда в самом продуманном плане происходят невероятные сбои, ломающие и разваливающие все к черту. Так происходило и сейчас.

— По Муромской дорожке… — продолжал «концерт» Шестаков. Он, казавшийся недавно таким дисциплинированным, сейчас не вязал лыка, зато производил впечатление счастливого человека. Его качало во все стороны, и он еле удерживался на ногах, чтобы не упасть на землю. Его новые «товарищи» тоже были хороши. Теперь их уже не волновало, что вокруг враги, порубившие перед этим всю охрану, и что жизнь их самих находится в опасности. Ударивший в голову шнапс сделал свое дело. Обнявшись с русским, угостившим их, они орали, пели и пробовали танцевать.

— Встать! Руки по швам! — крик поручика, казалось, был способен протрезвить кого угодно. Но в данном случае и он был бессилен. Исчерпав все аргументы, Голицын ударом в челюсть отправил Шестакова на землю. Тот, упав, осоловело захлопал глазами.

— Встать! — снова последовала команда.

Пьяный, мотая головой, попытался подняться, но сделать это без посторонней помощи оказалось для него задачей непосильной. С блаженной улыбкой он сидел на земле и по-идиотски ухмылялся. В данный момент он был похож на кого угодно, но только не на унтер-офицера русской армии.

— Негодяй! Мерзавец! — бушевал Голицын, схватив за шиворот унтера. — Да ты же нас без ножа зарезал.

— Виноват, ваше благородие… — заплетающимся языком шептал тот. — Я тут это… самую малость… не извольте сумлеваться. Готов выполнить любое приказание.

В одном унтер был прав — он действительно был «готов».

— Как же ты смел нажраться, сволочь? — вопрошал офицер, хотя понимал, что русскому человеку подобный вопрос задавать бессмысленно.

В том и состоит загадочная русская душа, что в совершенно неблагоприятных условиях, когда все поставлено на карту, наш человек способен выкинуть фортель. Благодаря этому подчас происходили великие победы и великие же поражения. По этой причине никто из иностранцев по-настоящему Россию никогда не понимал и победить ее тоже был не в состоянии.

Многие прославленные воины, завоевавшие полмира, здесь находили свою могилу. И немцы, и французы, и шведы, и многие другие, вторгавшиеся на Русь, действовали умело, находчиво, по всем правилам военной науки, которые всегда и везде приносили успех и победу. Поэтому каждый из таких завоевателей искренне полагал, что разделаться с русским медведем особого труда не составит. Но, как оказывалось к их изумлению, не тут-то было. Правила, законы и схемы в России не действовали. Самые стройные схемы летели ко всем чертям, и история лишь подтверждала то, что сражаться с русскими — бесполезно.

На все вопросы и восклицания унтер издавал лишь невнятные звуки и счастливо улыбался. Окрики офицера, которые в обычной ситуации подействовали бы, сейчас не доходили до отуманенного алкоголем мозга. Душа хотела гулять и требовала простора. Унтер периодически пытался затянуть всем известную народную песню.

— Из-за острова на стре-е-жень… — лились нестройные звуки из его луженой глотки.

Выходило, по правде говоря, не очень. Чем-чем, а музыкальным слухом Шестаков был явно обделен. Но это не мешало ему исполнять любимую песню. Было видно, что немецкий шнапс оказался качественным и произвел на него, да и на собутыльников, «благотворное» действие. Товарищи унтера по выпивке тоже находились в нирване. Прислонившись к стене, они сидели на земле и продолжали распевать обрывки немецких песен. В исполнении «концертной бригады» звучали какие-то невероятные отрывки из опер, и народные, и патриотические композиции. В другой ситуации поручик бы посмеялся над бедолагами, но сейчас ему было не до шуток. Ситуация складывалась очень неприятная, и как поступить, было непонятно. Времени оставалось мало.

— Ты у меня землю будешь есть! — негодующе гремел шпорами Голицын, изнемогая от собственного бессилия.