Сергей Зверев - Золотые эполеты, пули из свинца Страница 32

Вот если бы Голицын приволок Хейзингера за шкирку! Вкупе с уликами…

А пока приходилось готовиться к худшему варианту развития событий.

Короче, вот-вот должен был начаться форменный сумасшедший дом, который поломает все планы наступления…

Вот об этих невеселых вещах беседовал сейчас командующий фронтом генерал Брусилов со своим командующим ударной армией генералом Калединым.

– Как подумаешь, что вся эта маета начнется из-за злой воли одного человека… – с нешуточной злостью в голосе проговорил Алексей Максимович. – Жаль, что поручик Голицын не приволок Хейзингера вместе с его проклятущей цистерной. Я бы поступил негуманно: лично бы проследил, как мои донцы утопят немца в его же поганой жиже!

На рабочем столе Брусилова зазуммерил аппарат внутриштабной связи.

– Командующий фронтом генерал Брусилов слушает. Говорите. Что? Вот как… Это приятный сюрприз, молодцы! Дешифровальщиков отметить в приказе. Расшифровку принесите сюда, в мой кабинет.

Он повернулся к Каледину:

– Докладывал начальник связи. Они перехватили австрийскую радиограмму под грифом «Особо срочно. Совершенно секретно». Не кот начхал! И у наших есть ключ к шифру. Отправлена из Лемберга в Вену на имя австрийского Главкома полтора часа тому назад.

Содержание расшифрованной радиограммы, подписанной Конрадом фон Гетцендорфом, было кратко, ясно и весьма обрадовало русских военачальников.

Сообщалось, что «…в утренней стычке на станции Збараж бронепоезд был выведен из строя отрядом пробравшегося в тыл противника и теперь отправлен на ремонт в глубокий тыл. Полковник Рудольф Хейзингер погиб, в связи с чем цистерна переправляется обратно в Германию». Между этих сухих строчек легко читалось, что никто без полковника Хейзингера толком не знает, что с зараженной цистерной делать, и все боятся оставлять ее на австрийской территории. Запросто можно вместо того, чтобы навредить русским, устроить полномасштабную пакость самим себе.

А потому, предлагал своему начальнику фон Гетцендорф, следует известить немецкий штаб, что предложенная операция отменяется. По крайней мере, откладывается на неопределенный срок.

– Про стычку в Збараже нам пока ничего не известно, – сказал Брусилов и вызвал начальника разведывательного отдела фронта.

– Срочно уточните по своим каналам, что произошло сегодня утром на станции Збараж, – приказал командующий. – Задействуйте свою агентуру за линией фронта. Часа вам достаточно? Превосходно. Выполняйте!

Уже через сорок минут начальник разведотдела доложил, что данные, почерпнутые из перехваченной радиограммы фон Гетцендорфа, частично подтверждаются полевым агентом, работающим в Збараже. Схватка там точно была. Что до подробностей, вроде убитого полковника и поврежденного бронепоезда, то они агенту не известны.

– Так что же, – облегченно вздыхая, спросил Каледин, – авральные мероприятия отменяются? Как там у фон Гетцендорфа сказано, «откладывается на неопределенный срок»? Как правило, это означает «навсегда». И, в любом случае, до начала нашего наступления они не смогут заразить реки. Не успеют! Нет, молодец все-таки Голицын, справился!

Брусилов покачал головой:

– Сперва мы должны в этом убедиться. Так что приказ о разработке плана по снабжению войск и гражданского населения чистой водой остается в силе. И эвакопункты в расположении своей армии начинайте разворачивать, Алексей Максимович… Береженого Бог бережет.

28

В сумраке приближающейся ночи по рельсам железнодорожного перегона Збараж – Вельяминка мчалась, постукивая колесами, мотодрезина. На ее открытой платформе расположились вооруженные люди: все, что осталось от отряда поручика Голицына. Ровно половина – пятнадцать пластунов и трое офицеров. И еще примкнувший к отряду Грицко Крук, не оставлять же его было на верную гибель в Збараже!

Из городка вырвались чудом, необыкновенно повезло, словно в компенсацию за две подряд неудачи с захватом поезда. Но давно замечено: удача улыбается смелым.

Когда бронепоезд, уносящий полковника Хейзингера, на всех парах драпанул со станции, положение отряда пластунов стало сквернее некуда. Голицын-то делал ставку на то, что бронепоезд унесет как раз их, и эта ставка оказалась бита.

Маленькому отряду храбрецов, вооруженному лишь легким стрелковым оружием да гранатами, которые заканчивались, долго против гарнизона Збаража не продержаться! Сейчас австрийцы возьмут их в плотное кольцо, подтащат пулеметы, и останется Голицыну с пластунами только помирать героями. Сергея более всего угнетала не перспектива близкой гибели – хоть тоже мало радости, но к мысли о том, что его могут убить в любую минуту, поручик давно привык, – а то, что приказ останется невыполненным. Зараза все-таки попадет в воду, и сатанинский замысел Хейзингера реализуется в полном объеме, принося русским войскам неисчислимые бедствия.

Головная часть отряда, прорвав ненужное теперь оцепление, выставленное Хейзингером у бронепоезда, продолжала по инерции двигаться вперед. Австрийцы еще не успели опомниться от молодецкой штыковой атаки пластунов. Но пора было определяться: залегать в первую подвернувшуюся траншею и занимать круговую оборону. Да, много они наобороняются при таком соотношении сил… Безнадежное дело, помощи ждать неоткуда.

Но в этот отчаянный момент, когда Сергей уже трезво прикидывал, как бы ему и его людям подороже продать свои жизни и прихватить на тот свет побольше врагов, сзади, из «арьергарда», который отбивался последними гранатами от австрийских жандармов, послышался громкий командный крик Гумилева:

– Все за мной, направо, быстро! К дрезине, вон она!

Да, метрах в двухстах на рельсах стояла мотодрезина на бензиновом ходу. Рядом с дрезиной – всего трое караульных солдат. Но, раз караулят, значит, она в исправности и стоит здесь не для красоты. Значит, ее можно угнать? Не бронепоезд, что и говорить, но какие-то шансы скрыться со станции, превратившейся в ловушку для отряда, дрезина дает. Вот только кто ею будет управлять? Это же не лошадь…

Голицын, Щербинин и весь оставшийся отряд, не раздумывая, выполнили приказ Николая Гумилева. Это очень важно, когда в безнадежной, казалось бы, ситуации кто-то берет на себя ответственность и отдает приказ.

Австрийцы, охранявшие дрезину, порскнули от набегавших пластунов, как мыши от кота.

Последним на открытую платформу дрезины запрыгнул Николай Гумилев.

– Отстреливайтесь! – заорал он, задыхаясь. – Продержитесь хоть минуту, мне надо разобраться с управлением и запустить мотор! Молитесь, чтобы горючее было заправлено!

«Он что, и с этой машинкой знаком? – думал поручик Голицын, высаживая пулю за пулей из двух стволов в приближающихся австрийцев. – Да-а, ни фигушеньки себе, поэт… Юноша бледный со взором горящим… Побольше бы в армии таких поэтов, глядишь, да-авно бы в Берлине были. Здорово мне с Гумилевым повезло. Впрочем, и Щербинин офицер отличный».

За минуту Николай Степанович справился: дрезина задрожала мелкой дрожью, фыркнула густым бензиновым выхлопом и неожиданно быстро покатилась вперед, подскакивая на рельсовых стыках. Преследователи начали отставать. Да и не очень-то, откровенно говоря, австрийцы старались догнать дрезину. Так вот, поторопишься – и попадешь аккурат на тот свет с русской пулей между глаз вместо билета.

– Стрелку! Стрелку проскакивай, пока они закрыть не догадались! – теперь кричал уже Голицын. – И под семафор, дуй по той же колее, что и бронепоезд! Давай, Коля, выручай, догоняй поганца Хейзингера, мать его сучью, дышлом крещенную!

Впервые за время знакомства Голицын обратился к Гумилеву на «ты». Без брудершафта обошлось, обстановочка брудершафтам не способствовала…

Они проскочили стрелку и семафор. Дрезину не преследовали, желающих не нашлось. Складывалось впечатление: австрийцы до смерти рады, что рехнувшаяся орава русских головорезов убралась со станции восвояси.

Но что дальше? Железнодорожная дрезина – не автомобиль, сворачивать не умеет, дует по прямой, куда рельсы проложены.

Захват дрезины занял совсем немного времени, минуты! Бронепоезд не успел оторваться, и теперь «моторизованный» отряд Голицына сел ему на хвост. Расчет был прежний: ошеломить противника нестандартным до наглости решением, ведь Хейзингеру вряд ли могло прийти в голову, что после двух неудачных нападений русские диверсанты собираются предпринять третью попытку и кинутся за ним в погоню.

Ведь это все равно что пиратской фелюге гнаться за стопушечным фрегатом и атаковать его. Но подобные безумные абордажи порой удавались!

Пока что дрезина держалась в пределах версты сзади. На таком расстоянии с бронепоезда трудно будет различить, кто это несется вслед за ним по рельсовому пути. Никто просто не обратит на маленькое пятнышко внимания. До поры до времени…