Валентин Лавров - Триумф графа Соколова Страница 42

Авто рвануло в сторону старого города.

В самом фешенебельном «Гранд-отеле» знаменитого русского ждал четырехкомнатный «люкс» с громадной кроватью под шелковым балдахином, похожим на бассейн аквариумом для рыб, картинами на стенах и роялем в гостиной.

Едва Соколов принял душ и пообедал в ресторане, как к нему густой очередью пошли визитеры — местные начальники, спортивные функционеры, журналисты, просители денег на лечение и даже пара брачующихся за благословением.

Соколов часа полтора принимал посетителей и уже приказал портье:

— Сегодня никого ко мне не пускать!

И тут к Соколову пожаловал новый знакомец. В номер вошел… Роман Малиновский.

Приятель Ленина поклонился, выразительно посмотрел на кресло, спросил:

— Сесть можно?

Соколов почувствовал, что разговор предстоит любопытный. Он любезно произнес:

— Снимайте пальто! Садитесь, Роман Вацлавович. Марсалу будете пить?

— После морозца хорошо винцо пойдет! — оживился гость.

С прежней любезностью Соколов разлил по бокалам великолепное вино и подбодрил:

— Внимательно слушаю вас, Роман Вацлавович.

— Я пришел к вам, господин полковник, по поручению большого друга всего человечества товарища Ульянова-Ленина. Это человек редкого ума. — Голос Малиновского звучал патетически. — Такие люди родятся раз в сто лет. И я рад, что вы это поняли.

— И чем я могу быть полезен «другу человечества»?

— Владимир Ильич желает с вами иметь аудиенцию.

— Предыдущая наша встреча закончилась, увы, печально. Я этого «друга» вгорячах швырнул в хладные воды Белой Бистрицы.

— Товарищ Ленин готов считать ваш поступок… э-э, как сказать… случайным. Он очень уважает вас как выдающуюся государственную личность, проникнутую революционными идеями и неоцененную царским режимом.

Соколов решил собеседнику подыграть. Он сделал лицо печальным, как на похоронах архимандрита:

— Вы правы, товарищ Малиновский! От нашего самодержавия благодарности не дождешься.

Собеседник расцвел от удовольствия:

— Так говорит товарищ Ленин! Господин полковник, вы на встречу согласны?

— Сочту за честь! Передайте геноссе Ленину, что я мечтаю видеть его.

Малиновский опрокинул вино в рот и вскочил со стула.

— Владимир Ильич приглашает вас к себе на ужин. Только… — Малиновский замялся, — только вы должны дать слово офицера, что не будете делать эксцесс.

— То есть?

— Не станете посягать на жизнь и свободу Ильича…

Соколов сделал выразительный жест:

— Век мировой революции не видать — не обижу!

Малиновский протянул Соколову обрывок бумаги:

— Мы верим слову офицера. Тут адрес. Товарищ Ленин приглашает вас к себе на обед. Завтра к четырем часам пополудни. Хорошо?

— Я буду у Владимира Ильича, — заверил Соколов. И подумал: «Конечно, этот провокатор рассказал о моих „симпатиях“ к большевистскому вождю. Тот клюнул на эту приманку. Прекрасно! Только бы теперь не переиграть». Вдруг добавил: — Товарищ Малиновский, мне попало в руки ваше письмо к Владимиру Ильичу. Я счел должным передать его вам. Держите!

Малиновский увидал послание, которое в свое время отправил Ленину со связным Елагиным, и крайне удивился. Вся верхушка большевиков недоумевала: куда исчез Елагин?

Соколов, словно прочитав мысли собеседника, таинственно произнес:

— Выдам секрет: Иван Гаврилович Елагин был агентом охранки. Сейчас мы перевели его на нелегальное положение. Навсегда!

Малиновский сунул влажную ладонь.

— Покорно благодарю за важные сведения!

Выпроводив гостя, Соколов разделся и спал столько, сколько наметил: ровно сорок минут.

Поднялся бодрый, с жаждой движения.

Взяв сумку со спортивным костюмом, по узкой мраморной лестнице, застеленной чистой ковровой дорожкой, легко сбежал вниз, взял извозчика и отправился в «Атлетик-клуб».

Зал был ярко залит светом. В углу был установлен ринг, висели боксерские мешки, на подставке лежали гири и гантели.

Тренировка местных боксеров шла вовсю. Десятка два молодцов старательно разучивали комбинации или нещадно колошматили друг друга. Были тут и две пары боксерш — девиц в спортивном трико, с неистовым энтузиазмом отвешивавших друг другу оплеухи.

Соколов размялся. Надел перчатки, влез на ринг.

Тренер — стройный пятидесятилетний человечек, по национальности русский. Его звали Стас Антипов. В прошлом — многократный чемпион Австро-Венгрии и России. Стас сказал:

— Граф, полезайте на ринг. Поработайте сразу с двумя партнерами. Это заставляет хорошо двигаться, воспитывает скорость и выносливость! Только, господин Соколов, в удар силу не вкладывать.

— Нет, сейчас трупы начну делать! — усмехнулся атлет.

— Время!

Стас, стоя за рингом, выкрикивал указания:

— Эй, Макс, и ты, Карл, атакуйте энергичней. Не затаивайтесь! Да смелей, энергичней! Легче передвигайтесь, быстро отходите назад. Молодцы! Граф, не акцентируйте удары правой, легче встречайте прямым левой. Прекрасно!

Возле ринга собрались все боксеры, бывшие в зале. Особенно любопытными оказались девицы, откровенно любовавшиеся знаменитым боксером, нокаутировавшим самого Штама. Они шумно приветствовали каждое удачное движение атлета-красавца:

— Прекрасно! Бейте, граф, бейте!

Макс и Карл, словно пчелы вокруг сладкой, но опасной приманки, кружили вокруг Соколова. То один, то другой быстрыми ударами пытались достать графа. Тот успевал встречать каждого, двигался легко. Был быстр и разнообразен. Порой он опускал руки, замирал на месте, словно приглашая: «Ну попади!» И когда соперник бросался с ударом, едва заметным движением уходил.

Девицы заходились в восторге:

— Ура! — и хлопали изящными руками, на которые были надеты перчатки.

После двух раундов взмокших, тяжело дышавших партнеров Стас сменил на других.

Теперь, выполняя тренерскую установку, соперники атаковали, а Соколов только защищался. Он великолепно уходил от атак сайд-степами — шагами в сторону, да так, что партнеры несколько раз, промахнувшись, падали на канаты. Своевременно делал подставки, отбивы, умудряясь двигаться вперед, на соперников.

Боксеры, наблюдавшие за Соколовым, были в восторге. Дамы подпрыгивали и кричали:

— Браво, граф! Мы вас обожаем.

После десяти раундов Стас Антипов сказал:

— Прекрасно! У вас, господин Соколов, исключительная для вашего возраста реакция и скорость. Думаю, для боя со Штамом нужно улучшить выносливость. А теперь идите к мешку, отрабатывайте силу удара.

Соколов бил так, что восторженные боксерши стояли разинув рты, а мешок трещал по всем кожаным швам.

Вдохновленные примером графа-красавца, девицы начали отчаянно молотить друг друга, так что Стас бросился на ринг разнимать их.

— Зачем, барышни, столь азартно? Утихомирьтесь.

По окончании тренировки все боксерши дружной толпой пошли провожать графа. Но в гостинице их ждало горькое разочарование. Соколов каждой даме пожал руку и галантно, но твердо произнес:

— Спарринги закончены! Приятного вам, сударыни, отдыха. До встречи!

Сыщика снедало профессиональное любопытство: как пройдет беседа с рыжей лисой Лениным? Может, это всего-навсего ловушка, чтобы разделаться как с прокурором Александровым? Не исключено! Тем более что в Австро-Венгрии крематорских печей хватает, а урну с прахом доставить в Россию — для зловещего и устрашающего жеста — будет легко.

Но в голову не пришла мысль отказаться от приглашения.

Любовь к опасным приключениям и служебный долг превысили опасения.

…На деле все оказалось куда интересней и проще, чем могла предположить самая богатая фантазия.

На другой день ровно в четыре часа дня сыщик пришел по указанному адресу.

Соколову открыла дверь бесцветная, средних лет горничная-немка. В прихожей, заставленной какими-то коробками и старыми носильными вещами, в слабо освещенном углу сыщик заметил двух типов с бритыми щеками и усами, похожими друг на друга, как бывают похожи только телохранители. Типы тихо сидели в уголке.

«Пролетарский вождь не поверил моему слову, на всякий случай поместил этих несчастных мужичков. Господи, какая провинциальная наивность!» — усмехнулся Соколов.

Сыщик не успел снять пальто, как заслышал частые, торопливые шаги. Портьера в прихожую раздвинулась — это был Ленин, крошечного роста, но довольно плотный в плечах, с остатками рыжих, давно не стриженных волос возле ушей.

Ленин крепко стиснул двумя руками ладонь Соколова, впился в гостя внимательным взглядом небольших раскосых глаз, в которых светился холодный ум, быстро-быстро закартавил: