Валентин Лавров - Триумф графа Соколова Страница 41

— Ну ловок!

Мартынов немного посопел и принялся снова ворчать:

— Слов нет, хорошо бы арестовать террористку Блюм. Но согласитесь, что эта птица не столь уж важная. Не Савинков это, не Виктор Чернов или хотя бы ваш приятель, с которым водку в Поронине пили и которого с моста хотели утопить. Как его?

— Ульянов-Ленин.

— Вот, он самый.

Соколов самым ласковым голосом, что обычно предвещало бурю, пробасил:

— У тебя, Александр Павлович, такая золотая голова, а рассуждаешь словно задроченный гимназист! Эту девицу нам важнее схватить, чем выявить сто пудов прокламаций, которые давно никто не читает, а лишь в сортир носят. У тебя мало сил? Договорись с начальником сыскной полиции Карлом Маршалком. Он поймет нас. Можно будет задействовать наиболее толковых из его филеров. Там есть прекрасные ребята, один Гусаков-младший чего стоит! Александр Павлович, ведь речь идет о покушении на Государя и его Августейшую семью…

Мартынов уже без прежнего упрямства проворчал:

— Но у нас пока нет даже толкового словесного портрета!

Соколов живо возразил:

— Почему нет? Я тебе доложил словесный портрет, как мне его представил Гарнич-Гарницкий. Если желаешь особую примету — родимое пятно с полкопейки чуть выше лобка.

Мартынов рассмеялся:

— Но эта примета годится лишь для самого Гарнич-Гарницкого. — И нахально улыбнулся: — И для вас, полковник, с вашей неотразимостью.

Соколов встал с кресла, медленно подошел к столу и вдруг ухватил Мартынова за ухо. Он начал безжалостно трепать его, приговаривая:

— Вот тебе за амикошонство, вот за наглость!

Мартынов вырвался, возмущенно закричал:

— Да как вы смеете, полковник, да я вас!

Сыщик невозмутимо отвечал:

— Я могу в постель положить и английскую королеву, коли это вызывается оперативной обстановкой и пойдет на благо Российской империи. Но давать мне подобные советы — весьма, сударь, глупо и бестактно. Для первого раза ограничусь, однако, сей выволочкой. Но впредь советую быть осмотрительней.

Мартынов, ставший красным, как вареный рак, сдался:

— У вас какие-то разбойничьи приемы!

— Не сердись, сам виноват — меня прогневал.

— И без ваших штучек дам команду. Филеры уже сегодня возьмут под неусыпное наблюдение Немецкую и прилегающие улицы. — Начальник охранки подошел к висевшей на стене карте. — Вот отсюда, — провел пальцем, — от Елоховской и Покровской до Вознесенской и Кукуевской. Но только трое суток, ни часом больше.

— А еще что?

— Усилим наблюдение на вокзалах — силами железнодорожных жандармов. Опросим всех поголовно дворников и городовых, те проглядят все домовые книги в названном районе. — Протянул руку Соколову: — Большое вам спасибо, Аполлинарий Николаевич, за эти важные сведения. И срочно сообщу о готовящемся покушении на Государя и Августейшую семью руководству дворцовой охраны князю Трубецкому. Он после недавней смерти дворцового коменданта Дедюлина исполняет эти обязанности.

— Джунковскому я уже протелефонировал.

— Благодарю! По счастью, Владимир Федорович еще в Москве. Вести дело Маслобоева назначу кого-нибудь из опытных следователей.

— Подавай нам Бог удачи!

Соколов уже спускался по лестнице, как услыхал крик Мартынова:

— Дежурный, сделайте крепкий кофе! И в холодильном шкафу вчера эклеры оставались.

Мартынов обещание сдержал. На Немецкой и прилегающих улицах были расставлены посты филеров. Филеры стыли на совершенно полярном морозе, стоявшем последние дни в Москве.

Как и намечалось, опросили всех местных дворников и городовых, просмотрели домовые книги. Поиски вели и в Петербурге. След девицы Елизаветы Блюм обнаружен не был.

С момента ее бегства прошло трое суток.

Соколов вновь пришел к начальнику охранки, убеждал:

— Нельзя снимать наблюдение!

Мартынов резонно говорил:

— Морозы стоят ужасные, с порывами ветра. Женщины почти полностью укутывают лица в меха и шали. Как узнать среди тысяч москвичек нашу Блюм?

Соколов мрачно шутил:

— По родинке над лобком.

— Только и остается! У меня двое филеров обморозились, одному в больнице Боткина отняли полступни. Извините, полковник, сегодня в двенадцать дня наблюдение снимаем.

Соколов, усевшись в кресло, поиграл носками штиблет и с печалью произнес:

— Да, командир, на сей раз ты слово свое твердо держишь. Сдержи и другое обещание, которое мне прежде дал. — Проникновенно заглянул в глаза: — Александр Павлович, мне пора приспела ехать в Краков. В субботу встречаюсь в боксерском поединке с Ежи Штамом. Позволь со службы на три дня отлучиться?

Мартынов понял — спорить бесполезно. Но ему хотелось еще многое обсудить с гением сыска. Он пошел на хитрость, пригласил:

— Ну что, Аполлинарий Николаевич, нынче по старой памяти соберемся в Охотном ряду в трактире Егорова? Хорошо пообедаем…

— Извини, дорогой начальник! Я тороплюсь. Мне пора на тренировку в атлетический клуб «Санитас».

— Как же, как же, газеты уже раструбили о твоем матче в Кракове. Приз какой-то фантастический — пять тысяч рублей. Это правда?

— Да, только с поправкой: если проиграю — заплачу, если выиграю — не возьму. Я прежде, как помнишь, был завзятым картежником. А теперь перестал баловаться.

— Почему? И какая связь с боксерским матчем?

— Не могу брать чужие деньги, жалко проигравшего.

Мартынов рассмеялся:

— Если бы не знал, что вы всегда говорите правду, — не поверил. Гений сыска, который преступников на костре коптил, голыми по морозу среди белого дня по Москве водил, в реке топил, жалеет проигравших соперников!

— Но так я поступаю только с отпетыми злодеями. — Помолчал, задумчиво добавил: — Я и преступников жалею, но только когда они в тюрьме сидят.

— Вся Москва с восторгом говорит о вашей щедрой манере — тюремным сидельцам на Пасху и Рождество приносить передачи: сотню-другую эклеров, апельсины и яблоки — коробками. Чувствительные дамы умиляются, а старушки за ваше здравие по церквам свечи ставят. Идете по стопам доктора Федора Гааза?

— Ну куда мне до этого тюремного «святого доктора», как его называли… Для доктора заключенные были как дети родные. Да и по своей службе он был ближе к ним. Удивительно! Доктор умер полвека назад, а цветы ему на Немецком кладбище по сей день на могилу кладут. Кто? Потомки тех, чью боль он разделил? А у меня главная задача — не пирожками убийц кормить, а выловить и обезвредить. — Сжал громадные кулачищи, потряс ими в воздухе. — Эх, такие сейчас горячие денечки, а тут вынужден на несколько дней отвлечься.

— Желаю вам, Аполлинарий Николаевич, тонкого чувства дистанции и, как всегда, сокрушительного удара! Вернетесь — вместе отметим победу.

Соколов отрицательно помотал головой:

— Нет, только после главной победы — разоблачения революционной банды, за которой гоняемся!

Мартынов обнял Соколова:

— Согласен, дорогой вы мой человек, Аполлинарий Николаевич!

— Но и вы без меня времени не теряйте: используйте осведомителей, усильте контроль на вокзалах…

— В Саратове уже сегодня за домом, названным Маслобоевым, установят наблюдение. Поздравляю с блестящим успехом!

Соколов отрицательно помотал головой:

— Про успехи можно будет говорить лишь тогда, когда поймаем Елизавету и тех, кто сжег прокурора. Впереди нас ждут испытания великие.

Гений сыска оказался прав: эти испытания оказались страшными.

Глава IV

КАПКАН ДЛЯ ЛЕНИНА

Накануне прибытия Соколова в Краков газеты были полны самой разной восторженной чуши, забавно путали правду и небылицы. Приключения барона Мюнхгаузена казались сущими пустяками по сравнению с подвигами знаменитого сыщика.

Кончилось это тем, что на вокзальный перрон приперлась громадная толпа почитателей и почитательниц, а также местные члены «Атлетик-клуба». Заиграл военный оркестр, клубные господа подхватили Соколова на руки и понесли, понесли. Дамы швыряли букеты, норовя попасть в физиономию сыщику, а под небеса взлетало восторженное «ур-ра!».

Соколова донесли до авто. На привокзальной площади сыщик увидал громадный фанерный щит. На нем, словно на незатейливом лубке, аляповато были изображены две мясистые кровожадные фигуры в боксерских перчатках.

Внизу на немецком языке было выведено:

                                          МАТЧ-РЕВАНШ!                               ЕЖИ ШТАМ-БЕСПОЩАДНЫЙ                                             ПРОТИВ                                     УБИЙЦЫ НА РИНГЕ                                      ГРАФА СОКОЛОВА!                                       Приз-фантастика —                                         5 тысяч рублей!                                         Бой до нокаута.                                      Спешите видеть!

Авто рвануло в сторону старого города.