Наталья Александрова - Закат на Босфоре Страница 48

– Вы ее знаете?

– Нет, но расскажите, пожалуйста, подробнее, как проходил отъезд. А также припомните все, о чем вы разговаривали в пути.

– Я, собственно, не очень… – растерялся штабс-капитан Ильинский, – я был при тетушке… Вот разве жена…

– Мария была в ужасном состоянии, – заговорила та тихим голосом. – Дело в том, что ее бросил любовник… – Она смущенно потупилась, и тут раздался окрик старухи:

– Что это ты, матушка, себе позволяешь? Да как же можно приличной женщине такие слова произносить? Да тебе и глядеть-то в их сторону нельзя было там, на пароходе, а не то что беседы вести! Распустились нынче, с этими революциями!

– Сударыня, – начал Горецкий строго, потому что старуха ему ужасно не нравилась, – племянник объяснил вам, что я – лицо официальное, пришел исключительно по делу и вопросы задаю не для пустого времяпрепровождения. Так что извольте не мешать разговору.

Старуха удивленно посмотрела на него и, внезапно придя в ярость, топнула ногой, но племянник склонился к ней и зашептал на ухо. Горецкий взял стул и подсел к молодой женщине. Вблизи стало видно, что она беременна.

– Я вас слушаю. Не стесняйтесь, расскажите все, что знаете.

Она оглянулась на мужа, упрямо нахмурилась и начала:

– Да, Мария оказалась в ужасном положении, потому что… в общем, он забрал то немногое, что у нее было. Они ночевали в гостинице…

– «Пале-Ройяль» – вставил Горецкий.

– Да, верно. Очевидно, он задумал ее бросить заранее, потому что она утверждала, что он подсыпал ей что-то в вино за ужином. Она спала очень крепко, а когда проснулась, то увидела, что в номере никого нет, и исчезли ее немногочисленные драгоценности и деньги.

– Несчастная женщина! Она не говорила, как звали того негодяя?

– Какая-то армянская фамилия… я не помню. Если бы не Лидия Антоновна, Мария бы совсем пала духом. Она вытащила ее из гостиницы и помогла сесть на пароход. Мария искала этого негодяя на пароходе, но, очевидно, он успел на более ранний, там был еще один… «Слава Азова». А мы плыли на «Илье Муромце».

– И больше они никого не встретили на пароходе из своих знакомых по гостинице? – упорно гнул свою линию Горецкий.

– Да, там был еще такой неприятный старик – хозяин гостиницы, который тоже в самый последний момент испугался красных и решил покинуть Ялту.

– Фома Сушкин – хозяин гостиницы? Вот как? Это многое объясняет… А у того негодяя была армянская фамилия? – бормотал Горецкий. – Акоп Мирзоян – знакомо вам это имя?

– Очень похоже, возможно…

– Что же было дальше?

– Потом мне самой стало очень плохо из-за морской болезни и… моего состояния, и Лидия Антоновна ухаживала за мной все время. Мы еще виделись несколько раз, когда жили на острове Халки, но потом мы приехали сюда. Что случилось с ними? Лидия Антоновна такая славная…

Полковник Горецкий посмотрел на небольшой еще живот, на темные мешки под глазами молоденькой жены штабс-капитана и решил не рассказывать ей, как страшно кончила жизнь ее попутчица Мария Костромина.

– Вы закончили, полковник? – прозвучал холодный вопрос штабс-капитана. – Наташа, иди к себе, у тебя утомленный вид.

Его жена молча, не простившись, скрылась в дальнем углу комнаты за занавеской.

– Полковник, я читал в газетах о смерти той женщины, – обратился к Горецкому штабс-капитан. – Вы не находите, что было бы бесчеловечно рассказывать моей жене о таком кошмаре?

– Я и не собирался этого делать, – Горецкий поднялся со стула. – Но не можете ли вы дать мне сведения о местонахождении Лидии Антоновны Дурново?

– Мы понятия не имеем, где они все! – закричала вдова действительного статского советника. – И так отбою нет от просителей! И ходят, и просят, как будто дела другого у них нет!

– Но, ма тант, они голодают, – начал было ее племянник, перехватив презрительный взгляд Горецкого.

– Слышать ничего не хочу! – орала старуха.

Полковник сухо поклонился и вышел, поняв, что никакого разумного ответа не добьется. У самой двери кто-то тронул его за руку. Молоденькая жена штабс-капитана смотрела на него беспокойными глазами.

– Вам удалось узнать все, что вы хотели?

– Не совсем, – улыбнулся Горецкий, – но вы не должны волноваться.

– Вы не пришли бы просто так, верно? С Лидией Антоновной ничего не случилось?

– Я не знаю, но надеюсь, что нет. Мне очень нужно с ней встретиться, это очень важно, но ваши родственники сказали, что не знают ее адреса.

– Это так, тетя запрещает мне видеться с бедными знакомыми. Они начинают просить денег, а тетя этого не любит.

– Я заметил.

– Но мы, русские, должны помогать друг другу! – горячо воскликнула она. – Тетка скупа до крайности, а Жорж никогда ей не перечит, потому что у нас ничего нет. Он вышел в отставку по ранению…

– Вы не должны так переживать, это может повредить вашему здоровью, – повторил Горецкий, улыбаясь.

– Я хочу вам помочь, потому что волнуюсь за Лидию Антоновну. Я не знаю, где она живет, но однажды мы совершенно случайно столкнулись на улице, и она говорила, что вечерами играет в синематографе, там, ближе к Пери, неподалеку от Весманли.

– Что ж, спасибо вам. – Горецкий прикоснулся к тонким, почти прозрачным пальчикам и вышел.

Теперь он почти наверняка знал, что убийства связаны с каким-то событием, происшедшим в гостинице «Пале-Ройяль» в Ялте больше двух месяцев назад. Первым был убит ротмистр Хренов. Допустим, что сначала убийца случайно столкнулся с ним, и ротмистр дал ему понять, что знает о нем нечто важное, связанное с гостиницей «Пале-Ройяль». Убийца отыскивает бывшего хозяина гостиницы – Фому Сушкина, и тот под страхом смерти называет ему фамилии жильцов. Либо же просто рассказывает про них все, что помнит. После чего Фома находит свой конец, а убийца начинает разыскивать остальных жильцов. И Лидия Антоновна Дурново, раз она жила в этой гостинице, могла бы рассказать, в чем там было дело. Но с ее розыском следует поторопиться, потому что убийца не дремлет и как бы не успел он вперед Горецкого.

Лидия Антоновна поднялась по обыкновению рано. Она умылась холодной желтоватой водой из щербатого фаянсового кувшина, расчесала волосы и заколола их черепаховым гребнем с выломанным средним зубчиком. Потом она осмотрела себя в небольшое мутноватое зеркало и привычно огорчилась. Вялая нездоровая кожа, морщинки около губ и вокруг глаз… Однако долго огорчаться она не могла себе позволить, ей нужно было работать. С утра следовало забежать к Марье Степановне, которая обещала рекомендовать ее своей знакомой полковнице, потом к одиннадцати ее ждали в доме генерала Деева – урок фортепьяно для девочки, приемной дочери генерала. Потом – еще один урок у богатого подрядчика на Пери, после этого – небольшая работенка в кафе «Каприз», а уже потом – на весь вечер в синематограф «Лидо», тяжелая, утомительная работа…

Марья Степановна ничем не порадовала – полковница отказалась от уроков. Непонятно почему – Лидия Антоновна спросила очень невысокую цену, дешевле некуда. Зато Марья Степановна, добрая душа, отдала одну свою старую шляпку. Если ее немного починить и кое-где отделать стеклярусом, то выйдет очень миленько, и можно еще поносить. Еще Марья Степановна сделала комплимент – похвалила Лидочкино платье. Платье-то было с маленьким секретом: Лидия Антоновна выкроила его из старой бархатной портьеры, которую дали ей в прошлом месяце в уплату за уроки. Но на платье ведь не написано, что оно из портьеры, а получилось очень недурно, вполне можно поносить.

У генерала Деева в доме был форменный содом – генеральша Варвара Ардальоновна маялась мигренью, кричала на прислугу и на самого генерала. Девочка пришла на урок заплаканная, с красными глазами, объяснений не слушала и под конец урока вполголоса обозвала Лидию Антоновну старой приживалкой. Лидия Антоновна сдержалась – девочке самой несладко, приемной-то, надо ее понять. Однако, когда пошла к генеральше за деньгами, Варвара Ардальоновна затопала ногами, закричала, что все хотят ее смерти и чтобы сегодня к ней с деньгами не приставали. Вот тут Лидия Антоновна очень расстроилась: деньги были нужны обязательно, квартирная хозяйка ругалась последними словами, требовала заплатить не позже понедельника, иначе грозилась выселить, а такую дешевую квартиру сейчас в Константинополе нипочем не найдешь… Но и с генеральшей не поспоришь, дама нравная, еще откажет от уроков, а что тогда делать?

Лидия Антоновна хотела немного поплакать, но передумала – цвет лица и так никудышный, на пудру денег нет, а ей сегодня еще работать и работать, и все на людях, только в синематографе темнота и можно не думать о лице.

По дороге к подрядчику Лидия Антоновна немножко полюбовалась красивыми витринами на Пери. Какая красота! Такие замечательные платья и шляпки… Надо бы запомнить фасон, – когда будет отделывать ту шляпку, что подарила Марья Степановна, можно сделать немножко похоже… В одной витрине Лидия Антоновна увидела чудесную голубую кофточку. Ах, что за прелесть! Меленькие перламутровые пуговки, и очень красиво отделана синим рюшем, и ленточки нашиты… Такая кофточка, что загляденье! И стоит не слишком дорого, но сейчас у Лидии Антоновны все равно нету таких денег… Да если честно себе признаться, и никогда уже не будет. Лидия Антоновна грустно вздохнула, решила не расстраиваться по такому пустому поводу и отправилась дальше.