Алексей Фомичев - Сам без оружия Страница 54

Щепкин под предлогом получения разрешения на съемки в городе и окрестностях заехал к градоначальнику Ивану Алексеевичу Ющенкову, которого знал еще по прежней работе во Владивостоке. Правда, тогда градоначальник считал, что молодой ловкий коммерсант занимается прокатом фильмов и ведет занятия в кружке борьбы. Поэтому и встретил его сейчас соответственно. Но когда Василий предъявил документы, сразу посерьезнел. Капитан контрразведки из столицы – это не шутка.

– Что надо от нас? Какая помощь?

– Разрешение на съемки в любой части города и в соседних поселках. Несколько полицейских, желательно молодых и толковых, для оцепления и наблюдения. И чтобы полиция и жандармы не лезли с вопросами.

Щепкин с легкой улыбкой наблюдал за немолодым уже, но еще в силе Иваном Алексеевичем, а тот спешно записывал что‑то на бумаге.

– Хорошо, Василий Сергеевич. Все сделаем, раз надо. Разрешение будет сегодня же. Полицию я предупрежу, они помогут. Что‑то еще?

– С остальным справимся сами. Спасибо, Иван Алексеевич.

Ющенков пожал капитану руку, проводил до дверей и еще раз заверил, что все сделает.

В городском управлении полиции капитана встретили более сдержанно. Им уже сообщили о приезде группы Щепкина и потребовали оказать тем всяческую помощь. А это значит, надо отрывать своих людей от прежних дел и направлять на новые. Кому такое понравится?

Здесь же в управлении Щепкина ждал начальник контрразведки крепости подполковник Воеводин. С ним капитан тоже был знаком.

Со слов Воеводина и начальника управления Старшинова особых проблем с выходцами из Японии не было. Не то что с китайцами, корейцами и прочими азиатами. Пришлось даже создавать специальную «китайскую полицию», чтобы оградить выходцев из Поднебесной от хунхузов и грабителей.

Японское консульство оказывает помощь русским властям в работе, в том числе в деле разведки и контрразведки. Союзники ведь, так что помогают!

Однако японцы ведут и свою работу, но крайне осторожно. И никак не мешают русским.

– Несколько человек мы знаем, – сказал Воеводин. – Японские агенты под прикрытием. Двое держат прачечную, один посудную лавку. Еще один фотостудию. Ну, ты знаешь их привычки.

Щепкин знал. Все эти способы прикрытия японцы использовали еще до войны с Россией, применяют и сейчас.

– За городом у них есть здание. Оформлено как склад. Там трое или четверо рабочих – японцы и один китаец.

– За сотрудниками консульства особо не следим, – добавил Старшинов. – Так… приглядываем по случаю. Этим охранное занимается и жандармская команда крепости.

Щепкин объяснил суть дела, не вдаваясь в подробности. Его рассказ заставил Воеводина и Старшинова помрачнеть.

– Не хотелось бы портить отношения с консульством… Как оно еще обернется, – вздохнул Старшинов.

– Что от нас надо? – спросил Воеводин.

Он меньше переживал из‑за случившегося и был больше настроен на работу.

– Взять под негласный контроль все перемещения японцев. Контакты, маршруты, сделки. Особенно контакты! Есть подозрение, что с ними могут выйти на связь… посторонние.

– Есть кто‑то на примете?

Щепкин поморщился, неохотно ответил:

– Есть. Но это не точно.

– Сделаем, – кивнул Воеводин. – Жандармерию я сам предупрежу, они помогут.

– Отлично! Связь со мной обычным способом. Если что‑то экстренное – через моего заместителя Гоглидзе. Он вроде как директор группы, общается со всеми подряд.

– Фильм взаправду снимать будете? – усмехнулся Воеводин.

– Будем. Под съемки операцию и проведем.

– А блокада с моря и задержка пароходов?

– Только если провалим операцию. – Щепкин постучал по столу и спохватился: – Да, японцам ведь сообщили о трупе Касуми?

– Уже. Из консульства звонили, просили переправить тело во Владивосток.

– Какие‑то вопросы задавали?

– Уточняли причины смерти, – ответил Старшинов. – Больше чем уверен, они проведут осмотр тела перед захоронением.

Щепкин переглянулся с Воеводиным. Это и так понятно. Наверняка и своего врача заставят вскрыть труп, чтобы проверить, отчего умер Касуми.

– Яд искать будут точно, – словно прочитал мысли капитана Воеводин.

– Время потеряют. Касуми вылетел и вагона на скорости и переломал себе кости. Да и голову, наверное, ему отшибло, – хмыкнул Щепкин.

Воеводин понимающе кивнул.

– Твоя работа? Ну да, ты же мастер дзюдо! Я помню, как ты нас раскидывал по залу. А что же живым не взял?

– Так он тоже не лыком шит, – с досадой ответил капитан. – Ладно, что уж теперь! Пора мне. Надеюсь, все пройдет как надо.

– Ни пуха! – напутствовал Воеводин.

– К черту!

Остаток дня вышел нервным. Неугомонный Зинштейн, собрав новую съемочную группу, планировал процесс съемок. Под свои нужды он оккупировал холл, поэтому на втором этаже гостиницы было шумно и многолюдно.

Дважды он напоминал Щепкину о разрешении на съемку и каждый раз недовольно сопел, когда слышал в ответ «скоро!». От его энергии уже начал стонать Гоглидзе. Мало того что режиссер вымотал душу требованиями и просьбами, так еще предложил сыграть роль князя Урусова.

– Бедный Витольд лечится, – говорил Зинштейн. – Я прошу вас! Уж, пожалуйста, не откажите, Георгий Дмитриевич! У вас такой типаж! Такая стать! Это не так сложно!

– Но я не…

Зинштейн прерывал слабые попытки ротмистра отказаться и с большим напором продолжал:

– Я переписал роль, она стала не такой большой! Всего‑то пять сцен! Умоляю, не погубите! Местные актеры театра не потянут! Это ведь не на сцене, тут чувства надо экспрессией передавать, а не текстом!

Так князь Гоглидзе получил роль князя Урусова!

Диана была рядом с режиссером и актерами, она уже стала там своей. И вместе с Зинштейном, Гоглидзе, Бровниковым и новым оператором каталась по городу, выбирая места будущих съемок. Она‑то и подсказала прекрасный вид на аллею. По чистой случайности неподалеку было японское консульство.

Гоглидзе рьяно поддержал и Зинштейн после небольшого размышления одобрил выбор. Здесь он хотел снять одну из самых динамичных и особенно громких сцен фильма.

Белкин пропал напрочь, уехал в крепость за набором специальных инструментов и взрывчатых средств. Воеводин организовал ему свободный доступ и обещал снабдить чем угодно, вплоть до гаубиц.

Предоставленный сам себе Щепкин все пытался сложить в уме головоломку. Он никак не мог понять, как Смардаш оказался в съемочной группе и кто стоит за ним. В случайное совпадение он не верил. Но сколько ни думал – ничего не выходило. Мистер неизвестный работал тонко, следов не оставлял.

Капитан закрывал глаза и видел тот темный силуэт в тамбуре, который так внезапно исчез. Кто это мог быть?

Вечером пришло сообщение от Старшинова. С территории консульства Японии выехали два крытых экипажа и направились в сторону порта.

Звонил, видимо, старший филерской команды, он же добавил, что если экипажи выедут за город, вести наблюдение там крайне сложно.

Щепкин потребовал сообщить приметы экипажей, а получив их, поспешил на улицу. У дверей гостиницы его ждала пролетка, а в гараже – автомобиль. Сейчас Щепкин выбрал пролетку.

Он и сам толком не мог сказать, почему выскочил из номера с такой поспешностью. Сам факт выезда экипажей из консульства ничем примечательным не был. Да и утром бы доложили, куда и для чего выезжали японцы. Но какое‑то подспудное чувство тревоги заставило покинуть гостиницу и теперь гнало вперед.

Экипажи капитан заметил уже в центре. Те дружно свернули в сторону порта, но вскоре разделились. Один так и пошел к порту, второй повернул налево, снизил скорость. Щепкин велел возчику ехать за вторым на удалении.

Японцы явно никуда не спешили, проскочили еще одну улицу и встали неподалеку от галантерейного магазина. Щепкин дал команду заехать с другой стороны и проехать мимо экипажа. Через две минуты пролетка уже катила навстречу японцам по другой стороне дороги. Возчик снизил скорость, пропуская перед собой пешеходов.

В этот момент дверца экипажа открылась и из нее вышел Кинджиро собственной персоной. За ним на тротуар ступила молодая женщина в ярком наряде. Она подала руку Кинджиро и повернулась.

Пролетка как раз проезжала мимо них, и Щепкин отлично разглядел лицо женщины. Это была Акина! Его первая и самая большая любовь, потерянная почти семь лет назад.

…В Киото он приехал ровно через год после встречи с Акиной. И сразу поспешил к знакомому дому, из сада которого открывался отличный вид на гору Атаго. Но Акины там не застал. Его вообще не пустили на порог и велели убираться.

Рассерженный Василий пытался поговорить с матерью Акины, но прислужник сказал, что та умерла.

В растерянности Щепкин пошел по дороге. Ноги сами привели его к знакомому зданию семинарии. Поблизости от нее был дом старого учителя Сато. Тот встретил ученика во дворе. С улыбкой посмотрел на вставшего перед ним на колени здоровяка, выслушал витиеватое приветствие и пригласил в дом.