Алексей Фомичев - Сам без оружия Страница 55

За чашкой чая Василий поведал об учебе в Кадокане, еще раз поблагодарил учителя за науку и за помощь. О том, что он получил первый дан, скромно умолчал, но Сато уже знал об этом. И поздравил Щепкина с большим успехом.

– Твое достижение – радость для меня. Я знал, что ты достигнешь многого, и оказался прав. Значит, не зря прожил свою жизнь.

– Всем, чего я достиг, я обязан вам, сэнсэй! – низко склонил голову Василий. – И я буду всегда помнить об этом и благодарить вас.

– Благодари делом, а не словом. У тебя впереди большой путь. Иди по нему так, чтобы слышать добрые слова чаще, чем злые. Отвечай на добро добром, а на зло – по справедливости.

Сато с гордостью посмотрел на Василия и положил руку на его крепкое плечо. Этот русский парень стал для него самым близким из учеников. Почему так? Сато и сам не знал.

Чуть позже Василий задал мучавший его вопрос. Погрустневший Сато рассказал, что после смерти матери Акины отец увез девушку в Йокогаму. По слухам, дядя девушки нашел для нее мужа и скоро должна быть свадьба. Хотя Акина явно не хотела этого. Но противиться воле родителя не посмела.

Обратно Щепкин ехал с твердым намерением найти Акину и увезти ее с собой. Мнение родни девушки его не интересовало, важно только, что скажет она сама. А она не должна возражать, если до сих пор любит его.

Любовь хоть и бывает слепа, но иногда помогает отыскать верный путь. В этот раз она не только помогла найти путь, но и вывела Щепкина к любимой девушке.

Акина явно была в шоке от неожиданной встречи с Василием, долго смотрела на его лицо, улыбалась, а по щекам текли слезы.

– Я все знаю, – шептал он, прижимая девушку к себе. – Тебя заставляют выйти замуж. Я этого не допущу. Уедем со мной в Россию.

– Васири… я не могу. Я дала слово отцу.

– Акина, что ты говоришь? Какое слово? Ты даже не знаешь своего жениха! Тебя выдают замуж против воли!

– У нас так принято, – слезы девушки капали на пиджак Щепкина, она их не вытирала, смотрела на него, силясь выдавить улыбку. – Я должна… отец не переживет, если я уеду.

– А он переживет, что ты будешь несчастна? Как он может…

Девушка накрыла теплой ладонью губы Щепкина, прижалась к нему всем телом.

– Васири… Вася. Я выйду замуж за чужого человека и буду ему верной женой. Но любить буду всегда тебя! Только тебя!

– Но я не смогу жить вдали… Как?

– Между нами будет море. Одно море на двоих.

Слезы уже заливали глаза девушки.

– Но мы будем на разных берегах…

– И я буду знать, что ты там помнишь обо мне!

Акина поцеловала Василия, отшатнулась, крикнула «Прощай!» и побежала прочь. А он так и стоял на дороге, сжимая кулаки, и молил бога и черта, чтобы ему не встретились на пути отец или дядя девушки. Потому что он сейчас за себя не отвечал…

В гостиницу Щепкин вернулся через полчаса. Запер дверь номера и, не раздеваясь, упал на кровать. Воспоминания нахлынули на него со страшной силой, а затихшая было боль в душе вновь грызла его изнутри.

Щепкин пытался взять себя в руки, но выходило плохо. Перед глазами все стояла Акина в своем ярком наряде. Она всегда любила европейские платья.

Кинджиро! Вот, значит, кто ее муж! Секретарь Идзуми. То‑то Щепкин сразу невзлюбил этого одноглазого японца. И глаз, наверное, потерял на войне. Каково веселой задорной Акине с этим мрачным типом? Во что превратилась ее жизнь?

Понимая, что сходить с ума от тоски просто некогда, капитан с трудом успокоился, сходил в ванную, умыл лицо холодной водой, потом налил в чашку остывший чай и выпил залпом.

– Хватит! Хватит! Отставить, капитан! Нюни и сопли потом! Прежде дело!

Он специально говорил громко, благо в ванной его никто слышать не мог.

Через пять минут, придя в себя, он вышел в комнату, сел за стол и с минуту смотрел в окно, приводя мысли и чувства в порядок. Потом посмотрел на часы и вдруг понял, что голоден, как стая волков. И это было первое нормальное чувство за последний час.

Группа смогла собраться только поздним вечером, когда в гостинице стало тихо. Уставшие за день Гоглидзе и Белкин, взбадривая себя кофе с коньяком, доложили о результатах работы.

– Заряды готовы. Сделали с запасом, с учетом возможных осложнений. Можно подорвать хоть сейф, хоть дом. Полный комплект доставят завтра сюда, – отчеканил Белкин.

– Куда сюда? В гостиницу? – изумился Щепкин.

– Ну да. Да ничего страшного, тротил гораздо безопаснее динамита. Хоть поджигай! Детонаторы хранятся отдельно, – успокоил поручик.

– Точно? Я в рай не спешу, здесь дел хватает.

– Точно, – улыбнулся поручик. – Ручаюсь. Полная безопасность. Тротил новый, только с Охтинского завода привезли.

– Место под съемки выбрали. Весь день кружили, Зинштейн привередничал, – взял слово Гоглидзе. – И дорогу рядом с японским консульством просмотрели. Наш режиссер сперва сомневался, но мы с Дианой его убедили, что там самый лучший ракурс. Я заодно осмотрел само здание, сделал несколько снимков. Есть подходы, хотя без прикрытия незаметно не проникнуть.

– Японцы за вами следили? – спросил капитан.

– В окнах шторы двигались. Думаю, да – следили. Но там же Идзуми, он нас узнал. Так что тут все в порядке, мы для него съемочная группа.

– А слежки в городе за собой не заметили?

Ротмистр подумал, пожал плечами.

– Вроде бы нет. Крутились поблизости люди. Зеваки, прохожие. А целенаправленно… нет.

Щепкин неопределенно хмыкнул. Он сам просил Старшинова отправить несколько человек посмотреть за передвижениями съемочной группы по городу. Причем не за самой группой, а за теми, кто мог следить за ними.

Старшинов тогда недовольно буркнул, мол, совсем работа встанет, все кадры на Щепкина работают. Но пообещал. И раз уж Гоглидзе не заметил пристального внимания, значит, служба наружного наблюдения в здешней полиции поставлена хорошо. Хотя факт того, что ротмистр не вычислил слежку, не радует. Надо обратить на это внимание… но потом.

– У нас все в порядке, – в свою очередь рассказывала Диана. – Правда, Брауна с нами не было, но Скорин вел себя спокойно. Никуда не уходил, малевал что‑то в альбоме. Хотя вид у него был не очень довольный.

Холодова присматривала за теми, кого Щепкин считал возможными соглядатаями японцев. И хотя настоящих причин так полагать у него не было, но он все же взял их под контроль. Может быть, от безысходности, а может, опять интуиция подсказала.

– Кстати, Браун сделал Зинштейну интересное предложение! – заявил Гоглидзе.

– Что, замуж позвал? – хихикнул Белкин.

Щепкин усмехнулся, погрозил поручику пальцем. Тот зажал рот ладонью.

– Браун хочет стать со… черт, вот слово заковыристое…

– Со‑про‑дю‑сером, – пропела Диана. – Это значит войти в долю, стать участником. Мне Джек объяснил. Он говорит, что готов организовать прокат фильма в Америке, если он будет иметь успех в России. Берет на себя расходы по рекламе, копированию пленки, переводу титров, подбору музыки.

– Как ты это все запомнила? – уважительно поинтересовался Гоглидзе. – Я и половины слов не выучил.

– Он хотел с тобой об этом поговорить, но ты был занят, – добавила Диана, обращаясь к Щепкину. – Кстати, он сегодня ездил в порт, его компаньон отправляет судно с лесом в Японию. Я, конечно, не проверяла, но думаю, это правда. Джек действительно бизнесмен, а не шпион.

Капитан пожал плечами. Возможно и так. Что ж, одним подозреваемым меньше.

– План здания консульства будет завтра. Поработаем с ним, потом посмотрим вживую, – сказал он. – Чтобы не вызвать подозрений, организуем еще один… как там это называется, Григорий?

Диана покосилась на Гоглидзе, тот пожал плечами.

– Не важно. Но чтобы кто‑то из съемочной группы там был. И Скорина прихватим. Кстати, когда Зинштейн запланировал там съемки?

– А когда надо?

– Через день или два. Но не позже.

Гоглидзе наморщил лоб, потом полез за блокнотом. Полистал его.

– Завтра вечером съемка в трактире… драка, похищение княжны…

– Княжна – это я, – пояснила Диана.

– Кстати, Зинштейн хочет набрать массовку из матросов и грузчиков, – скривил губы ротмистр. – Я отговаривал, но он настаивал. Мол, нужна реалистичность.

– Бог с ней, с этой реалистичностью. Что со съемками у консульства?

– Если все будет готово – то послезавтра!

– А все – это что?

– Костюмы, реквизит, кареты…

Щепкин кивнул.

– Нормально. Мы тоже будем готовы. Значит, утром рекогносцировка, днем проработка деталей плана, вечером…

– Съемки. Мы с Дианой в… ага, в кадре! – ротмистр обрадовался правильно произнесенному термину. – Ты будешь?

– Буду, буду. С завтра все ясно. Остальное по факту. Сейчас отдыхать.

– За консульством следят? – спросил Белкин.

– Да. – Щепкин перехватил внимательный взгляд Дианы и добавил: – Они никуда не денутся.

Холодова мягко улыбнулась, чуть прищурила глаза.

– Тогда на боковую, – сказал Белкин, вставая. – В сон клонит. В Питере утро, а тут еще и ночи нет. Ходишь, как опоенный.