Джеймс Паттерсон - Кошки-мышки Страница 17

Из всех убийц, с которыми мне приходилось схватываться, он был самым страшным. Ясное мышление и одержимость удивительным образом сочетались у Сонеджи с «моральной изношенностью» – такой термин я почерпнул, еще будучи студентом института Джона Хопкинса. Мощное воображение подогревалось у Сонеджи неумеренной злостью, что заставляло его действовать целенаправленно и в соответствии со своими фантазиями.

Несколько месяцев назад он позвонил мне и сообщил, что оставил нам маленький подарок – кошечку. Гэри знал о том, что мы приютили и полюбили нашу Рози. Он предупредил, что при каждом взгляде на нее я невольно буду думать: «Гэри в доме. Гэри здесь».

Тогда мне показалось, что, случайно заметив у нашего дома бездомного котенка, Сонеджи просто выдумал эту историю про свой подарок. Гэри любил врать, особенно если его ложь причиняла людям боль. Однако вчера, после всех его новых похождений, я невольно косо взглянул в сторону Рози, что меня жутко испугало.

Гэри в доме. Гэри здесь.

Я чуть было не вышвырнул кошку из дома в тот же момент, но потом решил все же подождать до утра и уже тогда подумать, как с ней поступить. Черт бы тебя подрал, Сонеджи! Какого дьявола тебе от меня надо? И что тебе нужно от моей семьи?

Что он мог проделать с Рози перед тем, как оставить ее у нашего порога?

Глава 30

Я чувствовал себя предателем по отношению к детям и маленькой Рози. Я сам себе казался недочеловеком, когда на следующее утро преодолевал тридцать шесть миль до Куантико. Возможно, я обманывал доверие детей, делая что-то очень нехорошее, но другого выхода у меня не было.

В начале путешествия я засадил Рози в подобие тюрьмы: проволочный контейнер для перевозки домашних животных. Бедное существо так орало, мяукало и царапало решетку, что я не выдержал и выпустил кошку.

– Только веди себя прилично, – предупредил я ее, а потом добавил: – Но если тебе приспичило – хоть оборись.

Мой поступок относительно Рози лежал на мне тяжелым грузом вины. Она заставила меня чувствовать себя несчастным, чему, скорее всего, научилась у Дженни и Деймона. Правда, она и не предполагала, что на меня можно обидеться еще и не так, но, кто знает… У кошек такая развитая интуиция.

Я боялся, что нашу прекрасную рыжевато-бурую абиссинку придется усыпить сегодняшним же утром. И не представлял себе, как смогу объяснить свои действия детям.

– Только не надо царапать сиденья. И не вздумай запрыгнуть мне на голову, – продолжал внушать я Рози, только уже более ласковым, примирительным тоном.

Она мяукнула еще несколько раз, и наша дальнейшая поездка до штаб-квартиры ФБР в Куантико складывалась вполне сносно. Я заранее договорился с Четом Эллиоттом, работающим в научной лаборатории. Он ожидал меня и Рози. Кошка удобно устроилась на одной руке, а в другой я тащил ее клетку.

Теперь приближался самый неприятный момент. А тут еще Рози, приподнявшись на задних лапах, прижалась мордочкой к моему подбородку. Я заглянул в ее красивые зеленые глаза, и это было невыносимо.

Чет уже облачился в защитную одежду: белый плащ, пластиковые перчатки и даже натянул огромные защитные очки с тонированными стеклами. Он смахивал на персонаж из фантастического триллера. Чет уставился сначала на меня, затем на Рози и, наконец, выдавил:

– Что за жуткая наука!

– И что теперь должно произойти? – поинтересовался я. Увидев Чета в таком одеянии, я почувствовал, как мое сердце рухнуло куда-то вниз. Он слишком серьезно отреагировал на мою просьбу.

– Ты пока пройди в административный корпус. С тобой хочет встретиться Кайл Крейг. У него есть что-то важное, хотя у Кайла все всегда важное и не может подождать ни секунды. Сейчас он помешался на деле мистера Смита. Да и кто не сходит с ума по этому поводу? Этот Смит – подонок из подонков, Алекс.

– А что будет с Рози?

– Для начала – рентген. Но надеюсь, что твой Рыжик не таскает внутри себя бомбу, заложенную Сонеджи. Если никакой взрывчатки в ней нет, наступит очередь токсикологической экспертизы. Проверка на наличие ядов и наркотических веществ в тканях. Ты пока отправляйся к дядюшке Кайлу. Рыжику со мной будет неплохо. Я буду предельно аккуратен: в моей семье все – закоренелые любители кошек. Да я и сам «кошатник», неужели не видно? Я умею обращаться с животными.

Сказав это, Эллиотт тряхнул головой, и защитные очки упали ему на грудь. Рози тут же принялась тереться о его руки, и я понял, что кошке ничего не грозит. По крайней мере, в настоящий момент.

Волноваться, возможно, придется позже, и от этой мысли на глаза заранее наворачивались слезы.

Глава 31

Я направился выяснять, что от меня понадобилось Кайлу, хотя уже догадывался, о чем пойдет речь. Опасаться приходилось лишь конфронтации. Мы с Кайлом иногда устраивали настоящий поединок характеров и упрямства. Разумеется, Крейг хотел побеседовать со мной о деле мистера Смита. Это был жестокий убийца, расправившийся уже более чем с десятком человек и в Америке, и в Европе. Кайл говорил, что более леденящих душу сцен смерти ему видеть не доводилось, а Крейг никогда не был склонен к преувеличениям.

Кабинет Кайла находился на последнем этаже академического корпуса, но сейчас он трудился в кризисном отделе в подвале административного. Из того, что я уже знал от Кайла, он дневал и ночевал в тактическом зале, где располагались информационная доска, масса компьютеров, телефонов и суетилась масса сотрудников. Никто из персонала в утро моего визита не выглядел счастливым.

На информационной доске, как на спортивном табло красовалась яркая надпись: Мистер Смит – 19, Хорошие Парни – 0.

– По-моему, ты опять купаешься в лучах славы, – приветствовал я Крейга. – Падать тебе некуда, значит, остается лишь подниматься.

Кайл сидел за большим ореховым столом и, как мне показалось, изучал перечень вещественных доказательств, приколотый к доске.

Я уже имел представление об этом деле, даже большее, чем мне хотелось бы. «Смит» открыл свой «счет» убийством в Кембридже, штат Массачусетс. Затем он переместился в Европу, где до настоящего времени продолжал свое кровавое занятие. Последней жертвой пал лондонский полицейский – отличный инспектор, только что назначенный для расследования дела мистера Смита.

Убийца действовал настолько непредсказуемо, безумно и нестандартно, что средства массовой информации наградили его кличкой «Чужой», будто он и в самом деле явился из космоса. Как бы то ни было, «Смит» действительно был нелюдем. Ни одному человеку не под силу были столь чудовищные преступления. Этим рабочая теория его поимки и ограничивалась.

– Я уже думал, что ты никогда сюда не доберешься, – заявил Кайл, увидев меня.

Защищаясь, я поднял обе руки:

– Ничем не могу помочь. Ничего не выйдет. Кайл. Во-первых, я уже по уши в деле Сонеджи. А во-вторых, я вообще могу остаться без семьи из-за своей проклятой работы.

Кайл кивнул:

– Хорошо, хорошо. Я понимаю. Мне видится более обширная картина. В какой-то мере я разделяю твои чувства и даже симпатизирую тебе. Но раз уж ты здесь и располагаешь временем, мне бы хотелось с тобой побеседовать. Поверь мне, Алекс, подобного ты не видел. Познакомься же с делом хотя бы из чувства любопытства.

– Вот уж любопытства-то я и не испытываю. К тому же у меня очень мало времени. Привет.

– На нас свалилась омерзительная проблема, Алекс. Можешь ничего не отвечать, но хотя бы выслушай. Говорить буду только я, – почти умоляющим тоном попросил Кайл.

Я немного смягчился:

– Ну, хорошо. Я послушаю. Но не более того. И не думай впутывать меня в это дело. Кайл почтительно поклонился:

– Просто слушай. Внимай, но побереги мозги, они тебе еще пригодятся. Мои уже чуток отъехали.

После этого предисловия Кайл поведал мне об агенте Томасе Пирсе, который занимался расследованием дела «Чужого». Первое, что меня заинтриговало, так это тот факт, что несколько лет назад мистер Смит жестоко расправился с невестой Пирса.

– Томас – самый скрупулезный следователь и умнейший человек из всех, встреченных мною ранее, – продолжал Крейг. – По вполне очевидным причинам поначалу мы и близко не подпускали его к расследованию. Он начал работать самостоятельно и сразу же добился прогресса там, где мы бились без всякого успеха. В конце концов Пирс пригрозил, что если его официально не допустят к расследованию, он вообще уйдет из ФБР. Он даже предупредил, что в случае отказа будет заниматься этим делом в одиночку.

– И ты его назначил?

– Он очень настойчив. Пирс дошел до самого директора Бюро. У Томаса творческий и логичный подход к делу. Он может анализировать факты, как никто другой. И понятно, с каким фанатизмом он относится к самому мистеру Смиту. Пирс работает по восемнадцать, а то и по двадцать часов в сутки.

– Однако и сам Пирс пока оказался бессилен, – мой указующий перст остановился на информационной доске.