Хуан Гомес-Хурадо - Тайный агент Господа Страница 23

С. Фанабарзра: Ты проводишь много времени на пожарной лестнице?

№ 3643: Да.

С. Фанабарзра: Объясни почему.

№ 3643: Свежий воздух. Не смердит. В доме воняет гнилью.

С. Фанабарзра: Гнилью?

№ 3643: Как испорченными фруктами. Пахнет от кровати Эмиля.

С. Фанабарзра: Твой брат болен?

№ 3643: Он болен. Мы не знаем чем. Никто за ним не ухаживает. Мать говорит, что он одержим бесами. Он не выносит свет, и его трясет. И еще шея у него болит.

Д-р Конрой: Симптомы менингита. Светобоязнь, ригидность затылочных мышц, судороги.

С. Фанабарзра: Никто не ухаживает за твоим братом?

№ 3643: Мать, когда спохватывается. Она кормит его тертыми яблоками. У него понос, а отец знать ничего не хочет. И я его ненавижу. Он смотрит на меня и говорит, чтобы я за ним убрал. Я не хочу, мне противно. Мать велит мне это делать. Я не хочу, и она толкает меня на батарею.

Д-р Конрой: Мы уже располагаем сведениями о жестоком обращении. Давайте выясним, какие ассоциации вызывают у него пятна теста Роршаха. Особенно меня занимает вот это.

С. Фанабарзра: Вернемся на пожарную лестницу. Сядь там. Расскажи, что ты чувствуешь.

№ 3643: Свежий воздух. Металл под ногами. Я чувствую запах рагу, которое готовят евреи из дома напротив.

С. Фанабарзра: А теперь я хочу, чтобы ты представил одну вещь. Большое черное пятно, очень большое. Оно закрывает тебе весь обзор. Внутри пятна есть маленький белый овал. Тебе это что-нибудь напоминает?

№ 3643: Темноту. Я один в шкафу.

Д-р Конрой: Внимание, кажется, тут кое-что есть.

С. Фанабарзра: Что ты делаешь в шкафу?

№ 3643: Меня заперли. Я один.

Д-р Фаулер: Ради Бога, доктор Конрой, да вы посмотрите на него. Он страдает.

Д-р Конрой: Замолчите, Фаулер. Мы нашли то, что искали. Фанабарзра, я буду писать вопросы на планшете. Читайте их дословно, хорошо?

С. Фанабарзра: Виктор, ты помнишь, что произошло перед тем, как тебя заперли в шкафу?

№ 3643: Много всего. Эмиль умер.

С. Фанабарзра: Как умер Эмиль?

№ 3643: Меня заперли. Я один.

С. Фанабарзра: Я знаю, Виктор. Расскажи, как умер Эмиль.

№ 3643: Он лежал в нашей комнате. Папа смотрел телевизор, мамы не было дома. Я сидел на лестнице. Я услышал звук.

С. Фанабарзра: Какой именно?

№ 3643: Как будто воздух выходит из воздушного шара. Я заглянул в комнату. Эмиль был белый как простыня. Я побежал в гостиную. Я позвал отца, а он запустил в меня банкой с пивом.

С. Фанабарзра: Он в тебя попал?

№ 3643: В голову. Идет кровь. Я плачу. Отец встает и замахивается на меня. Я рассказываю ему об Эмиле. Он очень сердится. И говорит, что это я виноват. Что я должен был смотреть за Эмилем. И что я заслуживаю наказания. И начинает опять.

С. Фанабарзра: Обычное наказание? Он прижимается к тебе сзади?

№ 3643: Мне больно. Кровь идет из головы и из попы. Но он останавливается.

С. Фанабарзра: Почему он останавливается?

№ 3643: Я слышу мамин голос. Она кричит отцу ужасные вещи. Я ее слов не понимаю. Отец говорит ей, что она все знала. Мать визжит и во весь голос зовет Эмиля. Я знаю, что Эмиль не может ее услышать, и я этому очень и очень рад. Тогда она хватает меня за волосы и заталкивает меня в шкаф. Я кричу, и мне ужасно страшно. Я долго колочу в дверь. Она приоткрывает створку и показывает мне нож. И говорит, что если я открою рот, она мне его заткнет.

С. Фанабарзра: А ты, что ты делаешь?

№ 3643: Я молчу. Я один. Я слышу голоса снаружи. Незнакомые голоса. Я их слышу долго, несколько часов подряд. Я сижу в шкафу.

Д-р Конрой: Вероятно, это были сотрудники «скорой помощи», забиравшие тело брата.

С. Фанабарзра: Сколько времени ты сидишь в шкафу?

№ 3643: Долго. Я один. Мать открывает дверь. И говорит, что я очень плохо себя вел. Что Бог не любит испорченных детей, которые искушают родителей. Что я должен понести наказание, которое Бог приготовил для тех, кто ведет себя плохо. Она дает мне старую жестянку и велит делать туда свои дела. По утрам она приносит мне стакан воды, кусок хлеба и сыра.

С. Фанабарзра: Но… Сколько же дней ты там просидел?

№ 3643: Утро наступало много раз.

С. Фанабарзра: У тебя нет часов? Ты не можешь следить за временем.

№ 3643: Я пытаюсь. Но это длится слишком долго. Если крепко-крепко прижать ухо к стене, то можно услышать транзистор миссис Бергер. Она немного туга на ухо. Иногда передают бейсбол.

С. Фанабарзра: Сколько матчей ты услышал?

№ 3643: Одиннадцать.

Д-р Фаулер: Господи, ребенок просидел взаперти почти два месяца!

С. Фанабарзра: Ты совсем не выходил?

№ 3643: Один раз.

С. Фанабарзра: Почему ты вышел?

№ 3643: Я совершаю ошибку. Я задеваю ногой жестянку, и она переворачивается. Воняет жутко. Меня тошнит. Когда мама приходит, она сердится. Она тычет меня лицом в грязь. Потом вытаскивает из шкафа, чтобы его вымыть.

С. Фанабарзра: Ты не пробуешь сбежать?

№ 3643: Мне некуда. Мама делает это ради моего блага.

С. Фанабарзра: И когда она разрешила тебе выйти?

№ 3643: Однажды. Она ведет меня в ванную. Моет меня. И говорит, что надеется, что я запомнил урок. Говорит, что шкаф — это ад, и я туда отправлюсь, если не буду хорошо себя вести, только уже никогда не выйду. Она одевает меня в свое платье. И говорит, что я должен был родиться девочкой, но еще не поздно все исправить. Она трогает мои шарики. А потом говорит, что все напрасно. И я в любом случае пойду в ад. И мне нет спасения.

С. Фанабарзра: А твой отец?

№ 3643: Папы нет. Он ушел.

Д-р Фаулер: Конрой, прекратите это немедленно. Посмотрите на его лицо. Пациенту плохо.

№ 3643: Он ушел, ушел, ушел…

Д-р Фаулер: Конрой!

Д-р Конрой: Ладно. Фанабарзра, остановите запись и выведите его из транса.

Церковь Санта-Мария ин Траспонтина

Виа делла Кончилиазионе, 14

Во второй раз на этой неделе техническая бригада из отдела по исследованию места преступления переступила порог церкви Санта-Мария ин Траспонтина. Эксперты появились без лишнего шума, одетые в гражданское, чтобы не насторожить пилигримов. В церкви Диканти громко выкрикивала приказания, пользуясь то мобильным, то рацией. Отец Фаулер отозвал в сторону одного из криминалистов ОИНП:

— Вы уже закончили на месте преступления?

— Да, отец. Сейчас мы увезем тело и приступим к осмотру ризницы.

Фаулер бросил вопрошающий взгляд на Диканти.

— Я пойду с вами.

— Вы уверены?

— Я не хочу ничего упустить. Что это?

Священник держал в правой руке маленький черный футляр.

— Здесь елей. Чтобы совершить соборование.

— Думаете, в этом есть какой-то смысл?

— Для нашего следствия — никакого. Но для него — несомненно. Он был благочестивым католиком, верно?

— Был. И ему это ни капли не помогло.

— Однако, dottora, несмотря на глубочайшее к вам уважение… вы не поймете.

Осторожно обойдя надпись у входа в крипту, оба спустились вниз и миновали короткий коридор. Техники ОИНП наладили освещение, установив два мощных электрогенератора. Тесное пространство заливал яркий свет.

Безжизненное тело Понтьеро висело меж двух полуразрушенных колонн, громоздившихся в центре помещения. Оно было обнажено до пояса. Кароский привязал Понтьеро за руки к каменным руинам с помощью изоляционной ленты, пустив в ход тот самый моток, которым он уже пользовался, убивая Робайру. Глаза и язык отсутствовали. Лицо было страшно изуродовано, и кожа на торсе висела окровавленными лоскутами, словно зловещие украшения адского маскарадного костюма.

Паола потупилась, когда Фаулер начал обряд соборования. Ботинки священника, черные и безукоризненно вычищенные, наступили в лужу запекшейся крови. Инспектор сглотнула слюну и закрыла глаза.

— Диканти.

Она подняла веки. К ним присоединился Данте. Фаулер уже совершил елеопомазание и приготовился уйти, проявляя деликатность.

— Куда вы, святой отец?

— Наверх. Не хочу мешать.

— Вы не помешаете. Если хотя бы половина того, что о вас говорят, правда, вы очень умный человек. Вас послали помочь нам, верно? Ну так помогите.

— Охотно, ispettora.

Паола проглотила комок в горле и заговорила:

— По-видимому, Понтьеро вошел в церковь через черный ход. Он наверняка позвонил в дверь, и мнимый кармелит впустил его совершенно спокойно. Затем Понтьеро поговорил с Кароским, и тот на него напал.