Расчленинград. Маньяки над Невой - Елизавета Михайловна Бута Страница 30

на станции «Пролетарская», «Рыбацкое» и пр. Их с Ирой ребенок подрастал, а соответственно требовал все больше трат. Зарплату Павлу, как и всем сотрудникам, выплачивали с перебоями, да и размер ее оставлял желать лучшего. Пару раз парень рассказывал жене вечером на кухне о том, как согласился отпустить какого-то безбилетника за немедленную оплату «штрафа». Однажды это услышала мать Шувалова. Для нее это стало подтверждением страшного пророчества. С тех пор женщина стала без конца повторять, что жизнь ее сына кончена и проведет он остаток дней своих в тюрьме.

Эти причитания так сильно повлияли на парня, что он действительно перестал принимать «немедленную оплату штрафа», а вместе с тем исчезли и деньги. Интимная жизнь с женой тоже постепенно сошла на нет. Наручников и колготок Павлу теперь было мало, но чего именно ему хочется, он описать не мог. Его характер испортился. Мелочный, въедливый, дотошный и щепетильный человек превратился в тихого тирана. Он не бил Ирину, не проявлял агрессии к ребенку, но всякий раз, когда он уходил на работу, все домашние едва сдерживали вздох облегчения.

Каждый день он приходил в вестибюль станции метро, здоровался с напарником и садился на продавленный колченогий стул с прорванной обивкой. Несколько часов он бессмысленно сидел за столом, пил чай и смотрел в окно, наблюдая за проносящимися мимо людьми, а затем выходил в вестибюль, чтобы сменить напарника, бедового парня, который ни на одном месте не мог дольше пары месяцев проработать, и начинал высматривать безбилетников. Каждая станция метро – это свой особый микромир. Продавцы в ларьках, старушки, продающие всякие мелочи возле входа, безработные и пьяницы, выпрашивающие рубли на бутылку, кассиры и контролеры на станции, милиционеры и машинисты. Со временем все они начинали узнавать друг друга в лицо, здороваться и перекидываться парой слов. Павел ни с кем не дружил, всегда старался держать дистанцию, а после того, как он пару раз доложил об опоздании напарника начальству, с ним напарник тоже как-то перестал общаться.

Постепенно микроклимат возле станций метро менялся. Все больше появлялось ларьков и старушек с кучей мелочей на деревянном поддоне, закрылась пара книжных магазинов по соседству, по вечерам здесь стали появляться ярко накрашенные девушки, которые очень быстро прыгали к кому-то в машину, а затем вновь возвращались на то же место, появились и компании парней в спортивных костюмах, которые периодически подходили то к девушкам, то к старушкам, чтобы получить плату за защиту. В основном защищали они от них же самих. Павел смотрел на них с сожалением. Все это была не его епархия, уж он быстро бы разобрался с этим беспределом, если бы его перевели в уголовный розыск.

В один из дней на станции метро кого-то изнасиловали и убили. Приехала милиция и начала рутинно проводить следственные действия. Павел же вызвался отгонять зевак, а заодно с явным удовольствием наблюдал за работой коллег.

– Интересная у вас работа, в морг, наверное, каждый день ездите, преступников ловите. Девушки, небось, всегда на все готовы. Кто ж откажет, когда ты в форме? Я вот сколько работаю, так ни разу даже в морг не ездил, – начал было парень непринужденный разговор. Хмурый оперативник обернулся и отчего-то задержал взгляд на нем.

– Ты вроде тоже в форме, – проявил недюжинную наблюдательность сотрудник уголовного розыска, а затем, решив, что перед ним очередной «маменькин сынок», который телевизора пересмотрел, предпочел отойти в сторону. Убийцу так и не нашли. Да и искать никто не пытался. Если раньше разговоры о вседозволенности были для Павла чем-то абстрактным, то теперь он на деле убедился в том, что можно все, главное – не попадаться. Специально искать все равно никто не будет.

Вскоре после этого эпизода Павел в очередной раз завел с начальством разговор о повышении и вновь получил неопределенный отказ. Мол, пока что свободных ставок нет. Эта наглая ложь так взбесила парня, что он несколько дней не находил себе места и с особой яростью и ожесточением ловил светловолосых безбилетниц в коротких юбках и черных колготках. В те дни он почти не бывал дома, без конца ездил «прогуляться» в Невский лесопарк поблизости. В сентябре 1991 года он поймал возле станции пятнадцатилетнюю Иру Барсукову, которую частенько видел собирающей окурки возле этой станции метро, а теперь она еще и без билета собралась проехать. По мнению Павла, месяц-другой – и она бы стала прыгать в притормаживающие машины, как и другие ярко накрашенные девушки возле станции метро «Ломоносовская», так что не видел ничего плохого в том, чтобы девушка «расплатилась» с ним так, как он сочтет нужным. Что она сделает, откажет человеку в форме?

Пятнадцатилетняя Ира Барсукова росла в благополучной семье, но, когда девочке было двенадцать лет, ее родители попали в аварию, а она отправилась в интернат. Это было вполне благополучное место, в котором самой ужасной трагедией считалось, если подросток вдруг начинал курить. И отличница и красавица Ира действительно в последнее время от рук отбилась: стала время от времени прогуливать уроки, а дабы доказать всем, что она вовсе не никчемный ребенок, начала курить. Девочка всегда старалась всем все доказать, а мысль о том, чтобы «расплатиться с милиционером иным способом», ей даже не пришла в голову. Она нарушила закон и должна была оплатить штраф. Это была ее вина и ее проблема, которую она успешно разрешила, одолжив денег у подруги. Воспитанный на старых стихах о дяде Степе ребенок даже помыслить не мог о том, что человек в форме может замышлять плохое, делать нечто незаконное. Форма заставляет людей слушаться, а на подростков, приученных беспрекословно подчиняться старшим, она воздействовала поистине магически. Ира воспринимала все, что ей говорил этот неприятный мужчина в форме, за правду, и совершенно не поняла его намеков, проигнорировав даже предложение прогуляться по Невскому. Ей не пришло просто в голову, что парень в форме счел ее достаточно красивой, чтобы пригласить на свидание. Шувалов воспринял это как оскорбление.

Павел отпустил безбилетницу только для того, чтобы она на следующий день побитой собакой пришла к нему на поклон. Но вышло совсем иначе. Ира пришла на встречу, покорно села в машину и поехала вместе с ним. Когда девочка попыталась расплатиться, Павел стал отнекивался, а потом вдруг озверел и начал кричать о том, что Ира должна отправиться в тюрьму. Он приказал подростку выметаться из машины и идти за ним. Ничего не понимающая девочка следовала за человеком в форме до тех пор, пока они не пришли к поляне на берегу реки. В этот момент Шувалов взял девочку за горло и попытался задрать юбку, но та стала отчаянно сопротивляться. Ира дралась, пока ей было чем дышать.

Шувалов смог справиться с отчаянно брыкавшейся девочкой, изнасиловать, избить, а затем опустить ее голову в реку. Он держал ее до тех пор, пока она не захлебнулась. Когда все закончилось, Павел заметил кровь на брюках, но решил, что жене удастся лучше отстирать эти пятна. Перед уходом Шувалов с печалью посмотрел на большое раскидистое дерево, корни которого утопали в реке. Он представлял себе, как бы связал девочку и долго объяснял бы ей то, как ей надлежит себя вести с людьми в форме, но на этот раз дело до этого не дошло.

Домой Павел вернулся в хорошем настроении, поделился с женой историей об очередной безбилетнице, «из-за которых страна разваливается и очереди повсюду», с явной гордостью объяснил