Андрей КЕЖОЯН - ЕЩЕ ОДНА ВЕРСИЯ

ЕЩЕ ОДНА ВЕРСИЯ

 Утром 10 августа рабочий продовольственного магазина Некрасов увидел, что из окна на третьем этаже в доме, стоящем на противоположной стороне улицы, валит дым. Он тотчас же бросился к телефону:

 - Алло, алло, пожарная! Срочно приезжайте на Пушкинскую, двадцать пять, здесь пожар!

 Через несколько минут подъехали две красные машины. Однако пожарным не удалось проникнуть в нужную квартиру ни через парадный, ни через черный ход: обе двери были закрыты.

 - Поднять механическую лестницу! — скомандовал руководитель пожарной команды.

 Приказ был выполнен немедленно. Двое пожарных ловко взобрались на третий этаж, вмиг выставили на кухне оконное стекло и проникли внутрь.

 Через несколько секунд один из них крикнул вниз:

— Вызывайте скорую! В квартире человек!

 В комнате в луже крови лежала пожилая женщина, а в кухне на газовой плите догорало в кастрюле варенье.

 На место происшествия прибыли работники милиции, дежурный следователь и врач «скорой помощи». Врач пощупала у пострадавшей пульс:

 - Она мертва.

 - А когда наступила смерть, как вы думаете? — спросил следователь.

 - Примерно три часа назад.

 Вскоре установили, что погибла хозяйка квартиры Эльвира Семеновна Драпкина.

 - Перед тем, как приступить к осмотру места происшествия, выясните у соседей, есть ли у нее близкие, родственники и кто именно, — попросил дежурный следователь.

 Дверь парадного входа была закрыта на два замка, и каких–либо следов того, что ее пытались открыть снаружи, подбирая ключи, или отмычкой, следователь не обнаружил. Дверь черного хода, имевшаяся в кухне, была заперта изнутри на металлический крюк.

 В комнате, где лежала погибшая, мебель находилась на своих обычных местах. Обои были забрызганы кровью. Провод у телефонной трубки перерезан. На полу валялись очки. Слева от входной двери стояла испачканная, по–видимому кровью, неубранная кровать, прикрытая пикейным покрывалом, на котором также было множество пятен, похожих на кровь, помарок и брызг.

 Труп Драпкиной лежал около стола лицом вниз. На полу рядом с ним были разбросаны обрывки газеты и валялся клочок карандашной кальки с записью: «30–85–55. Ев. Ев. Леб».

 Осмотр места происшествия еще продолжался, когда в комнату вбежал сын убитой — Александр Исаевич Драпкин.

 - Что случилось?! Мамочка, что с тобой? — Увидев лежавшую на полу мертвую мать, он зарыдал и бросился к ней. Но работники милиции удержали его и увели на кухню. Сидя там, он еще долго рыдал.

 Закончив осмотр, следователь вошел на кухню и спросил все еще не успокоившегося Александра:

 - Кто мог это сделать?

 - Я не знаю, — негромко ответил тот.

 - У вашей матери были враги?

 - Что вы! Она безобидная женщина!

 В тот же день следователь городской прокуратуры Иванов принял дело к своему производству.

 Ни у кого из следственных работников не было сомнения в том, что смерть Драпкиной насильственная. Вскоре судебно–медицинский эксперт подтвердил, что смерть наступила от открытого многооскольчатого перелома костей свода черепа, сопровождавшегося кровоизлиянием в мозг. По–видимому, потерпевшей были нанесены удары по голове тупым предметом небольшого размера. В подколенных и подлокотных ямках трупа эксперт обнаружил точечные ранки, которые могли быть причинены острым колющим предметом, например иглой.

 Проверка по оперативной картотеке показала, что убийств, аналогичных по обстоятельствам убийству Драпкиной, в городе не было давно.

 Следствие тщательно проверило все вероятные версии. Первой пришлось отвергнуть версию, что убийство совершено с целью ограбления. Этому предшествовала большая работа. В частности, были допрошены родственники, соседи, знакомые Драпкиной. У каждого из них следователь интересовался, не известно ли ему, кто приходил в ее квартиру последним — может быть, мастер телевизионного ателье, работник телефонной станции, радиоузла, энергосбыта, газовой сети, работники почты или жилищно–эксплуатационной конторы. Следствие тщательно проверило всех лиц, которые в силу своих служебных обязанностей могли посетить квартиру Драпкиной, и установило, что их причастность к убийству исключена.

 Данные осмотра места происшествия и судебно–медицинское исследование трупа позволили исключить и версию убийства Драпкиной с целью изнасилования.

 Предположение о том, что она была убита из мести, также не нашло подтверждения. Покойная ни с кем не ссорилась. В последние годы, находясь на пенсии, она не работала, большую часть времени проводила дома, общаясь только с родственниками, соседями и отдельными работниками службы быта. Выяснили также, что Эльвира Семеновна родилась за границей и в двухлетнем возрасте была перевезена в Россию. Родственников за границей у нее не осталось, и никаких связей с иностранцами она не поддерживала. Поэтому предположение о том, что убийство Драпкиной могло быть связано с наличием за границей врагов у нее или у ее умершего тридцать лет назад мужа, тоже не нашло подтверждения.

 Оставалось выяснить, как попала в квартиру потерпевшей записка с номером телефона и не причастен ли к убийству ее владелец. С большим трудом следователю удалось установить по первоначальным буквам фамилии, имени и отчества лицо, указанное в записке.

 В кабинет следователя вошел пожилой мужчина.

 - Ваша фамилия?

 - Лебедев.

 - Имя, отчество?

 - Евгений Евгеньевич.

 - Вы работаете?

 - Нет, на пенсии.

 - Какой ваш домашний телефон?

 - 30–85–55.

 - Вы знаете Драпкиных?

 - Нет. Среди моих знакомых нет Драпкиных.

 - Эту записку писали вы?

 Лебедев внимательно и с любопытством осмотрел клочок кальки и пожал плечами1

 - Нет, почерк не мой.

 - А кто из ваших знакомых мог это написать?

 - Не знаю, — ответил Евгений Евгеньевич после долгого раздумья.

 Итак, и эта ниточка оборвалась.

 Но ни одно преступление, а тем более такое тяжкое, как убийство, не должно остаться нераскрытым. Учитывая сложность дела, им занялась Прокуратура СССР.

 Я тщательно ознакомился с материалами, вновь проверил основные узловые вопросы по каждой версии. В конечном счете в результате глубокого и всестороннего анализа исходных данных я пришел к выводу, что необходимо проверить еще одну версию: убийство Драпкиной совершил кто–то из близких ей лиц.

 Сначала это казалось невероятным, так как все родственники и друзья покойной ее глубоко уважали и любили. Мою версию расценили как результат того, что следствие зашло в тупик. Однако факты все же свидетельствовали о том, что убийство Драпкиной могло быть делом рук кого–то из ее близких. Во–первых, не была нарушена целостность замков на входной двери. Следовательно, для того, чтобы ее открыть, никто не пытался взломать замки или применить еще какой–либо метод.

 Более того, из объяснений родственников убитой стало известно, что дверь в ее квартиру открывалась особым способом, известным только членам семьи Драпкиной: одновременно при повороте ключей двух замков и специальной дверной ручки. Посторонний, даже имея ключи, не смог бы беспрепятственно проникнуть в квартиру.

 Близкие родственники и друзья покойной на следствии показали, что Эльвира Семеновна была очень осторожным человеком. Если она находилась одна в квартире и раздавался звонок в дверь, она обычно несколько раз спрашивала, кто это, и, только удостоверившись, что перед ней знакомый или родственник, открывала.

 - У нас существовал условный сигнал для входа в квартиру, — заявила невестка потерпевшей Т. А. Преображенская. — Когда кто–либо из наших внезапно возвращался, он давал длинный непрерывный звонок.

 Таким образом, исключалось, что Драпкина могла открыть дверь незнакомому человеку и впустить его в квартиру. Если же исходить из того, что она все–таки открыла дверь незнакомому, то у нее завязалась бы борьба с убийцей, причем в прихожей, а не в комнате.

 Во- вторых, данные осмотра места происшествия давали основание для вывода, что преступник не спешил с уходом и не боялся, что его могут застать врасплох, так как он после убийства еще смывал в ванне следы крови. Об этом говорили кровавые пятна на двери и стенах ванной комнаты, а также обнаруженные внутри самой ванны потеки бурого цвета, похожие на смытую водой кровь.

 О том, что убийство совершил кто–то из близких покойной, свидетельствовали отсутствие орудия преступления, ненарушенная обстановка в квартире (следовательно, нападение было для Драпкиной неожиданным) и сохранность денег и ценных вещей.

 Были проверены все родственники и близкие друзья Драпкиной, но пока безрезультатно. Вне подозрений оставался лишь младший сын покойной — Александр. Но не подозревать же сына? Как сообщили родственники, его отношение к матери было исключительно теплым. К тому же не было серьезных оснований сомневаться в его утверждении, что в тот день он, как всегда, в половине восьмого ушел на работу, да и коллектив института подтвердил, что в то утро он пришел на работу без опоздания. Но если не проверять эту новую версию, то практически нужно было вести следствие по замкнутому кругу.