Люси Монро - Уроки музыки и любви Страница 20

Все ее ответные реакции принадлежали ему, и только ему. Как и она сама. И не важно, как долго он будет ею обладать. Эта мысль билась в его сознании неистовым, первобытным барабанным боем. Эта женщина принадлежала ему.

Ее руки зарылись в его волосы, когда она приподняла свои бедра в древнем, как мир, неосознанном призыве. Но, как бы сильно Нео ни хотел откликнуться на эту немую мольбу, Кэсс еще не была готова. Пока не была. Но будет…

Он хотел доставить своей чувственной маленькой девственнице небывалое плотское наслаждение. Он хотел довести ее до умопомрачения, показав, что такое секс.

Решительно настроившись достичь этой цели, Нео двигался вниз вдоль ее тела, лаская губами и языком ее солоноватую гладкую кожу. Она извивалась под его поцелуями и что-то бессвязно приказала ему, когда он облизал языком ее пупок. Его руки неустанно трудились, побывав во всех местах, которых коснулся его язык.

Он играл с ее грудями, но когда ущипнул и пощекотал ее напрягшиеся маленькие соски, она изогнулась так, что чуть не свалилась с кровати. Он рассмеялся победным и ликующим смехом, уткнувшись лицом в ее живот, а затем стал целовать ее все ниже и ниже. Нео достиг ее розовых, нагретых жаром тела трусиков и замер, прикусив зубами резинку на поясе.

Кассандра застыла, будто превратившись в мрамор. Она лежала на спине, неотрывно глядя на него. Глаза их встретились, когда он дал ей молчаливое обещание, и тело ее вмиг затрепетало. Нео понял, что она прочитала послание, которое было в его взгляде. Он собирался сделать все, что было в его силах, чтобы этот первый опыт стал для нее незабываемым.

Она заслуживала того, чтобы испытывать самые немыслимые ощущения. И он хотел доставить ей наслаждение. Кэсс не была женщиной на одну ночь; она была его подругой. Ее невинность была не только мощным возбуждающим средством, но и большой ответственностью.

Дернув головой, он стал стягивать с нее маленькую полоску из кружев. Лицо Кассандры ярко вспыхнуло: на нем отразились и страстное желание, и девственная нерешительность. Она приподняла бедра, помогая ему, и он снял с нее оставшийся кусочек ткани.

В других обстоятельствах Кэсс конечно же сгорела бы от стыда, но сейчас совершенно забыла об этом. Ее соблазнительное тело было полностью обнажено.

– Твое тело может испытать еще множество потрясающих ощущений, и я хочу показать тебе их.

– Тебе это тоже доставит удовольствие?

Она была очаровательна, его сладкая маленькая Кассандра.

– Когда я целую и ласкаю тебя, я возбуждаюсь так, что могу не остановиться…

– Войди в меня.

Эти простые откровенные слова, сорвавшиеся со строгих губ, чуть не довели его до крайней черты.

– Ты играешь с огнем.

– Замечательно. – Действительно, она выглядела так, будто гордилась собой. Затем, склонив голову, пристально взглянула на него сквозь полуприкрытые ресницы, и он понял, что она покончила со своей нерешительностью. – Ведь ты хочешь войти в меня? Только прошу, не сразу…

– Милая моя, я никогда не причиню тебе боли. Даже случайно. Я буду очень нежен и осторожен с тобой, даже если ты будешь умолять меня поторопиться.

– Это будет весело.

– Думаю, что да.

– А что еще нас позабавит?

– Много чего еще.

– Например, ты. Обнаженный.

– Ты просто восхитительна!

– Не представляешь, как я рада слышать это. А теперь раздевайся.

– Я уже разделся, разве ты не заметила?

– Не надо острить. Ты знаешь, чего я хочу.

– А… Ты хочешь равенства?

– Да, снимай свои трусы. Похоже, тебе в них не очень удобно. – Она изо всех сил старалась сделать вид, что его удобство – это единственное, что ее беспокоит. И конечно, голодный блеск в ее невинных глазах это полностью опровергал.

Тем не менее, взглянув на себя, он был вынужден согласиться с ее утверждением. Его трусы сидели на нем ужасно: в паху возник огромный бугор, который давил на них изнутри. Казалось, эластичная ткань вот-вот лопнет. Несмотря на это, Нео не был уверен, что готов сию же секунду снять с себя трусы. Это означало бы перейти определенный психологический барьер. Последний барьер, который стоял между ним и пока еще нетронутой преградой между ее ног.

И пальцы Нео прикоснулись к заветному месту Кэсс, и она словно потеряла разум, а тело ее загорелось огнем.

Все, что сейчас с ними происходило, было не только новым для Кэсс, это было нечто особенное. У нее возникло некое древнее примитивное чувство, что она принадлежит этому мужчине. И хотя она сама к нему не прикасалась, у нее не было сомнения, что он ей тоже принадлежит. Это доселе неизведанное ощущение принадлежности друг другу охватило ее с головой, и она снова пошевелилась, чтобы еще больше открыться ему, дать доступ к ее самому интимному месту.

Он ласкал ее так, будто не мог в полной мере насладиться этим, и это возбуждало ее больше, чем сами ласки. Теперь это был не друг, проявляющий жалость к ее безнадежной невинности. Нео хотел ее, и каждое прикосновение его рук, его губ говорило о силе его желания.

Он сдавленно застонал, и этот сексуальный звук лишь увеличил возбуждение, пульсирующее по всему ее телу.

– Как ты это ощущаешь? – Он погрузил палец в ее лоно. Она подумала: разве может нечто еще больших размеров поместиться в нем, потому что палец дошел до упора.

– Я ощущаю наполненность, – задыхаясь, проговорила она.

– Не волнуйся. Ты растянешься, чтобы меня принять. Потом будешь благодарить меня за это.

– Ловлю тебя на слове, – выдохнула Кэсс, учащенно дыша.

Он продвинулся еще немного вглубь, и вдруг она вздрогнула от боли. Протестующе вскрикнув, попыталась отодвинуться от него.

– Ш-ш-ш… расслабься. Это девственная плева, и ее надо прорвать, чтобы мы смогли заниматься сексом.

– Я не викторианская дева. Я знаю об этом, но мне больно.

Ей стало неприятно, что эта небольшая боль испортила ей удовольствие. Она должна была довериться ему: он знал, что делает. Но инстинкты тоже руководили ее действиями.

– Я хочу, чтобы ты вошел в меня, и тогда будет преодолен последний барьер моей девственности.

Улыбнувшись, Нео кивнул:

– Как пожелаешь. – Он встал с кровати. – Мне надо сходить за презервативами.

– А где они находятся?

– В комнате для гостей.

Он действительно здесь не занимался сексом! По какой-то непонятной причине Кэсс была рада слышать это. Секс в его кровати был для нее, и только для нее! И радостное ощущение обладания, до сих пор незнакомое ей, охватило ее с новой силой.

Нео вернулся через минуту, с маленькой коробочкой в руках, которую сразу же бросил на прикроватную тумбочку. Он уже взял один из пакетиков и теперь раскрывал его.

– Смотри, как я это делаю. В следующий раз будешь делать это за меня.

– Тебе кто-нибудь говорил, что ты напористый? – спросила Кэсс, внутренне трепеща от этого приказания.

– Требовательный. Властный. Упрямый. Неуправляемый. Напористым меня тоже называли пару раз.

Она весело фыркнула:

– Мне кажется, я употребила бы в отношении тебя все эти слова, и даже больше.

– Без сомнения. – Нео разжал свои руки. – А теперь я буду заниматься с тобой любовью. – Он произнес эти слова с сильным греческим акцентом.

Кэсс не стала поправлять его. Не хотела. Сейчас, впервые в своей жизни, она узнает, что это такое – заниматься любовью. Даже если это был просто секс. Между друзьями.

И именно в этот момент она поняла, что любит его. Кэсс не понимала, как это могло столь быстро произойти и было ли настоящим это чувство, но сейчас она испытывала к Нео такую любовь, которую не испытывала ни к кому после смерти родителей.

И хотя Нео входил в нее медленно и осторожно, ей все же было больно, и слезы потекли по ее щекам. Он склонился, убрав их губами, и прошептал ей на ухо что-то успокаивающее и нежное на греческом языке. Кэсс не поняла, что он сказал, но это успокоило ее.

Когда их бедра плотно сомкнулись, он замер, перестав двигаться, – давая ей время?.. По каплям пота, выступившим на его лбу, она могла догадаться о том, какой ценой дается ему это терпение.

– Мне кажется, что мы с тобой – единое целое, – прошептала она, когда их взгляды скрестились так же плотно, как и их тела.

Глаза его закрылись, и он прошептал какое-то греческое слово, а потом добавил:

– С тобой я забываю все на свете, и даже английский язык.

Возможно, это были самые прекрасные слова, которые Кэсс когда-либо слышала.

– И так всегда происходит?

Он приподнял веки, и она увидела глаза, потемневшие от страсти.

– Нет. Не всегда. А со мной такого никогда не было.

Нео не признавался ей в любви и даже не говорил о том, что хочет установить с ней долгие отношения; он просто признавал, что этот момент был для него особенным. Насколько она могла понять, она была у него первая девственница.