Алексей Макеев - Трепанация прошлого Страница 21

— Но ведь можно у мамы спросить, — заметил Павел.

— Мы с ней уже разговаривали. Она разволновалась, и ей стало нехорошо. Так что Елена нас больше к Ирине Дмитриевне на пушечный выстрел не подпустит, — сказал Щербаков и развел руками. — Может быть, ты попробуешь с сестрой поговорить? Мы ей уже объяснили. Теперь ты сам пойми!.. Пока Илья Павлович в больнице, он в безопасности, но как только окажется дома, на него могут снова напасть. Нам нужно найти преступников до того, как его выпишут. Мы тут подготовили несколько вопросов, которые очень важны для дела. Ты их сестре перешли, пусть она осторожно узнает все у мамы, а потом тебе сообщит.

— Если Ленка упрется, то ее не сдвинешь. У нее папин характер. — Павел вздохнул и достал свой планшет. — Давайте попробую. Я ей сначала вопросы перешлю, а потом уже поговорю. Если она заранее будет знать, что от нее надо, то вообще ничего читать не станет.

Пока Павел печатал вопросы, чтобы отправить их сестре, остальные негромко переговаривались.

— Сказочный характер у дамочки, — заявил Крячко.

— Знали бы вы, как она нас с Пашкой в детстве гоняла! — поддержал его Геннадий.

— Дочь волнуется за здоровье матери, — возразил им Щербаков.

— Лучше бы она за здоровье отца волновалась, — возразил Гуров. — Мать рядом с ней, в безопасности, а вот отец!..

— Ничего, Лев Иванович, отстреляемся! — заверил его Смирнов.

— Все, — услышали они голос Павла. — Я ей вопросы отправил, теперь остается только немного подождать, пока она их прочтет, и можно звонить.

Минут через пять он связался по скайпу с сестрой. Все стали невольными свидетелями их разговора.

— Тебе тоже не терпится мать в гроб загнать! — бушевала Елена. — Дайте вы мне ее спокойно на ноги поставить!

— Если с папой что-то случится, она тебе этого никогда в жизни не простит, и ты это прекрасно знаешь, — заметил Павел.

— Черт с тобой! Жди. Перезвоню, — буркнула она.

Они покорно ждали. Когда раздался звонок, все невольно вздрогнули. Напряжение в комнате витало нешуточное.

— В общем, так! Я выяснила основное, а остальное потом как-нибудь. Все началось в тот день, когда папа приехал домой с книгой про Бехтерева. Мама думала, что он тут же начнет ее читать. Отец любит такую литературу. А он положил книжку на стол и, кажется, даже забыл о ней. Вот мама и начала ее сама читать, а потом с собой в дорогу взяла. Именно с того дня папа стал задумчивым и рассеянным, отвечал невпопад, не спал по ночам. Где-то дня за два до нашего приезда он долго сидел за ноутбуком, причем не играл, как обычно, а читал что-то. Потом отец пошел к Кондрашову, вернулся и сказал: «Я не собираюсь рисковать свободой, своим добрым именем и будущим детей с внуками из-за этих мерзавцев». Мама попробовала выяснить, что случилось. Папа ей ответил, что это его проблема. Он сам ее решит, но должен быть спокоен за семью. Поэтому мне с Пашкой придется тут же уехать, и ей с нами. Это все. Когда маме станет лучше, я попробую еще с ней поговорить, если что-то узнаю, позвоню сама. А теперь мне нужно все-таки поработать. — Не дожидаясь ответа, Елена отключилась.

Все перевели дыхание.

— Наконец-то хоть что-то определенное появилось, — с облегчением произнес Гуров. — А Кондрашов нам окончательную ясность внесет. Пусть только попробует сослаться на адвокатскую тайну! Геннадий, набери-ка его!

Смирнов мигом нашел нужный номер, позвонил и передал смартфон Гурову.

Лев Иванович представился и проговорил:

— Александр Иванович, к вам за консультацией обращался ваш сосед Илья Павлович Осипов. Скажите, пожалуйста, какого числа это было и что конкретно его интересовало. Предупреждаю сразу, что речь идет о его жизни, поэтому будьте благоразумны.

— Конечно же, я расскажу все, что знаю, но не думаю, что смогу вам чем-то серьезно помочь, — ответил Кондрашов. — Видите ли, из-за своей работы Илье иногда становятся известны неприглядные стороны жизни его пациентов. Но прежде он работал официально и обязан был соблюдать врачебную тайну. Никто никаких претензий к нему иметь не мог. Сейчас Осипов на пенсии, у него другой статус. Он был у меня седьмого числа. Ничего конкретного мне не сказал, но его интересовала триста шестнадцатая статья нашего Уголовного кодекса, увы, весьма несовершенного. Речь в ней идет об укрывательстве преступлений, заранее не обещанном. Как я понял, он сначала сам попытался разобраться в этом вопросе, но не смог, вот и пришел ко мне. Если бы Осипов сообщил мне хоть какие-то подробности, то я, не сомневайтесь, рассказал бы о них вам. Но он просто попросил меня максимально подробно объяснить ему, что это за статья, и я это сделал.

— Что-то в этом духе мы и предполагали. Спасибо вам, Александр Иванович. — Гуров вернул смартфон Смирнову и ответил на безмолвный вопрос окружающих: — Триста шестнадцатая.

— Что и требовалось доказать, — со вздохом проговорил Владимир Николаевич.

— Не понял, это что? — спросил растерянный Павел.

— Не бери в голову, все равно не поймешь, — посоветовал ему Крячко.

— Что ж, будем расчищать рабочее пространство, — решительно сказал Щербаков. — Павел, я сейчас дам тебе человека с машиной. Он отвезет тебя домой, ты соберешь вещи. Потом вы отправитесь в аэропорт, и ты вылетишь в Штаты первым же рейсом. У тебя ведь билет с открытой датой?

— Да, — растерянно ответил тот. — Но…

— Без всяких «но»! — решительно заявил Владимир Николаевич. — Твой отец знал, что делал, когда велел всем вам улететь в Америку. Как бы ты здесь под раздачу не попал.

— Я собирался снять деньги для папы, — напомнил Павел.

— В аэропорту банкоматы есть. Снимешь, отдашь человеку, который будет тебя сопровождать, а он передаст их Геннадию. Можешь не сомневаться, ни цента не пропадет.

Щербаков вызвал по селектору какого-то Рябова. Через несколько минут в кабинет вошел молодой мужчина и выслушал все указания начальства. Потом он и Павел ушли.

Глава 7

— Хоть за него можно теперь не волноваться, — сказал Щербаков.

Гуров поднялся, шагнул, сел напротив Смирнова и очень серьезно сказал:

— Гена, наступили суровые будни! Давай прямо по датам: что, когда и где было. Точка отсчета у нас есть — день, когда Осипов купил книгу о Бехтереве.

— Подожди, я ему кое-что дам, — остановил его Щербаков.

Он снял со стены календарь и отдал его Геннадию, взял со стола несколько листков бумаги, ручку, тоже сел поближе и скомандовал:

— Приступай! А Станислав Васильевич у нас будет конспектировать. — Владимир Николаевич протянул бумагу с ручкой Крячко.

Тот открыл было рот, чтобы ответить по своему обыкновению, что младшенького завсегда обидеть легко, но вовремя понял, что ситуация не та, и прикусил язык.

Смирнов глянул в календарь и начал вспоминать:

— Так. Книгу Илья Павлович купил второго сентября, в пятницу, это точно. В тот день он был у пациентки, Лиды Шаповаловой. Девочка сильно заикается. Дома была только ее бабушка. Мы с ней в зале сидели, а Илья Павлович с девочкой в детской занимался. Ушли мы оттуда где-то в три часа дня. Илья Павлович был в прекрасном настроении — у девочки очевидный прогресс наметился. Он велел мне ехать к Дому книги на Новом Арбате, сказал, что хочет себе на день рождения подарок сделать. Еще смеялся. Мол, вот вам пережиток прошлого, для которого книга — действительно лучший подарок. Я остался в машине, а он вошел внутрь. Его не было часа два, но это еще ничего. Бывало, что Осипов среди книг и по четыре часа проводил. Вышел он из магазина с фирменным пакетом в руках, сел в машину и сказал, чтобы я ехал домой. В салоне радио негромко играло. Обычно Илья Павлович на это внимания не обращал, а в тот раз попросил его выключить. Я на него обернулся, когда мы на светофоре стояли, думал, он книгу листает, вот музыка ему и мешает, хотел еще спросить, о чем она. Он просто сидел, откинувшись, с закрытыми глазами. Я поинтересовался, может, ему нехорошо, а Осипов только рукой махнул. Мол, все в порядке.

— Подожди, — проговорил Щербаков. — У тебя с собой есть фотография Ильи Павловича?

— В смартфоне кое-какие имеются, — ответил Смирнов.

— Найди самую удачную, — попросил его Владимир Николаевич.

Пока Геннадий пролистывал снимки, он подошел к своему столу, нажал кнопку селектора и приказал:

— Капитан Черкасов, ко мне, срочно! Бегом!

Щербаков вернулся к Смирнову, посмотрел на снимок, найденный тем, и кивнул. Подойдет, мол.

Почти тут же раздался стук в дверь. В кабинет вошел запыхавшийся молодой мужчина — значит, действительно бежал.

Владимир Николаевич не дал ему и рта открыть, протянул смартфон и приказал:

— Это фотография Ильи Павловича Осипова. Ее нужно срочно загрузить в ваши компьютеры. Потом возьмешь пару человек и мухой в Дом книги на Новом Арбате. Там изымите все записи с камер наружного и внутреннего наблюдения за второе сентября этого года. Зачем они вам, сам придумаешь. Если будут брыкаться, предупреди, что приедет ОМОН и наведет у них такой порядок, что они и через месяц снова открыться не смогут. В случае малейших затруднений звони мне. Я действительно ОМОН подключу. Получите записи и немедленно обратно. Будете искать на них Осипова. Он там с кем-то встретился и, скорее всего, беседовал. Когда найдете, выясните, кто это и все остальное об этом человеке. Исполнять!