Алексей Макеев - Производственный секрет Страница 21

— Да, это интересно, — вяло сказал Гуров. — Что за автомобиль, уже известно?

— Нет, экспертиза в затруднении, — объяснил Крячко. — Я же говорю, кто-то очень хорошо постарался, чтобы автомобиль сгорел как следует. Там все поплавилось. С идентификацией проблемы.

— Ну и что это нам дает?

— Так я еще не договорил, — многозначительно хмыкнул Крячко. — Обнаружили это дело местные жители, вызвали милицию. Ну, пока те приехали, там все, конечно, затоптали, но кое-что нашли…

— Не разбегайся, прыгай! — недовольно сказал Гуров. — Ты как будто кота за хвост тянешь. Что нашли-то?

— Нашли оторванный рукав от больничной пижамы! — торжествующе сказал Крячко. — Довольно приличный кусок. Ну, в общем, это странно. До сих пор в том карьере людей в пижамах не замечали. Напрашивается вывод, что человек этот попал туда на машине, которая позже сгорела.

— А труп? — встревожился Гуров. — Или трупы?

— В том-то и дело, что никаких трупов! — воскликнул Крячко. — То есть автомобиль сожгли намеренно, но людей в нем в тот момент не было.

— Зачем же сожгли?

— Трудно сказать без осмотра местности, — замялся Крячко. — Но я поговорил тут с ребятами из ГИБДД, связался с тем участковым, который первым выезжал на место, — он предполагает, что машина потеряла управление и свалилась в карьер. Оттуда без буксира выехать невозможно. Потому, видимо, и сожгли — чтобы нам не досталась.

— Так-так-так! — оживился Гуров. — Машина падает в карьер, потом ее сжигают и при этом отрывают рукав от больничной пижамы. Значит, отрывают его вне машины. Почему? Может быть, человек в пижаме вступил с кем-то в борьбу? Может быть, это была его машина, и он не хотел, чтобы ее сжигали?.. Знаешь что, нужно обзвонить все больницы и выяснить, не пропадал ли у них пациент в ту самую ночь, когда убили Чижова…

— Я тебя сейчас еще больше удивлю, Лева, — спокойно сказал Крячко. — По этой пижаме эксперты уже отработали. Это импортные пижамы, поступили к нам из Вьетнама, какая-то фирма закупила очень ограниченное количество. И всю партию взяла московская больница…

Он продиктовал Гурову адрес больницы.

— Но это еще не все! Как раз в ту ночь в этой самой больнице пропал пациент! Заведено уголовное дело, потому что похищение сопровождалось убийством охранника…

— Стоп, хватит! — перебил его Гуров. — Потом договорим. Я сейчас же разворачиваюсь и двигаю в эту самую больницу. Мне все больше начинает казаться, что свои слова Чижов произнес не в бреду, а вполне осознанно.

В больнице Гурова ждал приятный сюрприз. Оперативную разработку убийства и похищения вел подполковник Милютин, тоже «важняк», с которым Гуров был в приятельских отношениях. Он как раз закончил очередной допрос персонала и собирался уезжать в управление. Появлению Гурова он удивился, но на вопросы ответил охотно.

— Честно говоря, не ожидал тебя здесь увидеть, — сказал он. — Но любопытство твое готов удовлетворить. Чего ты хочешь узнать?

— Говорят, пациент пропал, — сказал Гуров. — А меня с некоторых пор пациенты как раз и интересуют. Особенно в пижамах.

— Вот-вот, прямо в пижаме и пропал, — обрадовался Милютин. — Причем похожую пижаму обнаружили за полсотни километров от Москвы в карьере около сгоревшей машины… Только до меня эта информация дошла слишком поздно. Мне бы в тот карьер сразу попасть!

— А что за пациент? Шишка какая-то?

Милютин сделал такое лицо, будто у него спросили мнение о фильме, который превознесли до небес, но который ему совершенно не понравился.

— Тут сам черт ногу сломит, Лев Иванович! — сказал он с досадой. — Пациент обычный МНС из какого-то конструкторского бюро или лаборатории — в общем, наукой занимался. У него только фамилия необычная — Бекас. Год назад этот Бекас попал в аварию, в ДТП, разбил и утопил машину своего брата. Самого кое-как спасли, но с тех пор он постоянно находился в коме. Руководство фирмы, где он работал, охрану выделило, чтобы его, значит, в больнице охранять. Два человека все время дежурили в палате — по договоренности с главным врачом. Год они дежурили, а потом пришли какие-то отморозки — одного охранника вырубили, другого застрелили, а самого пациента увели, да так чисто, что никто из персонала и бровью не повел. Хотя, возможно, тут сговор был, потому что пропал еще санитар, который именно в эту палату устроился две недели назад. То есть, говорят, он буквально напросился ухаживать за коматозником. Все подумали, что он дурак, а он, похоже, наводчик. Вот так, Лев Иванович!

— И что же дальше? — спросил Гуров. — Что удалось выяснить? Кому мог понадобиться человек, находящийся в коме? Что говорит его руководство? Почему вдруг оно приставило охрану к обычному сотруднику?

— Ну, с руководством мне никак не удается поговорить, — пожал плечами Милютин. — Все как-то оно от меня ускользает под разными предлогами. Сейчас вот опять еду к ним в фирму. Если и сегодня не застану, придется повесткой вызывать. А все ключевые вопросы, безусловно, в компетенции руководства. Больше никто на них нам не ответит.

— Ладно, бери меня с собой! — распорядился Гуров. — Будем вместе искать ответы на ключевые вопросы.

По дороге Гуров поинтересовался у Милютина, что известно о возможных похитителях.

— Пока ничего конкретного, Лев Иванович! — вздохнул Милютин. — Восстановили картину происшедшего по часам, и вроде получилось, что приехали похитители на серой «Тойоте», типа фургон. Появились они как бы случайно — привезли больного. То есть, похоже, это был спектакль. Я тут с доктором беседовал, который в приемном покое дежурил. Он мне рассказал, что явились двое прилично одетых людей, привели третьего — у того какие-то непонятные жалобы на слабость, боли в груди и прочее. Осмотрели его, кардиограмму сняли — ничего. Врач расценил все это дело как переутомление, ну и, естественно, всех отпустил. А через четверть часа после того, как «Тойота» уехала, в палате коматозника обнаружили труп. И вроде бы даже кто-то видел, что какого-то пациента увозили на серой «Тойоте». Но тот ли это был пациент — никто поклясться не может. Мы составили словесные портреты тех мужчин, которые появлялись в приемном покое, но пока ничего реального…

— Так коматозника же нужно было на носилках тащить, — заметил Гуров. — Это же целая история! Неужели никто ничего не видел?

— В отделении в этот момент с тяжелым больным занимались, — пояснил Милютин. — А Бекаса через черный ход увели. Только носилок никаких не было, Лев Иванович. Видишь ли, какое дело… Кажется, Бекас этот из комы уже вышел к тому времени. Только притворялся, что ничего не соображает.

— А разве это возможно?

— Ну-у, с врачом я тоже беседовал. Тот глаза отводит — мол, раз больной сам не выказывал желания общаться, он не считал себя вправе торопить события. То есть врач, похоже, все знал, но как-то равнодушно к этому отнесся. Не знаю, просто халатность это или он тоже в сговоре был. На преступника он не похож. А то, что он на что-то глаза закрывал, доказать очень сложно, сам понимаешь.

— Тем не менее все это очень интересно, — констатировал Гуров. — Обычный МНС, кома, охрана, он приходит в себя, но усиленно делает вид, что продолжает находиться в беспамятстве, и тут его похищают… А потом рукав от его пижамы находят в песчаном карьере рядом со сгоревшей машиной. Тебе не кажется, что этот Бекас не такая простая птица, какой выглядит?

— Да, похоже, этот Бекас знает что-то такое, чего лучше не знать, — вздохнул Милютин.

— А что за фирма его опекает? Как название?

— Название длинное. «Миллениум — Новые Технологии», — сказал Милютин. — Чем занимаются? Честно говоря, не очень понял. Какие-то биотехнологии. Я в этом ничего не понимаю. Может, ты кумекаешь?

— Разберемся! — уверенно заявил Гуров. — Нам главное до начальства добраться, а уж там разберемся, что к чему.

В душе Гуров не очень надеялся на такую удачу, но, видимо, руководитель лаборатории решил раз и навсегда отделаться от назойливых оперативников. Он принял Гурова и Милютина в своем кабинете, но предупредил, что в его распоряжении не более десяти минут, а потом он отбывает на очень важное межведомственное совещание, где будет решаться вопрос финансирования.

— Сами понимаете, в наше время этот серьезный вопрос приобрел уже некую сакральность, — с кривой усмешкой сказал Арнольд Евгеньевич (так звали начальника). — Тот, кто упускает финансирование, упускает все.

Это был невысокий поджарый мужчина с телосложением и грацией спортивного гимнаста. Скорее всего, решил Гуров, он и в самом деле серьезно занимался спортом, а форму поддерживает до сих пор. Вообще, Арнольд Евгеньевич основательно следил за собой — его мужественное лицо покрывал ровный южный загар, от него пахло дорогой туалетной водой, и ногти на его руках были обработаны в хорошем салоне. Но располагающая внешность не могла обмануть Гурова. За ней он увидел некий хаос, очень напоминающий тревогу и даже страх. Арнольд Евгеньевич превосходно владел собой, но глаза его ощупывали обоих оперативников с таким усердием, точно он был таможенником, а они нарушителями границы.