Елена Топильская - Ловушка для блондинов Страница 23

По дороге в прокуратуру во мне все кипело от негодования на охранников, как я ни успокаивала себя тем, что сбежать клиент все равно не сможет по объективным причинам: с раздробленными пятками далеко не убежишь. А если придут соучастники? Черт его знает, может, он — член глубоко законспирированной террористической организации, которого уже идут выручать такие же отмороженные террористы?

Но чем ближе я подходила к прокуратуре, тем спокойнее я становилась, пока меня не охватило полнейшее безразличие. В конце концов, мне что — больше всех надо? Все, что от меня зависит, я сделаю. Но самолично охранять этого опасного преступника я не могу. Пусть завтра его отправляют в тюремную больницу. Если с ним случится что-нибудь здесь, я уж точно отвечать не буду. Хватит того, что мне сегодня еще предстоит отписываться по поводу бегства задержанного из РУВД, поскольку до городской все-таки докатились слухи. Получу еще одно взыскание, как пить дать, и любимый шеф меня не отмажет, хотя понимает, что последний человек, которого можно обвинять в случившемся, — это я.

Войдя в прокуратуру с твердым убеждением, что отныне вопросы охраны арестованного целиком и полностью находятся в компетенции РУВД, а меня мало волнуют, я тем не менее сняла трубку и позвонила Косте Мигулько.

— Костя, я сегодня предъявила обвинение киллеру, сейчас с почтой вам отправлю копию постановления об аресте, и давайте, не тяните, снаряжайте его в тюремную больницу, пока он не сбежал.

— Ты что, Маша, его два человека охраняют, у него пятки раздроблены, куда он сбежит?

— А ты сам видел, как они его охраняют? Да его можно вместе с койкой вынести, охрана даже головы не повернет.

— Маша, ну сама посуди, как он может сбежать, весь в бинтах, в гипсе? Не забивай себе голову ерундой.

— Знаешь, Костя, когда его в наручниках повели в туалет два опера, они тоже не думали, что он может сбежать.

— Ну ладно, ладно, я им сам займусь. Только не сегодня. Это же надо конвой заказывать…

— Короче я тебя предупредила.

Положив трубку, я со спокойной совестью на время выкинула из головы израненного киллера. В конце концов, мой сейф отягощали четыре дела о нападениях на мужчин в парадных, дело по взяткам, два превышения власти, насильственные действия сексуального характера, не говоря уже о приостановленных делах. Киллером пусть уголовный розыск занимается, а у меня и так голова пухнет не только от служебных, но и от личных проблем. Через несколько дней приезжает мой итальянский поклонник, а это значит, что надо решить вопрос, куда его поселить, чем кормить и куда водить развлекать. Я вообще плохо себе представляю, как мне придется крутиться, чтобы совмещать с работой культурную программу для Пьетро.

По зрелому размышлению я решила неделю ударно поработать, чтобы хоть чуть-чуть высвободить время к приезду Пьетро. Сделаю в ближайшие дни по делам все, что возможно, а там, может, выпрошу парочку отгулов у шефа. Надо будет перед прибытием итальянца подежурить в выходные по городу и сразу уйти в отгул, чтобы хоть в день приезда с ним побыть.

Весь следующий день был отдан приведению в порядок содержимого сейфа. К концу дня я сама себя зауважала. К заслушиванию по взяткам я была готова на сто двадцать процентов, и даже вытащила из сейфа и прекратила наконец два завалявшихся безнадежных дела прошлых лет.

В пять вечера я наконец встала из-за стола, потянулась и с удовольствием выглянула в окно. Погода упорно не портилась. Вот бы она продержалась еще немножко, до приезда Пьетро, мы бы хоть с ним проветрились в пригороды. Я бы вот с большим удовольствием съездила в Павловск…

За моей спиной с треском открылась дверь. Я обернулась — в проеме стоял прокурор.

— Зайдите ко мне, — сухо сказал он, развернулся и направился к себе.

Я заперла кабинет и покорно поплелась за ним следом. Тон его ничего хорошего не предвещал. Идя за ним, я гадала, что случилось — опять оправдание в суде? Выговор за побег не только мне, но и ему? Еще двадцать дел передано в район для дальнейшего расследования?..

У себя в кабинете шеф уселся за стол и долго отдувался. Я с покорным видом стояла перед ним и соображала, что если какое-то ЧП все же произошло, уже неудобно будет проситься в отгулы. Надо же, как некстати! Шеф еще немного помолчал, а потом сразу огорошил меня:

— Ваш киллер опять сбежал.

— Не поняла, — промямлила я, собираясь с мыслями, хотя в принципе все уже поняла.

Во мне стала подниматься волна злорадства. Вот теперь начальник РУВД попляшет, теперь на меня стрелки перевести не удастся. Я им послала санкцию на арест вместе с заданием отправить обвиняемого в тюрьму, с меня взятки гладки.

— А подробности? — спросила я, переварив информацию.

— А у него стиль один: выпрыгнул в окно.

— Владимир Иванович, как это могло случиться? Я там вчера была, там два милиционера его охраняли. Да у него ноги в гипсе, пятки раздроблены, он. даже стоять не может, не то что бегать.

— Зато прыгает хорошо, — пробурчал шеф. — Мне начальник РУВД звонил, сказал, что, по предварительным данным, охранники и глазом моргнуть не успели, он рванулся к окну, прыгнул — и исчез.

Я присела на стул.

— Так. Но он же на койке лежал в трусах одних. Ноги в гипсе, руки забинтованы. Куда же он делся в таком виде?

— Говорят, как сквозь землю провалился. Пока эти уроды очухались, побежали за ним — прыгать не стали, — глядь, а его уже нету. Да они еще полчаса соображали, сообщать ли в РУВД, что парень сбежал.

— А они что, надеялись, что он вернется?

— Не знаю, на что они надеялись. Я, собственно, от вас чего хочу: дайте мне все материалы, которые у вас есть на киллера. Надо срочно объявлять разные мероприятия, поэтому дайте все, что у вас есть — фотографию, отпечатки пальцев, группу крови, в общем, все. Быстренько, быстренько.

Тут у меня заломило под ложечкой. Я продолжала сидеть, жалобно глядя на шефа.

— Ну, в чем дело? — пока еще ни о чем не подозревая, добродушно спросил он.

— Владимир Иванович, — жалостливо проблеяла я, — дело в том, что у меня на него ничего нет.

— Что-о? — Добродушие прокурора как рукой сняло.

— Владимир Иванович, так получилось. Дактилоскопировать его было нельзя, он руки разбил, все равно отпечатки не получились бы.

— А фотография? — Голос шефа стал угрожающим.

— Владимир Иванович, я виновата. Я все понимаю…

— Фотография где?!

— Ну я как-то не подумала, что его надо сфотографировать.

— Не по-ду-ма-ла?

— Ну и на старуху бывает проруха. Владимир Иванович, я все понимаю. Можете меня наказать. Ну не сделали фотографий.

Шеф тяжело замолчал, сверля меня глазами. Я расстроилась так, что по правой моей щеке поползла предательская слезинка.

— Владимир Иванович…

Шеф молчал и постукивал пальцами по столу. Давно у меня не было так погано на душе.

Зазвонил телефон. Шеф снял трубку, выслушал говорившего, что-то пробурчал в телефон и разъединился. Посмотрел на меня, вздохнул и проговорил:

— Ну что с вами сделаешь… Ищите его тогда сами, Мария Сергеевна. И чем быстрее найдете, тем лучше.

— А…

— А как — это уж вы сами придумайте. Раз вы не позаботились получить его фотографию и дактилокарту, придумайте, как будете его искать без всего этого. Жду сообщений.

Я встала и под сверлящим взглядом шефа поплелась к двери. Вот тебе, матушка, и неделя итальянской любви.

Через двадцать минут я уже совещалась с Костей Мигулько, Кужеровым и Лешкой.

— Нет, я не понимаю, — переживал Мигулько, — как он мог сбежать с раздробленными пятками? У него же ноги в гипсе!

— А чего ты не понимаешь? — возражал Куже-ров. — Ты слышал, что петухи с отрезанными головами бегают? Вот если бы он сбежал при полном отсутствии ног, вот тогда бы я удивился.

После всеобщих проклятий в адрес побегушника и еще более суровых пожеланий охранникам и всем их родственникам до десятого колена, мы перешли к выработке конструктивных решений.

Не надо быть семи пядей во лбу, чтобы понять, что имея из одежды трусы и гипс, киллеру затруднительно было бы доковылять до дороги и поймать машину. На всякий случай, конечно, эту возможность решили проверить, но только для очистки совести. Нет, либо его ждал сообщник, либо его укрытие располагается достаточно близко от больницы, куда он может добраться, не особо привлекая к себе внимание. Конечно, все помещения больницы сейчас прочешут, но, скорее всего, его на территории больницы уже нет. Наше совещание прервал звонок по мобильнику Мигулько. Выслушав информацию, Мигулько поделился ею с нами. В результате обхода территории больницы был найден гопник, спавший под кустом возле больничного морга. На нем не было ничего, кроме трусов, хотя, проснувшись под дулами автоматов, он заверял почтеннейшую публику, что заснул в брюках и фуфайке. Больше ничего по существу заданных ему вопросов он пояснить не смог, но был задержан до выяснения обстоятельств, на всякий случай.