Алексей Макеев - Капля королевской крови Страница 23

Отсюда возникает вопрос, отметила журналистка, для чего же тогда они вообще появились, эти странные «благотворители»? Только лишь для того, чтобы задекларировать свою заботу о бедных русских детях? Получается, как в одном старом анекдоте: прокукарекал — а там хоть и солнце не вставай?!

И вообще, продолжила она, очень странным смотрится этот слишком уж широкий и шикарный жест неких, не рекламирующих себя доброхотов, которые кидаются пачками денег только для того, чтобы в Москве на них тихо и безбедно, можно даже сказать, виртуально существовали эти самые «добрые самаритяне». Поэтому и разбирают сомнения… На Западе — а финансы текут «самаритянам» именно оттуда — деньги считать умеют и на что попало тратить не станут. Тогда, говоря грубоватым народным слогом, а на фига козе баян?! Чего ради и на что именно заграница вбухивает огромные средства?

Задействовав все свои связи и возможности, автор материала сумела-таки выйти на представительницу «Добрых самаритян Москвы». Ее звонок «самаритянку» очень удивил. А уж то обстоятельство, что звонившая представляла столичную газету, и вовсе повергло в шоковое состояние. Около минуты в трубке царило молчание, после чего «самаритянка» растерянно пролепетала: «А кто вам дал наш телефон?»

Большая часть заданных ей вопросов — сколько беспризорных детей и в какой форме за последний год ими было облагодетельствовано, каковы планы на ближайшее будущее, как зовут главу данной НКО — так и осталась без ответа. Удалось выяснить немногое. Госпожа Ольга — она так себя назвала — изволила-таки сообщить, что их организация в Москве существует уже более пяти лет. По косвенным вариациям ее ответов удалось понять, что филиалы «Добрых самаритян Москвы» есть и в ряде других крупных российских городов, таких как Самара, Воронеж, Новосибирск, Владивосток.

Сколько денег ежегодно поступает на счета «самаритян», госпожа Ольга сообщить затруднилась. Но в Интернете Снегиревой удалось найти и такую информацию — полтора миллиона долларов. Это сорок пять миллионов рублей. Деньжищи, однако, нехилые. И на что же они идут? Если не на благотворительность, то — на что?

А ведь деньги, между прочим, отметила автор, весьма серьезный «горючий материал», способный стать настоящим оружием в руках определенного рода людей. На такие вот теневые деньги можно запросто вести, например, закулисную скупку стратегических объектов недвижимости и производства, на них можно нанимать отморозков для создания хаоса и неразберихи в тех или иных регионах, закупать оружие и вести подготовку незаконных военизированных формирований.

Кавказское бандподполье, напомнила она, существует не на голом энтузиазме, а за счет вполне реальных долларов американского, европейского, саудовского и иного происхождения. Поэтому не пора ли нашим соответствующим структурам более плотно заняться «забугорными доброхотами», пока мы еще можем считать Россию своей страной? А то ведь однажды наступит такой момент, когда даже за право дышать всем живущим в России придется платить непомерно высокую цену.

«Молодец! Отлично написала! — мысленно резюмировал Гуров, снимая трубку телефона. — Наш-то друг Вольнов, интересно бы знать, читал этот материал или нет?..»

Он набрал номер телефона полковника ФСБ Александра Вольнова. Услышав его голос, Лев поздоровался и нейтральным тоном поинтересовался, знакомо ли ему такое имя, как Шлюгин Роман Аристархович, слышал ли он об НКО «Добрые самаритяне Москвы»? Вольнов, немного подумав, ответил, что НКО — не в его сфере должностных обязанностей, но такое название он слышал. Вот имя ему совершенно незнакомо.

— …Он где-то засветился в связи с исчезновением Хантли-Урриморского? — догадался Александр.

— Вот именно! — подтвердил Гуров.

Лев в деталях, но кратко и емко изложил все, что ему удалось узнать о «Добрых самаритянах Москвы» и Шлюгине лично. В частности, от Бугса и Сингхана, сотрудников «Скорой» и из статьи Снегиревой.

— …Очень любопытная информация! — согласился Вольнов. — Обязательно передам соответствующему отделу. Пусть сотрудники займутся. Что касается очень многих НКО — я не говорю обо всех без исключения, — то тут даже слепой увидит, что это не более чем «крыша» для западных спецслужб. Для нас это уже давно головная боль. Через эти шарашки в Россию закачиваются миллионы непонятно на что идущих долларов. А прихлопнуть их можно только по решению суда, доказав их противозаконную деятельность. Но они же не дураки и работают очень хитро. К тому же их интересы охраняют целые орды либеральных адвокатов. Уж про Бугву ты наверняка и сам наслышан. А закрой их в обычном, административном порядке — воя не оберешься. Тут же наши «либералы» побегут со своими шествиями, голося о «возрождении эпохи тоталитаризма». И ведь не докажешь этой свистобратии, что в горячо обожаемой ими Америке закрываются любые НКО без судебной волокиты. Сочло ФБР, что данная организация наносит вред Соединенным Штатам — все, выметайся!

Слушая его, Гуров рассмеялся.

— Понятное дело! Если бы где-то в сорок втором у нас функционировали подобные «крыши», организованные абвером, то их закрытие СМЕРШем вызвало бы бурные протесты со стороны рейхсканцелярии и «политических деятелей», наподобие Муссолини, Антонеску и Петена. А сегодня — видишь! — таких цац трогать нельзя. «Не демократично»! Да уж!

— Лев Иванович, ну а в части поиска этого британского, условно говоря, «Маркиза Карабаса» — я имею в виду Хантли, в каком направлении думаете двигаться? — поинтересовался Вольнов.

— Мнения тут разные… — задумчиво ответил Гуров. — Стас полагает, что искать похитителей и похищенного надо на Северном Кавказе, где-нибудь на Ставрополье. Он считает, что похитителям легче всего скрыться в тех местах, которые они хорошо знают, где у них сильные связи.

— М-м-м… Ну, определенные резоны в этом, конечно есть, — согласился Александр. — Ну а ты-то сам что об этом думаешь?

— Ну, я мнения несколько иного… Учитывая возню Запада вокруг Сибири, все эти визги и стоны по поводу ее, придуманного ими же, статуса «общечеловеческого достояния», по поводу нашего «территориального эгоизма» — ну, раз не хотим отдавать «прогрессивному человечеству» в лице США и НАТО! — то вывод напрашивается сам собой. Заметь, как занятно складывается вся эта мозаика. Как только хитрозадые «цивилизаторы» заговорили о принадлежности Байкала и Сибири в целом всему миру, как только начали подогревать уездный сепаратизм, тут же, откуда ни возьмись, к нам прибыл некий герцог с примесью крови Романовых. Я больше чем уверен — таких случайных совпадений не бывает. Готовится что-то очень серьезное. Поэтому уже на днях думаю выехать в Барнаул. Ну, на мой взгляд, в случае чего, побывать стоит в Новосибирске, Кемерове, Томске…

— Лева, а у вас там на этот счет есть какие-то свои наработки? — лукаво поинтересовался Вольнов.

Судя по всему, у него имелась сходная точка зрения.

— Нет, Саша, всего лишь интуиция. Она мне подсказывает по типу «горячо-холодно». Вот Кавказский регион я ощущаю «холодно», а юг Сибири и особенно Алтай — «горячо».

— Солидарен! — поддержал его суждения Александр. — У меня ощущения примерно те же. Я скоро отправляюсь в Барнаул. Так что, если вы со Станиславом надумаете туда отправиться, можете составить компанию.

— Принято! — откликнулся Гуров.

Обсудив возможные варианты взаимодействия, собеседники попрощались. Когда Лев положил трубку, в дверь кто-то постучался, и в кабинет заглянул капитан Жаворонков.

— Разрешите? Лев Иванович, я проработал на компьютере фото с сайта и фотороботы похитителей. Ни один не идентичен снимку. Но у одного из фотороботов визуальное сходство с фотографией несомненно есть — техника это тоже подтвердила. Поэтому я считаю — эти люди, скорее всего, родные братья. Практиканты уже начали сбор данных по неопознанным трупам. Я сейчас доработаю с базами данных по этой ставропольской четверке и тоже подключусь. Думаю, ближе к завтрашнему дню что-нибудь накопаем.

— Молодцы! Занимайтесь. Утром тогда сообщишь, — поднимаясь из-за стола, одобрительно сказал Гуров.

Сам он решил, не откладывая дела в долгий ящик, съездить к Гвоздю. Конечно, гораздо проще было бы вызвать его повесткой, но такая уж у Льва была натура: работать без шумихи, суеты, ненужных напрягов — хоть для себя, хоть для других. Да, получив повестку, Гвоздь, понятное дело, никуда не делся бы и примчался бы в главк как миленький. Только вот кабинетное общение никак не создает атмосферы особой доверительности. А это, как ни верти, немаловажный фактор в выявлении тех обстоятельств, которые при официальном разговоре могут не прозвучать.

Чтобы не промотаться впустую (пусть до Кирпичева и не более сотни верст, что, впрочем, и не два шага вовсе), Гуров на своем сотовом по памяти набрал номер Гвоздя, чтобы выяснить, на месте ли тот или нет. Гвоздь оказался дома. Он уведомил «уважаемого Льва Ивановича», что рад его видеть всегда, когда бы тот ни приехал.