Александра Маринина - Смерть и немного любви Страница 26

Когда Тамила начала настойчиво рекомендовать ему в жены свою дочь, Марат расценил это как желание закрепить подле себя молодого любовника. Но, познакомившись с Эленой поближе, он понял, что Тамила руководствуется не столько своими сексуальными желаниями, сколько стремлением пристроить девочку в хорошие руки. Она трезво оценивала весьма невысокие умственные способности Элены и боялась, что та приведет в семью что-нибудь уж совсем неподходящее, став жертвой охотников за состоянием. Что ж, так оно и случилось в конце концов. Марат винил в этом только себя: не надо было тянуть, надо было сразу после возвращения с Балатона тащить девчонку в загс. Но уж очень не хотелось. Бартош постоянно хвалил его, называл своей правой рукой, подчеркивал высокое положение Марата в фирме, и он, глупец, надеялся, что Бартош без него не уедет. Еще как уедет!

Эля носила подаренное им кольцо, и Латышев считал, что никуда она от него не денется. Принципиальное согласие девушки было получено, а пожениться они всегда успеют, можно прямо накануне отъезда. Самое главное, думал он, чтобы Эля не узнала про предстоящий отъезд. Иначе все может сорваться. Во-первых, она обязательно начнет об этом рассказывать, и тут же отыщутся желающие занять его, Марата, место. А во-вторых, эти же самые желающие, добиваясь своего, вполне могут объяснить девчонке, что и сам Марат добивается того же с той же целью – уехать вместе с богатым тестем. А если среди них найдется доброжелатель, который захочет покопаться поглубже, то вылезет на свет божий связь Латышева с матерью Эли. Тогда и говорить больше будет не о чем.

Он помнил, как прибежал тогда к Тамиле, и она полностью согласилась с его аргументами. Но все-таки она была неверояно циничной особой.

– Давай называть вещи своими именами, дорогой, – сказала она, лениво потягиваясь под тонким одеялом. – Не о таком муже для Элечки я мечтаю. Для жизни в России ты – идеальный вариант. Молод, но старше ее, хорош собой, преуспеваешь. И меня вполне устраиваешь. Лучше тебя я здесь вряд ли что-нибудь найду для нее. Но Калифорния – это совсем другое, согласись. Для тамошней жизни ей нужен совсем другой муж, и я уверена, что смогу его подобрать. Весь вопрос в том, чтобы благополучно увезти ее отсюда. Нужно продержаться еще полтора года. За это время она не должна ни выйти замуж, ни забеременеть. Ты меня понял? Поэтому я делаю ставку на тебя. Сделай ее своей женой – и до отъезда я буду спать спокойно. Потом мы возьмем тебя с собой, в Штатах ты дашь ей развод, и я займусь устройством ее жизни. Услуга за услугу – ты сохраняешь мне Элю, а мы вывозим тебя отсюда. Кстати, дорогой, а почему ты не можешь уехать сам? Денег не хватает? Ты же прилично зарабатываешь у нас.

Бог мой, она так и говорила: у нас. Не «в фирме», не «у Иштвана», а «у нас». Поистине, Тамила Бартош никогда не следила за своей речью, позволяя собеседнику полностью обозревать весь спектр ее истинных представлений и намерений. И даже человека, который когда-нибудь станет мужем ее единственной дочери, она называла не иначе как «что-нибудь». Что-нибудь неподходящее. Что-нибудь приличное.

Но вопрос о деньгах Марату не понравился. Их у него действительно не было. То есть были, конечно, и вполне достаточно, чтобы купить билет в Штаты и жить какое-то время в приличной гостинице. Но и только. А ведь для того, чтобы сразу купить хороший дом и открыть собственное дело, деньги нужны совсем другие. ТАКИХ у него не было. Они могли бы быть, если бы… Если бы он не играл. Он ничего не мог с этим поделать. Он давал себе слово, он клялся, зарекался, мучил себя, но снова и снова шел играть. Но в фирме Бартоша об этом никто не должен был знать, иначе его выгнали бы в три секунды.

В тот раз они с Тамилой пришли к единому мнению: нужно скрыть от Элены близкую перспективу отъезда. Тамила пообещала тщательно следить за тем, куда и с кем ходит ее дочь, и контролировать все ее знакомства. Да не уследила все-таки. Хотя кто мог ожидать таких непредсказуемых последствий от вполне невинного похода вместе с подружкой в институт на экзамен…

К сожалению, Тамила узнала о предстоящей свадьбе слишком поздно. Приступ бешенства прошел довольно быстро, уступив холодному трезвомыслию. В этот раз уже она сама примчалась к Марату.

– Этот парень плохо на нее влияет, – заявила она. – Он понимает, что никакими законными путями мы не можем им помешать. За оставшиеся две недели я не успею предпринять ничего, чтобы его скомпрометировать и заставить Элю отвернуться от него. Она влюблена как кошка и слышать не хочет о том, чтобы подождать со свадьбой. Остается только надежда на то, что мне удастся их быстренько развести. Ты мне должен будешь помочь в этом.

Они уже тогда составили вместе целый план, в соответствии с которым молодых супругов можно будет рассорить намертво, чтобы оформить развод до середины декабря. Теперь, когда регистрация брака перенесена на месяц, можно попытаться использовать это время с толком. Все-таки надеяться на развод глупо, а вдруг сорвется? Если молодой муж узнает про отъезд, его клещами от Эли не оторвешь, и никакие ссоры тут не пройдут, он на провокации поддаваться не будет, любое дерьмо сожрет, да еще и спасибо скажет. Самое главное – не давать им быть наедине. Слава богу, Эля пока не беременна, так не надо искушать судьбу. Береженого бог бережет.

Латышев наблюдал за домом, сидя на скамеечке под развесистым дубом. Он видел Элю и ее жениха, которые на веранде пили кофе, и знал совершенно точно, что они его не видят. Он много раз проверял: из дома эта скамеечка не видна, она надежно скрыта густой листвой, хотя и находится совсем близко. Наконец он встал и неторопливо поднялся на крыльцо.

Ему не были рады. Ни Эля, ни Турбин даже не старались это скрыть, и хотя Эля восприняла его появление как что-то совершенно естественное, просто немножко несвоевременное, как раннее возвращение родителей с работы, когда у тебя в комнате молодой человек, то Турбин видел в Марате соперника и нервничал. Латышев явно демонстрировал, что он на этой даче свой, бывал здесь неоднократно, знает, что где лежит, и даже имеет свой комплект ключей от дома, ворот и гаража.

Эля, одетая в длинную легкую юбку с шестью высокими разрезами и шелковую майку-топ на тонких бретельках, оказалась с приездом Марата в довольно пикантной ситуации. Он видел, что и одежда ее, и позы, которые она принимала, были рассчитаны на то, чтобы показать больше, чем спрятать. Все это делалось, конечно же, для Турбина, но выходило, что и для Марата. То и дело она ловила на себе насмешливый взгляд Латышева, скользящий то по ее обнажившейся в разрезе полной ноге, то по ложбинке между грудями, которая открывалась каждый раз, когда девушка чуть наклонялась вперед. Эля ловила его взгляды и смущалась, а Турбин – Марат видел это – наливался яростью.

– Эленька, подай, пожалуйста, сахар, – попросил Марат.

Когда она подала ему сахарницу, он взял ее так, чтобы задержать руку Эли в своей руке.

– А где кольцо? – спросил он, поставив сахарницу на стол и продолжая одной рукой удерживать ее за запястье, а другой – ласково поглаживая ее ладонь.

Эля смешалась.

– Кольцо? – пролепетала она, в то же время укоризненно глядя на Латышева.

– Боже мой, деточка, неужели ты думаешь, что наш с тобой роман является тайной хоть для кого-нибудь! – с усмешкой воскликнул Латышев, даже не глядя на Турбина, словно его здесь и не было. – Так где все-таки кольцо? Почему ты перестала его носить? Оно же тебе так нравилось.

Марат играл не по правилам, но ему не было противно. Он боролся за свою жизнь, сытую, обеспеченную, красивую. И ради этого он готов был унизить эту глупенькую девчушку, у которой не хватает ни интеллекта, ни жизненного опыта, чтобы достойно выйти из сложившейся ситуации и поставить Марата на место. Ольга бы на ее месте знала, что делать. Латышев буквально услышал спокойный голос своей подруги, произносящий: «Я носила твое кольцо ровно столько, сколько ты мне нравился. А теперь я собираюсь замуж за другого, ты больше не являешься моим любовником, поэтому я больше не ношу кольцо, которое ты мне подарил. У тебя есть ко мне претензии?» Против этого возразить было бы нечего. Но то – Ольга, а это – Элена. Элена так ответить не может.

– Вы представляете, – внезапно обратился он к Турбину, – эта глупышка думает, что вы обидитесь, если она будет носить это кольцо. Я надеюсь, вы не считаете, что вы были ее первым мужчиной?

– Я бы не хотел обсуждать этот вопрос, – сухо ответил Турбин. – Эля станет моей женой, и мне совершенно безразлично, что происходило с ней в незапамятные времена.

– Вот видишь! – торжествующе улыбнулся Марат, снова поворачиваясь к Эле и не отпуская ее руку. – У твоего приятеля правильный взгляд на вещи. Из прошлого женщины нужно извлекать полезный опыт, а не повод для трагедии. Верно?

– И какой же опыт, по-вашему, я должен извлечь из того факта, что вы когда-то были близки с Элей? – по-прежнему сухо спросил Турбин.