Алексей Макеев - Лига правосудия Страница 27

— Так ведь времени-то сколько прошло, — засомневался капитан.

— Вспомнят! — уверенно заявил Лев.

И это было действительно так, потому что он, как никто другой, умел шаг за шагом, слово за словом выуживать из свидетеля нужную информацию, и равных ему в этом деле не было. Так что уверенность Гурова основывалась совсем не на пустом месте. Но вот уже и чай был допит, да и время подошло, и Лев поднялся:

— Пойдемте, капитан. И начнем мы с вами с магазина, где продавщицей работает баба Дуся. Думаю, она уже полностью в курсе произошедшего, так что нам останется только ее выслушать.

И он оказался прав! В магазине, этом средоточии поселковых сплетен, гул стоял такой, что стекла дрожали. Сбежавшиеся туда бабы живо обсуждали последние события, что обычно неизбежно сопровождается воспоминаниями о самых разных подробностях, так что теперь оставалось только направить этот поток информации в нужное русло. Первым делом бабы, естественно, набросились на капитана, а пока тот отбивался и отбрехивался от них, Гуров подошел к продавщице, пожилой, но изо всех сил молодившейся женщине, предъявил ей удостоверение и тихо сказал:

— Евдокия?..

— Андреевна я, — важно сообщила она. — Только уж и вы зовите меня просто Дусей, как и все здесь.

— Как же можно? Вы здесь такой уважаемый человек, и вдруг просто по имени, — запротестовал Лев и продолжил: — Евдокия Андреевна, я полагаю, что вы уже все знаете?

— А то! — подбоченилась она. — Как Нюркин старший за водкой прибежал, я сразу же поняла, что неладное случилось. Мужика-то у нее нет, сыновья, слава тебе господи, не пьют, сама она даже по большим праздникам больше рюмки не принимает, а тут целая бутылка! Сказал он мне только, что скелеты детские возле сгоревшего дома нашли, и убежал! Да разве ж от него подробностей добьешься?

— Потом, как я понимаю, еще кто-то пришел?

— Так зять Веркин! Сказал, что тещу ни валерьянка, ни корвалол не берут, вот они и решили водкой попробовать ее в чувство привести. Но это он врет! Сам не дурак выпить! А уж как бабы пошли, так я все и узнала! Кто же детишек-то так? — рыдающим голосом спросила она.

Гуров сделал вид, что замялся, решая говорить или нет, а потом сказал:

— Евдокия Андреевна! Я уже понял, что вы человек очень наблюдательный и в людях хорошо разбираетесь, вот и хочу поинтересоваться вашим мнением по поводу охранника, что в сгоревшем доме жил.

— Так это Мишка! — воскликнула продавщица так громко, что все сразу замолчали и повернулись в их сторону. — Нечего подслушивать! — грозно проговорила она. — Освободите помещение! Мне с товарищами полицейскими поговорить надо! Идите-идите!

Женщины повозмущались, но вышли — видимо, авторитет у бабы Дуси здесь был непререкаемый, а к Гурову присоединился красный и потный капитан, которому они наговорили много чего.

— Значит, Мишка это! — удрученно покачала головой баба Дуся.

— На самом деле его могли и по-другому звать, — заметил Лев.

— Как же! И наколку он себе на пальцах просто так сделал! — язвительно сказала она, помахав левой рукой. — Я сиделых влет определяю!

— А внешность вы его можете описать? — попросил Гуров.

— Ну, ростом он был с тебя, в плечах, правда, пошире, — начала сосредоточенно вспоминать баба Дуся. — Волосы русые, густые, на висках уже с сединой. Глаза голубые, наглые до невозможности, а иногда, бывало, так глянет, что аж мороз по коже продерет. Помнится, я магазин уже закрыла и домой шла, а он меня догнал и попросил вернуться, водку ему продать. Я, конечно, отказалась — не девочка уже, чтобы туда-сюда бегать, так он мне ничего не сказал, глянул только и ушел. Так я до самого дома бегом бежала, до того страшно стало.

— А водку он часто брал?

— Через день по бутылке, говорил, что норма у него — 250 граммов в день. Врачи, мол, для сердца рекомендуют.

— Ну а что еще по внешности сказать можете?

— Брови у него были светлые, ничем не примечательные, — продолжила она. — Нос, видать, перебитый, потому что по роже его горбинка ему не полагалась. Губы вот у него красивые были, очерченные такие, крупные, словно вырезанные — женщине такие впору. Только он все больше кривил их в ухмылочках разных.

— А зубы? Может быть, не было какого-то или коронка золотая, например, — продолжал допытываться Гуров.

— Нет, зубы как зубы, прокуренные только — он же «Беломор» смолил! Сказала я ему как-то, чего он нормальные с фильтром не берет, а он мне в ответ, что мать его такие курила. Он в детстве у нее папиросы таскал, вот и пристрастился, с тех пор другие не курит.

— А других татуировок у него не было?

— На груди-то точно была, но я только часть ее видела — вроде волны какие-то. Да и на руках, наверное, были, но он прятал их — даже в самую сильную жару рубашку с длинным рукавом носил.

— А якоря у него не было? — спросил Лев.

Тут продавщица зависла, уставившись взглядом на полки с коробками и что-то соображая, а потом заявила:

— Может, и был. У него вот тут, — она похлопала себя по тыльной стороне правой ладони, — как я сейчас думаю, что-то было наколото, да он свел, шрамы там были. А так-то руки у него красивые были, не мужицкие, а вроде твоих.

— Он сюда один приходил или с хозяйкой?

— По-разному было. Когда много покупок делали, то, бывало, и на «Газели» своей приезжали.

— А что они обычно покупали?

— Крупы и консервы в основном, — подумав, ответила баба Дуся. — Муж у нее желудком маялся, так она манку помногу брала, гречку, рис опять же, сахар, конфеты иногда… Шоколадные, но самые дешевые, те, что на развес идут… — Она замолчала и вдруг воскликнула: — Ой, вспомнила! Они же консервы разные прямо коробками брали, вот он и потянулся как-то за одной такой наверх, рукав левый у него и сполз вниз, а там цифры были, вроде тех, что на памятнике, — год рождения и год смерти, через черточку. Разглядеть-то я их толком не могла, но они были.

— Ну и память у вас, Евдокия Андреевна! Цены вам нет! — восхитился Гуров, и продавщица довольно улыбнулась. — А уж перед хозяйкой-то он, наверное, лебезил?

— Щас! — усмехнулась она. — Та как-то раз бананы хотела взять, а он ей запретил. Она ему: «Так я же для себя», а он прямо отрезал: «Обойдешься!»

— Ну, значит, он служил не ей, а ее мужу, а тому какие фрукты при больном желудке? — понятливо покивал Гуров. — Евдокия Андреевна, ну, у вас-то глаз наметанный, все видите! У него, случаем, с хозяйкой ничего не было?

Продавщица на него даже руками замахала:

— И не думай! И близко не было — уж я бы заметила! Разве же такое скроешь?

— А с кем было? — как бы невзначай спросил Лев. — Ну, чтобы молодой, здоровый, одинокий мужчина прожил здесь столько времени, и ни с кем ничего? Я не поверю!

— А вот так и было! — выразительно сказала она. — Тут из баб многие пытались с ним закрутить, а он ни в какую! Может, снаружи он был из себя весь такой молодец, а внутри, выходит, гнилой!

— Евдокия Андреевна, очень прошу вас, подумайте и не торопитесь отвечать, кто тут в вашем городке мог его татуировки видеть? Они для знающего человека как открытая книга, по ним всю биографию уголовника узнать можно.

Баба Дуся надолго задумалась, а Лев терпеливо ждал. Наконец она как-то неуверенно ответила:

— Ну, если только мальчишки, что летом на речке целыми днями пропадают — Мишка-то туда тоже купаться ходил. Но уж вспомнят они чего или нет, я не знаю.

— Евдокия Андреевна! Сказать, что я вам благодарен, значит, просто промолчать! — проникновенно произнес Гуров. — Вы даже не представляете, как вы нам помогли! Женщины, что сейчас на улице окончания нашего разговора дожидаются, сейчас вовсю уже Мишку этого вспоминают, а после нашего ухода опять же к вам придут, правда?

— Где же им еще поговорить-то по душам, как не здесь? — важно подтвердила баба Дуся.

— Так вот! — продолжил Лев. — Очень вас прошу, если они что-нибудь новое вам скажут или вы сами вдруг что-то вспомните, сообщите об этом немедленно товарищу капитану, а уж он передаст мне. Помогите нам, пожалуйста, Евдокия Андреевна!

— Да чего там! — засмущалась продавщица. — Чего ж не помочь хорошим людям, если для дела надо. Мне нетрудно, а вам польза.

— Пойдемте, товарищ капитан, а то у нас с вами еще дел много, — сказал Гуров.

Они вышли из магазина, а бабы, проводив их возмущенными взглядами, тут же бросились к бабе Дусе за подробностями.

— Где тут у вас ферма? — спросил Лев.

— К Матвеичу вас сейчас наш «уазик» отвезет, а я пока попробую найти кого-нибудь из тех парней, что тогда на речке ошивались, — предложил капитан. — Время-то, правда, рабочее еще, те, кто не в поселке трудится, только вечером дома будут, но вдруг кто-нибудь приболел, например, или еще чего? В общем, я в любом случае в отделении буду.

Тому, что фермер с семейством уже полностью в курсе событий, Лев ничуть не удивился — он же на это и рассчитывал. Матвеич встретил его прямым вопросом: