Виктор Пронин - Банда 3 Страница 34

— Так вот для чего тебе посуда понадобилась! — озаренно воскликнул Анцыферов.

— Конечно, Леонард! Конечно!

Да, Неклясов был не очень образован, совершенно невоспитан, но обладал каким-то звериным чутьем, обостренным криминальной жизнью, болезнью, непроходящей озлобленностью — да, и озлобленность придает мышлению тонкость и проницательность. Все это позволяло ему без труда общаться с людьми, куда более начитанными и просвещенными, более того, он умел их одурачить, обвести вокруг пальца, выставить на посмешище.

Анцыферов подошел к столу, окинул его взглядом, убедился, что все достаточно достойно, и хотел было высказать свое мнение Неклясову, но тот уже шел навстречу еще одной машине. Когда она остановилась, Анцыферов с удивлением увидел в ней судью Осоргина.

— Жора, — протянул он озадаченно, и, осознав необычность происходящего. Одно дело — он, бывший прокурор, а ныне владелец ресторана, оказавшийся в одной компании с воровским авторитетом, но чтобы здесь появился судья, причем тот самый, который вынес постановление об освобождении Неклясова из-под стражи, судья, которому предстояло рассматривать уголовное дело Неклясова...

Осоргин вышел из машины, быстро оглянулся по сторонам. Заметил Анцыферова, узнал, замер на месте. Был он худ, высок, сед, строен и напоминал вышедшего в отставку полковника. Седые колючие брови, под ними такие же колючие глаза, небольшие, голубые, быстрые. Решив, что единственный человек, который его достоин и с которым он может перекинуться словом, это Анцыферов, Осоргин направился к нему, решительно, даже с какой-то непримиримостью. На Неклясова, который шагнул было навстречу, он даже не посмотрел.

— Здравствуй, Жора! — пропел Анцыферов, освоившись быстрее, он чувствовал даже некоторое превосходство перед возбужденным, разгневанным Осоргиным, — Как поживаешь?

— Значит так, Леонард, — Осоргин подошел к Анцыферову, взял его под локоть и повел в сторону. — Я не знаю, как ты здесь оказался, но меня попросту похитили. Ты понял? Я — похищенный.

— С чем тебя и поздравляю! — рассмеялся Анцыферов. Ему сразу стало легко и непринужденно, поскольку нашелся человек, гораздо более перепуганный.

— Леонард, я заявляю официально... Я — похищенный! — повторял Осоргин, не сознавая комичности такого определения. — Меня силой запихнули в машину и привезли сюда. Представляешь? Я выходил из суда на обед... Ты знаешь, где я обедаю, у нас небольшое кафе почти напротив. Когда я спустился по ступенькам, внизу остановилась машина. Водитель ко мне обратился с каким-то вопросом, и пока я соображал, что к чему, два каких-то... Не знаю, как их и назвать...

— Два амбала, — подсказал подошедший Неклясов.

— Совершенно верно! — покосился Осоргин в сторону Неклясова. — Подходят два амбала, берут меня под белы руки, усаживают в машину, дверца хлоп — и мы поехали.

— Ты успел вовремя! — рассмеялся Анцыферов. — Мы еще не начинали, — он кивнул в сторону накрытого стола, на котором к этому времени появились куски копченой полупрозрачной рыбы, темная, матовая приземистая бутылка коньяка с замысловатыми золотыми надписями.

— Но представляешь мое положение?! — прошипел Осоргин. — Ты представляешь, что меня ждет?

— Тебя ждет прекрасная выпивка и закуска, — сказал Неклясов, похлопав судью по плечу. — Не дрейфь, Жора, не пропадем.

Осоргин дернул плечом, будто на него села какая-то тварь, и покосился на Неклясова с неподдельной опаской.

— Напрасно ты так, Жора, — сказал Неклясов. — Компания у нас подбирается неплохая даже с профессиональной точки зрения. Смотри... Прокурор есть, преступник на месте... Как ты думаешь, я сойду за преступника? Судья прибыл, народные заседатели стол накрывают... Не хватает только адвоката, но и он вот-вот подъедет... А? — Неклясов расхохотался, взглянув на оцепеневшего от изумления Осоргина — тот только сейчас понял назначение каждого гостя и самого хозяина.

— Я не понимаю, — сказал он растерянно. — Я сразу должен...

— Если хочешь сразу, давай, — Неклясов сделал приглашающий жест к столу.

— Нет-нет, вы меня не правильно поняли, Владимир Аркадьевич...

— Называй меня Вовчиком, — Неклясов доверительно похлопал судью по плечу. — Я так больше привык. — Вот когда приговор будешь зачитывать, можно и Владимиром Аркадьевичем, а пока — Вовчик... Заметано?

— Право, не знаю, — Осоргин задыхался в дружеских жестах, словах, улыбках, похлопываниях, беспомощно оглядывался по сторонам, словно искал, кто бы спас его и избавил от этого человека. И он совсем растерялся, пошел красно-бледными пятнами, когда увидел, что один из тех, кто привез его сюда, один из амбалов Неклясова, сидит в машине и, свесив ноги из распахнутой дверцы, без устали фотографирует его беседу с Неклясовым и Анцыферовым. — Нас снимают? — повернулся он к Неклясову.

— Еще нет... Пока оставляют на занимаемых должностях. Но могут и снять, — Простите, но...

— Шучу, — Неклясов доверительно приник к Осоргину, и в этот момент опять раздался еще слышный щелчок фотоаппарата. — Простите, должен вас оставить... Едут гости, я должен их поприветствовать... Кстати, это уже последняя машина, — Неклясов показал на «жигуленок», который, переваливаясь с боку на бок, приближался к поляне. — Вы пока беседуйте, — и Неклясов быстрой, возбужденной походкой, в развевающемся пальто, в длинном до колен белоснежном шарфе зашагал к остановившейся машине.

Осоргин проводил его взглядом, повернулся к Анцыферову и вопросительно уставился на него.

— Жора, минут двадцать назад я оглядывался по сторонам с таким же выражением, какое сейчас написано на твоей физиономии. Я тоже ничего не понимаю. Но смирился с происходящим и попросту жду, когда нас пригласят к столу. И больше ни о чем не хочу думать.

— Да, Леонард, тебе хорошо...

— Конечно, мне хорошо! — раздраженно подхватил Анцыферов, — Изгнанный, проклятый, неприкасаемый... А ты ведь чистенький, весь при исполнении, весь в надеждах на продвижение по службе... Мне легче. А тебе тяжелей. Но скажи мне, пожалуйста, кто выпустил Неклясова из-под стражи? Кто взял у него подписку о невыезде?

— Видишь ли, Леонард...

— Ответь на мой вопрос... Кто?

— Я. Ну и что?

— Ничего. Больше вопросов нет. И на все твои последующие недоумения я отвечаю коротко — не знаю. Меня привезли точно так же, как и тебя. И привезли еще кого-то... Мне, например, сейчас интересно — кто следующий? Потому что компания подбирается довольно странная... Смотри... Это Бильдин.

Да, из машины вышел бледный как снег, такой же серый и, похоже, такой же холодный от ужаса... Бильдин. Человек, который прославился в городе тем, что ему отрезали уши, требуя денег.

Выбираясь из машины, он пошатнулся, Неклясов подхватил его под локоть, помог стать на ноги.

— Не ожидали? — радушно улыбнулся он, заглядывая в глаза полумертвому банкиру.

— Что вы решили отрезать на этот раз? — спросил тот, справившись с неожиданностью.

— Ха! — расхохотался Неклясов. — Ну, ты даешь! Молоток парень! Одобряю.

— Так что же? — настаивал Бильдин.

— На этот раз мы решили ничего не отрезать... На этот раз мы пришивать будем.

— О Боже! — Бильдин, кажется, упал бы навзничь, если бы Неклясов снова не подхватил его.

— Шучу! — поспешил исправить он свою оплошность. — Шутка, понимаешь? Милая такая, непосредственная, немного наивная шутка... Ну? — он похлопал Бильдина по щекам. — Уже лучше?

Скрывая отсутствие ушей, Бильдин отпустил длинные волосы, оказавшиеся, на его счастье, достаточно густыми, да еще и вьющимися. Когда он, откинувшись назад, чуть было не упал на снег, а Неклясов подхватил его, волосы обнажили место, где когда-то росли уши, и Анцыферов, увидев это, невольно содрогнулся. Но Бильдин уже взял себя в руки, а когда заметил Анцыферова и стоящего рядом Осоргина, снова чуть было не потерял сознание.

— Как... — прошептал он. — Как.., вы — одна банда?

— Конечно! — весело согласился Неклясов. — Теперь и ты будешь с нами... Крещение прошел, испытание выдержал... Будем работать вместе, дорогой.

— Лучше еще что-нибудь отрежьте, — слабо улыбнулся Бильдин посеревшими губами.

— За этим дело не станет! Только скажи, дорогой, что тебе мешает жить? Тут же и оттяпаем, не сходя с места, как говорится!

— Шучу, — ответил Бильдин словечком Неклясова. — Шутка, понял?

— Понял! — охотно согласился Неклясов. — Теперь, дорогой, побеседуй, будь добр, с ребятами, — он показал на Анцыферова и Осоргина, которые оцепенело наблюдали за ними. — О жизни, о женщинах... Леонард много чего о них знает занятного... Он поделится. А мне нужно отдать последние распоряжения... И тогда начнем.

— Что начнем? — остановился Бильдин.

— Веселиться, — ответил Неклясов, обернувшись на ходу. И Бильдину ничего не оставалось, как побрести к поджидавшим его бывшему прокурору и действующему судье.