Алексей Макеев - Лига правосудия Страница 43

— Они получили по заслугам, и разбираться в этом я не буду! — жестко сказал Лев. — А судя по тому, что они Камолову «сыворотку правды» вкололи, они тоже знали, что список неполный, и хотели узнать у него имена остальных. Скорее всего, некоторые назывались вымышленными именами, вот Прост с Суховей их настоящих и не знали. А Камолов, как хозяин этого бизнеса, не мог их не знать, у него и выясняли.

— Ну, давай подводить научную базу под закрытие этого дела — тут тебе и карты в руки! Поскольку дело на контроле наверху, надо все оформить так, чтобы придраться было не к чему.

И началась скучная, монотонная работа. Отправлялись запросы в колонии с просьбой выслать характеристики на Проста и Тихонова, допрашивались владельцы риелторской фирмы «Ваш дом», превращенного в притон дома в Сабуровке, машины, с которой сняли номера, и угнанной «Газели», была допрошена под протокол Галина Потапова, словом, следственная группа трудилась вовсю. Дело пухло на глазах — а как же иначе? Нужно же было не только показать, но и доказать, что, несмотря на весь титанический труд, найти виновных в смерти Проста, Тихонова и Суховей за давностью лет не представилось возможным. Когда все было закончено, Орлов отправился докладывать начальству и, вернувшись, вызвал к себе друзей.

— Руководство осталось довольно и заявило между прочим… Привожу дословно: «Ну, уж если Гуров ничего не смог найти, значит, действительно невозможно», — усмехаясь, сказал он. — Дело закрыто.

Майские праздники по традиции две супружеские пары, Лев с Марией и Стас с женой, отмечали на даче Крячко. Погода стояла сказочная! Почти летняя! Женщины были заняты своими делами, смотрели телевизор, Мария даже загорала, а вот мужчины отправились на рыбалку, чтобы посидеть по вечерней зорьке на берегу. Стас действительно рыбачил, хотя и безуспешно, да и кого, по большому счету, интересовал его улов? Он и Лев после этого страшного, вымотавшего душу дела просто наслаждались покоем. Опустились сумерки, Гуров развел костер, но не затем, чтобы на нем что-то готовить, а просто так, для настроения. Он сидел, прислонившись спиной к дереву, смотрел на огонь и отдыхал душой.

— Благодать-то какая! Всех нервнобольных нужно в принудительном порядке отвозить на природу, чтобы просто сидели, смотрели на воду, на закат, птичек слушали, а не таблетками пичкать.

— Это не в мой ли огород камень? — тут же встрепенулся Стас. — Никак не можешь забыть, что я на тебя тогда наорал?

— Брось! Неужели ты думаешь, я не понял, чего ты на меня так взъелся? — усмехнулся Гуров. — Ты же Егорыча защищал! Боялся, что я его к этому делу привяжу.

— Да, я думал, что ты его подозреваешь, — признался Крячко.

— Так и было, я его с самого начала подозревал — он же практически хозяин района, и без его ведома там ничего не делалось. А когда мы с тобой в Сабуровку приехали, я окончательно убедился, что это он со своими мужиками и дом спалил, и детей освободил.

— Почему? — Забыв о танцующем на воде поплавке, Крячко встал и подошел ко Льву.

— Стас, родной! Ну, рассуди сам. Стоит дом, люди в нем занимаются таким делом, что чужих туда ни под каким видом не пустят. К кому мог обозленный на весь белый свет Тихонов безбоязненно выйти? К тому, кто не вызывал у него никаких подозрений. А что может быть обычнее для такого поселка, чем ассенизаторская машина? Это же не навороченный автомобиль, который привлекает внимание. Представь себе, что подъезжает она вечером к воротам, человек стучит или звонит, Тихонов, предположим, не открывая, спрашивает, какого черта ему надо, а тот, размахивая бумажкой, объясняет, что по вызову приехал и у него наряд. Тихонов, допустим, отвечает, что они никого не вызывали, и тот начинает скандалить, опять размахивает бумажкой, говорит, что пусть тогда он на наряде распишется, что они, мол, никого не вызывали, чтобы к нему претензий не было. А если этот человек к тому же старик, то никакого опасения у Тихонова он вызвать не мог. Он вышел, чтобы расписаться, и получил заточку в сердце. Старик открыл ворота, заехал во двор, остальные машины, которые поблизости были, — за ним, ну а дальше и так понятно.

— Нет, Лева! Не стал бы он прятать тела на принадлежащем ему участке, — возразил Крячко.

— Значит, произошла какая-то накладка, — стоял на своем Гуров. — Но это был он! Я его глаза видел, и мы с ним друг друга поняли.

— Когда это ты успел? — удивился Стас.

— Перед отъездом зашел познакомиться, — объяснил Лев и попросил: — Давай не будем об этом!

Крячко обиделся и вернулся к своей удочке, а Гуров вспоминал ту короткую встречу. Перед тем как возвращаться в Москву, он действительно заезжал к Сидоркиным и довольно быстро был допущен к хозяину. Тот вместе с сыном сидел, судя по компьютеру, в кабинете и даже оказал Льву честь, поднявшись ему навстречу.

— Присаживайся, полковник, — предложил старик. — Рассказывай, что случилось.

— Я на минутку, Илья Егорович, — отказался Гуров. — Попрощаться зашел и сувенир на память оставить — может, в хозяйстве сгодится. — Он положил на стол большой почтовый конверт, в котором было что-то объемное. — И еще! — Лев поклонился Сидоркину до земли, а, разогнувшись, сказал: — Это вам от всех и за все! Дай вам бог здоровья крепкого и долгих лет жизни!

— Загадками говоришь, полковник, — посмотрел Гурову прямо в глаза старик.

— Как умею, — развел руками Лев. — А теперь извините, но мне пора.

Лев вышел из дома, сел в машину и поехал в Москву. И не знал он, что в это время в кабинете Сидоркина Михаил, разорвав конверт, вынул оттуда заточку.

— Папа, это же твоя, я же ее с детства помню, — удивился он. — Ты еще говорил, что она где-то затерялась. Как же она к Гурову попала?

Старик молча курил, и тут до Михаила дошло.

— Папа! Так это в Сабуровке был ты? — потрясенно спросил он.

— Ну, не один был, а с мужиками моими, потому что такого паскудства ни одна крещеная душа принять не может, — просто ответил отец.

— Почему же ты меня с собой не взял?

— Так ты же в это время возле Надюши в роддоме был, — объяснил старик.

Михаил ненадолго задумался и все понял.

— Так вот почему врачиха тогда уговорила меня при родах присутствовать! — воскликнул он. — Это же ты ее попросил! Алиби мне создавал! — Отец ничего не ответил, но все и так было ясно. — А если бы ее тогда в роддом не отвезли, что тогда?

— Отправил бы тебя куда-нибудь по делам с ночевкой, — сказал Егорыч. — Сам подумай, как я мог тебя с собой взять? А вдруг что-нибудь не так бы пошло? Кому бы тогда бизнес достался? Матери? Она бы справилась, да только лет-то ей сколько? Когда еще внуки в разум бы вошли, чтобы дело подхватить? Надюше? Она в этом ничего не смыслит. Отцу ее? Так ты и сам знаешь ему цену. Все прахом бы пошло! Для кого ж я тогда все создавал? Нет, не мог я тобой рисковать!

— Ладно! Пусть! Но как же эти тела могли на нашем участке оказаться? — не унимался Михаил.

— Моя вина, не проконтролировал, — вздохнул Егорыч. — У меня, как я все там увидел да с тварями этими поговорил, сердце прихватило. Первый раз в жизни — я же до этого даже и не знал, где оно находится, а тут еле-еле до дома добрался. Ваське с Гришкой велел тварей этих подальше вывезти и сделать так, чтобы не сразу сдохли, а помучились еще. О том, что Трофимыч яму очистил, Васька знал — сам же ездил, о том, что вдова Трофимыча дачу продала, — тоже, а вот о том, что мне, — нет! Они мне тогда сказали, что все сделали, а в подробности я не вникал. Знай я об этом раньше, уж придумал бы что-нибудь! А тут как гром среди ясного неба — нате вам! И морды я им теперь смогу набить, только когда вместе с ними там, — показал он на потолок, — окажусь!

— Но почему же мама мне ничего не рассказала? — обиженно спросил Михаил.

— Потому что мама наша — жена настоящая! Она молчать умеет! Дай бог, чтобы Надюша со временем такой же стала! И хватит об этом! Раз Гуров сюда пришел и заточку мою вернул, значит, все для себя решил, и нам ничего не грозит!

— Но как он узнал? Через столько лет! — удивился сын.

— Так правду о нем говорят, что волчара!

Стас сидел, смотрел на еле видимый в сгущающейся темноте поплавок и думал: рассказать или не рассказать Леве о том, что он узнал. Когда выяснилось, что все извращенцы были казнены, причем людьми очень подготовленными, Стас не выдержал и позвонил по тому номеру, который дал ему Орлов. Сославшись на Петра, он договорился о встрече и приехал в гости к давнему другу Орлова. Слово за слово, и уже через полчаса пройдоха Крячко знал о Зотове все, потому что, как оказалось, дед Олега, генерал-полковник Зотов, который умер два года назад, был другом человека, с которым Стас и разговаривал, так что информация была самая достоверная.

Оказалось, что Зотов происходил из семьи потомственных кадровых офицеров. Его отец погиб в Анголе, где был военным советником, когда Олег был еще совсем мальчишкой и учился в Суворовском. Потом он поступил в Рязанское училище, а оттуда пошел в спецназ. В Чечне в 1996-м их группа попала в засаду, и его ранило в ногу. И тогда он, чтобы не быть обузой для остальных, вызвался прикрывать их отход. Его еще два раза ранило, и не быть бы ему в живых, если бы подмога не подоспела. Его отправили в госпиталь, но, как врачи ни бились, спасти ногу не смогли, и ее ампутировали. И наград у Зотова действительно было немало! А сейчас он жил вместе с женой, матерью, бабушкой и сыном в Москве и работал в Фонде воинов-интернационалистов, потому что и за границей успел отметиться.