Хеннинг Манкелль - Китаец Страница 5

Достав мобильник, Виви Сундберг набрала номер. Ответили не сразу:

— Стен Робертссон.

— Это Виви. Ты занят?

— Как обычно, я же прокурор. Чем могу быть полезен?

— Я в деревне под названием Хешёваллен. Ты знаешь, где это? Неподалеку от Сёрфорсы.

— У меня карта на стене. Что случилось?

— Сперва найди это место.

— Тогда погоди немного.

Он отложил телефон. Интересно, какова будет его реакция, подумала Виви. Никто из нас в жизни не сталкивался ни с чем подобным. Ни один полицейский в этой стране, да и во многих других странах тоже. Каждый раз нам кажется, что страшней некуда. Однако границы кошмара постоянно отодвигаются. Нынче вот такое. А что будет завтра? Или через год?

Робертссон снова взял трубку:

— Нашел. Это не заброшенная деревня?

— Не вполне. Но похоже, очень скоро станет заброшенной. Хоть и не по причине отъезда обитателей.

— Что ты имеешь в виду?

Виви Сундберг постаралась как можно подробнее объяснить, что случилось. Робертссон слушал не перебивая. Только дышал в трубку.

— Прикажешь поверить? — спросил он, когда она замолчала.

— Да.

— Уму непостижимо.

— Вот именно. Дело настолько серьезное, что ты как прокурор должен немедля взять на себя руководство дознанием. Мало того, тебе необходимо приехать сюда. И своими глазами увидеть, с чем я тут столкнулась.

— Я приеду. Подозреваемые есть?

— Нет.

Стен Робертссон кашлянул. Однажды он конфиденциально сообщил Виви Сундберг, что страдает из-за смолы в легких, потому что был заядлым курильщиком, а в пятьдесят лет резко бросил. Они с Робертссоном были не просто ровесники, но даже родились в один день — 12 марта.

Разговор закончился. А Виви Сундберг так и стояла, мучаясь сомнениями, не шла на улицу. Надо сделать еще один звонок. Прямо сейчас, потом времени не будет.

Она набрала номер.

— Салон-парикмахерская Элин.

— Это я. Минутка найдется?

— Только минутка. У меня две клиентки под сушкой. Что случилось?

— Я в деревне, в нескольких десятках километров от города. Здесь произошло нечто ужасное. Поднимется большой переполох. У меня ни секунды спокойной не будет.

— А что стряслось-то?

— Убито множество стариков. Надо надеяться, это дело рук безумца.

— Почему «надо надеяться»?

— Потому что если орудовал нормальный человек, то все это вообще уму непостижимо.

— Больше ничего не скажешь? Где ты?

— Времени нет рассказывать. Я хочу попросить тебя об услуге. Позвони в турбюро насчет моей поездки на Лерос. Я сделала заказ на прошлой неделе. Если отменить сейчас, я не потеряю деньги.

— Конечно позвоню. Тебе там ничего не угрожает?

— Вокруг полно людей. Можешь заняться клиентками. Пока они не сварились.

— Ты забыла, что записана у меня на завтра?

— Вычеркни. Скорее всего, я поседею от того, чем должна здесь заниматься.

Виви Сундберг спрятала телефон в карман и вышла на улицу. Больше тянуть нельзя. Двое криминалистов и судмедэксперт ждут ее на дороге.

— Я не стану ничего описывать на словах, — сказала она. — Вы должны сами увидеть. Начнем с человека, который лежит вон там, в снегу. Потом обойдем дом за домом. Сами решите, сколько вам нужно помощников. Место преступления очень велико. Второго такого вы, вероятно, не увидите никогда. И хотя осмыслить весь этот кошмар почти невозможно, надо попытаться смотреть на это как на начальную стадию обычного расследования.

У всех возникли вопросы. Но отвечать Виви Сундберг не стала. Самое главное сейчас — увидеть все собственными глазами. Со своей свитой она переходила от одного страшного места к другому. Когда подошли к третьему дому, Лённгрен, старший из криминалистов, сказал, что прямо сейчас вызовет по телефону подкрепление. Возле четвертого дома судмедэксперт последовала его примеру. Закончив обход, они опять собрались на дороге. К тому времени объявился первый репортер. Виви Сундберг велела Иттерстрёму проследить, чтобы никто не вступал с ним в разговоры. Она сама им займется, как только будет время.

Те, что стояли вокруг нее на заснеженной дороге, были бледны и молчаливы. Ни один не мог осмыслить масштабы увиденного.

— Вот такие дела, — сказала Виви Сундберг. — Всему накопленному нами опыту и способностям брошен вызов, какого мы даже представить себе толком не можем. Это расследование станет центром внимания СМИ, и не только в Швеции. На нас будут давить, требуя раскрыть дело в кратчайшие сроки. Надо лишь надеяться, что преступник или преступники оставили следы, которые позволят в скором времени взять их под стражу. Давайте возьмем себя в руки и вызовем сюда тех, кто нам нужен. Прокурор Робертссон уже выехал сюда. Я хочу, чтобы он сам все увидел и непосредственно включился в работу как руководитель дознания. Вопросы есть? Если нет, за дело.

— Пожалуй, у меня есть вопрос, — сказал Лённгрен.

Виви Сундберг считала этого невысокого худого человека весьма квалифицированным криминалистом. Правда, был у него один недостаток: часто он работал раздражающе медленно — для тех, кто ждал результатов.

— Задавай!

— Есть ли риск, что этот психопат — коль скоро он психопат — продолжит злодейства?

— Риск есть, — ответила Виви Сундберг. — Поскольку нам ничего не известно, надо исходить из того, что случиться может все.

— Народ в деревнях перепугается, — продолжал Лённгрен. — В порядке исключения я рад, что живу в городе.

Группа на дороге разделилась. И как раз в эту минуту подъехал Стен Робертссон. Репортер, топтавшийся за ограждением, устремился к нему, как только он вылез из машины.

— Не сейчас! — крикнула Виви Сундберг. — Вам придется подождать.

— Может, скажете что-нибудь, Виви, а? Обычно вы не такая невозможная.

— А сейчас вот такая.

Ей не нравился этот репортер, работавший для «Худиксвалльс тиднинг». Он взял в привычку писать всякие инсинуации насчет полиции. Но больше всего ее, пожалуй, раздражало, что зачастую критика была вполне справедлива.

Робертссон мерз в своей чересчур тонкой куртке. Тщеславный, мелькнуло в голове у Виви, вон и шапку не носит, потому что ходят слухи, будто от этого быстрее лысеют.

— Ну, рассказывай.

— Нет. Идем со мной.

В третий раз за утро Виви ходила от одного места преступления к другому. Робертссону дважды пришлось выскакивать на улицу, так как его выворачивало наизнанку. Она терпеливо ждала. Важно, чтобы прокурор понял, каким расследованием будет руководить. Может, эта задача ему вообще не по плечу. Хотя из всех здешних прокуроров он самый подходящий. Если вышестоящая инстанция не предпочтет назначить кого-нибудь более опытного.

Когда они наконец опять вышли на дорогу, Виви предложила сесть в ее машину. Там был термос с кофе, прихваченный из управления.

Робертссон был потрясен. Рука с кофейной кружкой дрожала.

— Ты видела что-либо подобное?

— Такого никто не видел.

— Кто, кроме психопата, мог это содеять?

— Мы не знаем. Сейчас необходимо зафиксировать все следы и работать без предвзятости. Я велела криминалистам запросить подмогу, если нужно. И судмедэксперту тоже.

— Кто она?

— Практикантка. Это ее первый выезд. Она позвонила насчет подкрепления.

— А ты сама?

— Что ты имеешь в виду?

— Тебе что требуется?

— В первую очередь твои указания, следует ли сосредоточиться на чем-то в особенности. Затем, разумеется, надо подключить Стокгольм, Государственную комиссию.

— И на чем же надо сосредоточиться?

— Дознанием руководишь ты, а не я.

— Необходимо одно: найти преступника, устроившего эту резню.

— Или преступников. Нельзя исключать вероятность, что их было несколько.

— Психопаты редко действуют с сообщниками.

— Исключать такую вероятность нельзя.

— А есть что-нибудь, что можно исключить?

— Нет. Даже возможность повторения исключить нельзя.

Робертссон кивнул. Оба замолчали. По дороге и между домами расхаживали люди. Временами взблескивала фотовспышка. Над трупом, найденным в снегу, установили палатку. Журналистов и фоторепортеров тоже прибавилось. Подъехала и первая группа телевизионщиков.

— Мне бы хотелось, чтобы ты участвовал в пресс-конференции. Одна я не смогу. А провести ее надо уже сегодня. Ближе к вечеру.

— Ты говорила с Людде?

Тобиас Людвиг возглавлял худиксвалльскую полицию. Человек молодой, рутинной полицейской работой никогда не занимался. Кончил юридический и сразу же попал на курсы, готовящие начальников полиции. И Стен Робертссон, и Виви Сундберг ему не симпатизировали. Он плохо представлял себе полицейскую работу «на земле» и львиную долю времени посвящал сугубо административным вопросам.