Инна Тронина - Без семьи и наследников Страница 5

– Добрый вам вечер! – Парень, вроде, не обращал внимания на позднее время. – Вы меня, наверное, уже забыли? Я – Максим Ерохин. Со Святославом Игнатьевичем, царствие ему небесное, вместе работали.

– Помню, помню! Проходите. Я только что от подруги вернулась, не одета…

Абоянцева сыпала словами, как горохом. Она была искренне рада. ТЕ люди зря гонца не пришлют – значит, им нужна помощь.

– Я ж не на коктейль, Вера Александровна, а по делу.

Ерохин, тем не менее, выставил на кухонный стол бутылку ликёра «Амаретто», и Абоянцева восторженно завизжала.

– Вы как, вчистую реабилитированы? – спросил Ерохин, подсаживаясь к столу и понижая голос.

– Да, конечно, теперь ко мне вопросов нет.

– Одна дома? – Максим огляделся. – А то вдруг кто-то помешает, а у нас с вами будет важный разговор.

– Я одна, не волнуйтесь, – заверила Абоянцева.

– И не ждёте никого?

– Не жду. – Она сгорала от нетерпения. – Сейчас рюмочки принесу…

Вера суетилась, стараясь угодить гостю. Слава Богу, ночь будет занята. А утром можно опять на залив поехать. Сегодня ведь Троица, и потому утро началось с визита на кладбище. Ещё так раздавили в переполненном автобусе, что еле удалось отдышаться в Комарово. Она всё время старалась устать, чтобы заснуть, но в белые ночи это было трудно. Теперь вот пришёл посыльный от прежних знакомых, что-то хочет передать.

– Вы ведь знаете, что я на Литейном больше не работаю. – Абоянцева сполоснула хрустальные рюмки под краном, насухо вытерли их полотенцем. – Жаль, у меня ничего на закуску нет. Я ведь только что приехала…

– Ничего, перебьёмся! – весело отмахнулся Ерохин. – У нас уж такое право – справляться о друзьях. Как, не нуждаетесь при этих ценах? Может, аванс сейчас дать?

– Что вы, что вы, не нужно! – замахала руками Абоянцева.

Она втайне желала, что Максим стал уговаривать её взять деньги, но тот перевёл разговор на другую тему.

– А то вижу – ремонт у вас брошенный! Ничего, закончим дело, я с малярами поговорю. Они вам из квартиры конфетку сделают. – Ерохин разлил ликёр по рюмкам. – Поручение несложное, вы не волнуйтесь. Трупов не предвидится. Просто нужно будет съездить в несколько мест в городе и в области, передать небольшие посылки. Нам нужен человек с безупречной репутацией, причём в солидном возрасте. Вы – идеальная кандидатура. Ну, за всё!

Максим поднял рюмку и по-детски открыто улыбнулся Вере. Та униженно закивала, радуясь, что её ценят, не могут обойтись. О том, что может быть в этих посылках, она сейчас даже не думала.

– Я к таким вещам не привыкла. – Абоянцева, жеманясь, отпила глоток ликёра. – У-ух, какая прелесть! – И она закрыла глаза, смакуя.

– Вас тут никто не тревожит? – так же участливо спросил Ерохин, снова наклоняя над рюмками бутылку. – Вы уж честно скажите. Может, мы и подсобим. Дело в прошлом году громкое было, с Ружецким, так мало ли…

– Я Грачёва боюсь, – честно призналась Абоянцева. – Он от своего не отступит. Каждый день жду его в гости.

– Угрожает? – вскинулся Максим.

– Нет. Но я что-то постоянно чувствую, тревожусь. Он не простит – не тот характер.

– А-а, ничтяк! – Ерохин снова поднял рюмку. – Ничего он вам не сделает, обещаю. А если что замаячит на горизонте, вы нам быстренько стукните, и мы разберёмся. Ещё раз – ваше здоровье! – И Максим звонко чокнулся с хозяйкой.

Абоянцева, счастливая и размякшая, снова закрыла глаза, наслаждаясь божественным напитком. Ерохин, не спеша, достал из-за ремня брюк короткую деревянную дубинку и сверху ударил Абоянцеву по голове.

Она, даже не открыв глаз, свалилась на кухонный пластиковый пол. Ерохин едва успел выхватить из разжавшейся руки рюмку с недопитым ликёром, поставил её на стол. Не теряя времени, Максим достал из кармана крепкую тонкую верёвку, связал лежащую без сознания хозяйку, утащил в комнату и несколько раз ударил ножом. Оставив окровавленный труп там, Ерохин вернулся на кухню, забрал бутылку с ликёром, вымыл и насухо вытер обе рюмки и поставил их в сервант.

Потом постоял немного, вспоминая, где мог оставить отпечатки пальцев, и подозрительные места протёр спиртом. После этого вернулся в комнату, вытащил сложенную в виде кошелька дорожную сумку, натянул перчатки. Открыв ящик письменного стола, смахнул в сумку пачки денег. Туда же отправил бронзовые подсвечники с пианино, фарфоровую старинную вазу с пастушками, несколько колец, винный серебряный рог со стены. Затем вытащил из секретера альбомы по искусству, запихал их в сумку, вжикнул «молнией».

От порога Ерохин оглянулся, ещё раз взглянул на залитые кровью джинсы и джемпер Абоянцевой. И лишь после этого, не спеша, проверив, всё ли в порядке, Максим закрыл дверь и незаметно спустился во двор, где его ждала иномарка.

Глава 2

Сегодня Всеволод Грачёв проспал, чего с ним никогда не бывало. На сборы осталось совсем мало времени, особенно если учесть, что от проспекта Славы ему нужно было добираться общественным транспортом. «Жигули» он отогнал в ремонт после того, как пьяный мужик подрезал его на повороте, помял левое крыло и разбил фару. От Лилькиного дома до ближайшей станции метро пилить и пилить. Да и то получается другая линия, и нужно делать пересадку. Из-за этих мыслей настроение Грачёва с утра было петельным, и он угрюмо молчал.

Лилия, блестя обручальным кольцом, бесшумно металась по кухне. Любой громкий звук он спровоцировать взрыв, чего ей очень не хотелось. На сковородке трещали котлеты, и запах подсолнечного масла тоже действовал Грачёву на нервы. Воробьи на подоконнике орали так, что хотелось бросить в них гранату. Ладно, что хоть сыновья не шалили, сидели смирно, не пытаясь ни играть, ни драться.

Постаревшая, бледная Лиля с утра ярко накрасилась, чтобы иметь хоть какой-то вид. Она поставила перед мужем тарелку с двумя котлетами, картошкой и зеленью. Чувствовала себя вечной должницей ещё и потому, что муж усыновил Костика с Яшкой. В пятницу они получили новые метрики на детей, где вместо Георгиу Петкуна отцом был записан Всеволод Грачёв. Узнав про то, что бывший супруг сейчас воюет в Приднестровье на стороне президента Снегура, Лиля почувствовала себя ответственной и за его грехи. На детей она смотрела с ужасом, видя в них всё-таки Петкуна, не разрешала им бегать и громко разговаривать. Более того, она стала мальчишек шлёпать, чего раньше никогда не делала.

Всеволод благодарно кивнул, придвинул к себе большую тарелку, разрисованную серыми водорослями, и молча начал есть. Он то и дело поглядывал на часы, проклиная себя за расхлябанность. Надо оформить отпуск, взять из ремонта машину, посадить туда Лильку с сыновьями и махнуть куда-нибудь в Карелию или хотя бы на Вуоксу

Медовый месяц или что-то ещё, но после свадьбы нужно же устроить путешествие. А тут столько разом навалилось дел, что не успеваешь толком выспаться, а где уж выкроить время для общения с детьми? Нет, хватит, сегодня он поставит перед Петренко вопрос ребром…

Из комнаты вернулся Костик, который ходил кормить попугайчиков. Сейчас он уселся за стол, и Лиля дала ему кружку молока с куском булки. Восьмилетний мальчишка стал с шумом тянуть из кружки, не сводя голодных глаз с котлет.

Всеволод сначала ничего не замечал, потом позвал:

– Лилия!

– Что, Севочка? – встрепенулась жена, мывшая кастрюлю.

– Дай Косте котлету! Почему он одно молоко дует? Вчера вечером, смотрю, и сегодня тоже… Что за мужик из него вырастет?

– Севочка, так нет больше! Я пачку фарша купила, а на две не хватило денег. Тебе две котлеты, да Яшке одну. Он маленький, всё-таки надо…

– А старшему, по-твоему, не надо? – Грачёв так сверкнул глазами, что Лиля съёжилась. – Я тебе не изверг какой-нибудь, чтобы у детей еду отбирать. Дай тарелку, я ему отложу котлету. Быстро, мне некогда!

Лиля подсунула какое-то блюдечко и с укором посмотрела на старшего сына, который глотал слюни.

– И сама ешь! – Грачёв вилкой разделил котлету на две части. – Мне тебя, что ли, учить, как нужно в фарш булку намалывать? Как смерть ходишь, смотреть жутко! Меньше четырёх котлет чтобы не делала. Каждому по одной, ясно?

– Но ведь ты работаешь, тебе больше надо, – испуганно лепетала Лиля.

– А ты на кухне не работаешь? Парни растут, и не хочу, чтобы они больными стали. Денег мало даю, так скажи!

Всеволод смотрел, как жадно Костик уплетает котлету, и скулы его сводила судорога.

– Перейду на другие сигареты, ещё расходы урежу, но чтобы все здесь ели, как полагается! А ты чего мучаешься? Давай, наворачивай, и не говори, что не хочешь.

Лиля со страху даже подавилась котлетой, но не почувствовала её вкуса. Муж хотел задать ей ещё порцию взбучки, но в этом время в комнате и в прихожей зазвонили оба телефона. Костик, проглотив котлету, сорвался с табуретки и умчался прочь.

– Пап, тебя, дядя Андрей! – заорал через секунду.

– Понеслась душа в рай! Что там опять стряслось? – проворчал Всеволод, дожёвывая, и выбрался из-за стола. – Подождать нельзя, что ли?