Инна Тронина - Без семьи и наследников Страница 6

– Пап, тебя, дядя Андрей! – заорал через секунду.

– Понеслась душа в рай! Что там опять стряслось? – проворчал Всеволод, дожёвывая, и выбрался из-за стола. – Подождать нельзя, что ли?

– Севыч! – Голос Озирского прозвучал празднично, торжественно. – Ты уже в дверях?

– Почти, совсем опаздываю. Что случилось?

– Я только что узнал, что убита Абоянцева. Источник надёжный.

– Кто-кто? – переспросил Грачёв, не поверив своим ушам.

– Вера Абоянцева, бывшая телефонистка и бандитская агентша. Ты, надеюсь, не шибко расстроился?

– Наконец-то хоть кто-то меня порадовал, – откровенно сказал Грачёв. – Как это произошло?

– Кабы я знал! – Озирский говорил со смешком и в то же время взволнованно. – Не ты её, часом? Скажи честно, мне – как в могилу.

– Собирался, да не успел, – откровенно ответил Всеволод.

– Серьёзно? – Озирский подивился такой откровенности.

– Абсолютно. Ты расскажи, как там было. У меня есть несколько минут до ухода. Откуда звонишь?

– Я на Минеральной, в Калининском управлении. На Тимуровской улице проводили следственный эксперимент. Я приехал в пятнадцатое отделение, на Брянцева, а потом к начальству завернул. Зашёл к судмедэксперту и встретился там с Завьяловым, из Выборгского района. Знаешь его?

– Само собой. И что?

– А то, что насчёт твоих отношений с Абоянцевой все оказались в курсе. В восемь утра на проспект Шверника вызвали группу. Абоянцева – личность у нас известная, поэтому ей уделили особое внимание. Она лежала, связанная, посередине комнаты. На теле – шесть ножевых ранений. Смерть наступила около двенадцати ночи.

– И какие предположения? Или это пока тайна следствия?

– Среди прочих отрабатывается версия, что ты свёл с ней счёты. Абоянцева всех подруг задолбала рассказами о том, как тебя боится. Предупреждала их, что, если погибнет, то только от твоей руки.

– Во, сволочь, из могилы пакостит! – скрипнул зубами Грачёв. _ Мало она мне горя принесла, так и теперь не уймётся! Нет, серьёзно меня подозревают? – Радость постепенно сменилась оторопью.

– Совершенно серьёзно, – заверил Андрей. – Что-то такое определённо носится в воздухе. Я бы, на твоём месте, поехал к следователю и выяснил отношения, пока дело далеко не зашло.

– Её обокрали?

Грачёв, придерживая плечом и подбородком телефонную трубку, стал надевать белый летний пиджак.

Испуганная Лилия стояла в прихожей, прижимая к груди смятое полотенце. На лоджии мелькали светлые кудряшки Костика.

– Да, взяли кое-какие вещи, книги. Подруга Абоянцевой приехала в половине восьмого утра. У неё был ключ, и она вошла в квартиру, увидела тело. Пришлось её водой отливать.

Андрей чиркнул зажигалкой. Всеволод позавидовал, потому что ему было уже некогда курить.

– Но почему-то в грабёж не верится – ни мне, ни тем, кто побывал в квартире. Предположили, что вещи взяли для отвода глаз.

– И сразу подумали на меня? – скривился Грачёв. – Очень мило! Я бы всё не так сделал, скажу прямо.

– В любом случае, смерть странная, – подвёл итог Озирский.

Всеволод представил себе, как он сейчас сидит в одном из кабинетов Калининского управления, положив ноги на журнальный столик или на диван. Андрею всегда и везде разрешалось то, что запрещалось остальным.

– Надо было думать, что дружба с бандитами добром не кончится, – хмыкнул Грачёв. – Они свидетелей никогда не оставляют. Вероятно, она собиралась их шантажировать, требовала деньги. С такой всё станется.

– Ладно, я тебе сказал. Поступай, как знаешь. Но всё-таки обязательно заверни на Литейный. Сегодня на место Сашки Минца новый мужик приходит. Надо его с ходу к себе затащить, чтобы другие группы не перехватили. Ростислав Володов, помнишь его? Захар прямо на выпускной церемонии парня завербовал.

– Похоже, кадр перспективный. Я его видел.

Грачёву хотелось и разговаривать с Андреем, ехать в дом Абоянцевой. Он жалел, что не может раздвоиться.

– Горбовский кого попало и не возьмёт. Он говорил, что Ростислав с отличием закончил Высшую школу МВД. Во Фрунзенском управлении о нём очень высоко мнения. Конечно, Володов польщён тем, что его выбрали среди остальных для работы в нашем подразделении. – Грачёв почесал трубкой лоб. – Ты что, с утра на ногах?

– А как же! Даже со вчерашнего дня – то в моргах, то на следственных экспериментах. Такое впечатление, что по мне прокатился танк. А отпуск уже отгулял, к сожалению.

– Уж конечно! – Всеволод вспомнил вояж Андрея в Молдавию. – Я всё хотел тебя спросить… Как там Флориан? Устроился?

– Я его познакомил с одной красавицей-стюардессой, по имени Лейла Харбедия. Она хотела комнату в коммуналке сдать – на улице Яблочкова, с видом на Петропавловку. Это дальняя родственница нашего Тенгиза по отцу. А мать её – абхазка. Думаю, что скоро погуляем на свадьбе. Только пусть поправится окончательно, а то до сих пор руки в гипсе. Лейла ухаживает за ним, как может, но ведь она часто в рейсах. Квартиру хочет купить однокомнатную, если цена устроит. Если они с Флорианом скооперируются, будет классно. Валюты у него достаточно.

– После особняка ему, наверное, тяжело в коммуналке жить, – сочувственно сказал Грачёв.

– Цветочек говорит, что не это главное. Оказывается, давно интересовался Питером, да всё никак не мог выбраться. Кроме того, националисты его не поняли бы. А теперь он – вольная птица. Днём спит в коммуналке, а ночью уходит гулять, смотреть красоты. Стульчик раскладной на плечо вешает – и вперёд. Садится у Невы – на Стрелке или на Заячьем острове, часами любуется природой. Помешался на белых ночах, представляешь? А утром снова ложится спать. Надо бы массажи ему делать, чтобы руки лучше действовали. Так я сейчас и этим занимаюсь.

– Ладно, давай работать. – Грачёв понял, что всё равно опоздал. – Передай Петренко, что я сейчас заверну на Шверника, в связи с известными событиями. Когда вернусь, не знаю, но надеюсь управиться к обеду. Выйдет раньше – подгребу.

– Всё сделаю. Пока!

Андрей поспешно положил трубку. За время разговора с Грачёвым его дёргали раз пятнадцать. Не переставая солнечно улыбаться, капитан то и дело посылал кого-то в даль заоблачную Он знал, что ему всегда всё простят, потому что долго сердиться на него нельзя.

Потоптавшись без толку на автобусной остановке и истратив на это десять минут, Всеволод достал удостоверение, раскрыл его и сунул в дверцу «Нивы». Водитель как раз кончал завтракать, и сворачивал газету.

– ОРБ, майор Грачёв, – представился Всеволод. Водитель, видимо, аббревиатуру эту знал, потому что побледнел и выронил газету. – Тебе Литейный по пути?

– А если откажу, пристрелишь? – попытался пошутить мужик, но у него это плохо получилось

Губы растянулись, как резиноваые, и застыли. Наверное, какие-то грешки за ним водились, но Грачёву сейчас было не до того.

– Тут же, на месте прикончу, – в тон ему ответил Всеволод. – Так везёшь или нет?

– Везу, куда денешься.

Водила так и не ответил, по пути ли ему. Всю дорогу он молчал, только вздрагивал, словно действительно чувствовал себя пол дулом. Правда, до дома Абоянцевой ехать не пришлось – Грачёв отпустил его у Технологического института и пересел на метро. От «Площади Мужества» до дома Абоянцевой было недалеко, тем более что подошёл нужный трамвай.

Всеволод вошёл в подъезд, где кодированная дверь была подпёрта камнем. Туда-сюда бегало столько народу, что не имело смысла каждый раз открывать её вновь. Человек двадцать соседей во всё горло обсуждали ночное убийство. Одна из женщин клялась, будто слышала, как около двенадцати ночи под окнами урчала машина. Туда сел парень в майке, а перед этим кинул в багажник сумку. Не оттуда ли? Ведь подъезд в доме всего один.

РАФ «Скорой» и милицейская «Волга» стояли рядом у сиреневых кустов. Квартиру стерёг щупленький юноша в серой форме, который всё время отгонял любопытных. Увидев документы Грачёва, он вытянулся и отдал честь.

Двое понятых, следственная бригада, участковый, сотрудник уголовного розыска и ещё масса всякого народу заполнили однокомнатную квартиру с просторной прихожей, вместительной кухней и лоджией. Всеволод, проходя, осмотрел замок – нет, не выломан и даже не вскрыт. Видимо, Абоянцева впустила убийцу сама. Через окно, пусть открытое, он вряд ли мог проникнуть. Шестой этаж, причём не последний, а находящийся посередине, под застеклённой лоджией – это Грачёв определил, ещё стоя во дворе.

– А вы, простите, кто?

Лысый, хитроватого вида дядька предпенсионного возраста, в голубой бобочке, распоряжался на месте преступления. Сейчас что-то писал, а потом поднял очки на лоб. Перед ним лежал раскрытый паспорт Абоянцевой.

– Предполагаемый убийца, – усмехнулся Всеволод. – Грачёв моя фамилия. Не слышали? Из криминальной…

– А-а, конечно! – Следователь встал и протянул руку. – Хорошо, что вы пришли, а то я уже про вас тут с утра знаю. Меня зовут Пахомчик Юрий Михайлович. Вы были знакомы с убитой, как я понимаю?