Фредерик Форсайт - Список убийств Страница 11

— Мистер Кендрик?

— Я.

— Полковник Джексон. Роджер сейчас дома?

Джеймс Джексон было у Ловца одним из самых ходовых имен.

Конечно, он дома. Где ж ему еще быть, если он его никогда не покидает. Единственный сын Джимми Кендрика был для отца жестоким разочарованием. Паренек, страдающий от острой агорафобии, смертельно боялся покидать знакомое окружение своей чердачной обители, а также общество своей матери.

— Конечно. Он наверху.

— Не мог бы я перемолвиться с ним словечком? Очень вас прошу.

Кендрик-старший провел морпеховского офицера наверх. Дом был невелик: две комнаты внизу, две на втором этаже и алюминиевая лесенка, ведущая вверх на мансарду.

— Роджер, а Роджер! — кликнул он в горнюю пустоту. — Тут к тебе пришли! Спустись, а?

Наверху зашуршало, и в тесном пространстве лаза показалось лицо — бледное, как у ночного жителя, привыкшего к полусвету; молодое, уязвимое, взволнованное. Лет восемнадцати-девятнадцати, нервозное, с мятущимися глазами, избегающими прямого контакта. Взгляд был направлен не на двоих стоящих внизу, а как будто на половик между ними.

— Привет, Роджер, — подал голос Ловец. — Я Джеми Джексон. Хотел тут спросить твоего совета. Давай поговорим?

Паренек помолчал со вдумчивой серьезностью. А затем без любопытства, а просто в знак принятия просьбы необычного визитера произнес:

— Ну ладно. Вы, наверно, подниметесь?

— Да там развернуться негде, — вполголоса, углом рта пояснил Кендрик-старший, и уже громче добавил: — Да ты спустись, сынок. — А Ловцу сказал: — Поговорить лучше у него в спальне. А то в гостиную он спускаться без матери не любит, а она сейчас на работе. На кассе сидит в гастрономе.

Роджер Кендрик, спустившись по лесенке, прошел к себе в спальню. Здесь он сел на односпальную кровать и уставился в пол. Ловец уместился на стуле с высокой спинкой. Если не считать комода и небольшого стенного шкафа, это было все убранство комнаты. Настоящая жизнь паренька протекала явно на чердачном пространстве. Ловец поглядел на отца, который лишь пожал плечами.

— Синдром Аспергера, — пояснил он беспомощно. Было ясно, насколько это его угнетает. У всех сыновья как сыновья: встречаются с девчонками, учатся на гаражных механиков. А этот… Ловец кивнул: все и так понятно.

— Бетти скоро придет, — сказал Кендрик-старший. — Кофе приготовит.

И вышел.

Спец из Форт-Мида, помнится, упомянул, что парень «с гусями», но не уточнил, насколько крупными и какой породы. Перед приходом Ловец посмотрел интернет-разделы насчет синдрома Аспергера и агорафобии, боязни открытых пространств. Подобно синдрому Дауна и церебральному параличу, оба эти состояния варьировались по форме, от слабой до сильной. Несколько минут общего разговора дали понять, что Роджер Кендрик определенно не нуждается в детском сюсюканье, так что общаться с ним можно на нормальном взрослом языке, по сути на равных.

Паренек определенно робел, общаясь с глазу на глаз с незнакомцем; сюда же наслаивался и его страх перед миром, окружающим этот дом снаружи. Однако если попробовать перевести разговор в комфортное для Роджера русло — киберпространство, — то в пареньке может раскрыться совсем иная, уверенная в себе личность. Ловец не ошибся.

Ему вспомнилось дело шотландского хакера Гэри Маккиннона. Тогда правительство США затребовало его экстрадиции, но Лондон заявил, что правонарушитель слишком хрупок даже для перелета, не говоря уже о тюрьме. Что, впрочем, не помешало ему проникнуть в святую святых НАСА и Пентагона, пройдя на пути через самые изощренные брандмауэры межсетевой защиты как горячий нож сквозь масло.

— Роджер, — приступил Ловец к сути. — Где-то там, в киберпространстве, прячется человек. Он ненавидит нашу страну. Зовут его Проповедником, потому что он передает в сети проповеди, на английском. В них он призывает людей переходить в его веру и убивать американцев. И моя задача — найти его и остановить.

— А как же я смогу? Он ведь там умнее меня. Небось думает, что он самый крутой во всем Интернете.

Ерзанье прекратилось. Впервые за все время паренек поднял глаза и посмотрел собеседнику в лицо. Перед ним явно забрезжило возвращение в любимую, единственную среду обитания, которую ему оставила жестокая природа-мать. Ловец, расстегнув на ремне подсумок, вынул флэшку.

— Этот человек делает рассылки, но при этом свой интернет-протокол держит в строжайшем секрете. Если б мы его вычислили, то он бы от нас уже не ушел.

Паренек сидел, поигрывая зажатой в ладонях флэшкой.

— И я здесь, Родж, для того, чтобы попросить тебя о помощи всем нам.

— Ну… вообще-то можно попробовать, — нерешительно отозвался тот.

— Кстати, какое, Роджер, у тебя там наверху оборудование?

Паренек перечислил. В общем-то не худшее, но чувствуется, что собранное и купленное урывками, в разное время и где придется.

— Слушай, — заговорщически спросил Ловец с таким видом, будто его осенило. — А если б, допустим, к тебе кто-нибудь пришел и спросил: а какой комп тебе, дружище, хочется на самом деле? Ну вот прямо такой навороченный, со всеми пирогами, о котором тебе реально мечтается. А, Родж?

Парнишка оживился. На щеках у него выступил румянец, глаза мечтательно заблестели. Он осмелел настолько, что поглядел гостю прямо в глаза.

— Реально? Мне бы вот двойной шестиядерный процессор на тридцать два гига оперативки, да еще с дистрибутивом «Ред хэт энтерпрайз линукс» от шестерки и выше…

Записей Ловец не делал, поскольку это делал микрофончик, вмонтированный в орденскую планку. К тому же вся эта компьютерная тарабарщина шла явно мимо ушей. Ну да ничего, яйцеголовые разберутся.

— А что, я подумаю, — подытожил он, вставая. — Ну а ты пока глянь материал. А то, может, тебе это дело и не по плечу. Хотя в любом случае спасибо за старания.

Дня через два к скромному дому в Кентервилле подчалил фургон с тремя спецами и дорогущим интернет-оборудованием. Спецы довольно долго возились наверху, пока все не установили и не запустили. Тогда они уехали, оставив у плазменного экрана застенчивого парнишку, который, блаженно мерцая глазами, чувствовал себя пребывающим на небе, причем не на первом, а пожалуй, сразу на седьмом. Отсмотрев на джихадском сайте с десяток проповедей, он проворно заклацал по новенькой клавиатуре.

Убийца согнулся над свои скутером и сделал вид, что возится с мотором, а сам при этом не сводил глаз с сенатора штата, который сейчас ниже по дороге выходил из своего дома. В багажник машины он бросил клюшки для гольфа и сел за руль. Стояло великолепное, в ярких переливах света июньское утро; шел его восьмой час. Человека со скутером сенатор-гольфист, понятное дело, не заметил — во-первых, убийца находился у него за спиной, во-вторых, их разделяло расстояние. Что убийцу, в общем-то, не смущало: эту гонку он проделывал уже дважды; правда, не в теперешней в своей одежде, а в джинсах и куртке с капюшоном, что гораздо меньше бросалось в глаза. В таком виде он дважды покрывал за машиной сенатора дистанцию в пять миль через Вирджиния-Бич к площадке для гольфа. Там он следил, как сенатор паркуется и со своими клюшками исчезает в помещении гольф-клуба.

Убийца проехал мимо входа в клуб, повернул налево по Линкхорн-драйв и исчез в леске. Через двести метров вверх по Линкхорн он снова свернул влево, на Уиллоу-драйв. Здесь встречно проехала одинокая машина, но седока скутера как будто не заметила, несмотря на его экзотичный вид.

От шеи до щиколоток убийца был облачен в снежно-белый дишдаш, а обритую голову ему венчала белая тюбетейка с вышивкой. Миновав несколько сельских строений на Уиллоу-драйв, из-под рябящей сени деревьев он вынырнул под утренний свет вблизи того места, где находится метка пятой лунки, известная как «Каскад». Здесь он свернул с дороги и бросил свой скутер в высоком подлеске возле лужайки четвертой лунки, именуемой «Кипарисовой».

Вокруг других лунок уже бродили несколько ранних гольфистов, но они были так поглощены игрой, что не отвлекались вниманием ни на кого и ни на что. Молодой человек в белом невозмутимо прошел по Кипарисовой лужайке вблизи мостика через ручей, втерся в кусты настолько, чтобы его не было видно, и принялся ждать. Из прежних наблюдений он знал, что все игроки во время раунда неизменно доходят до четвертой лунки и пересекают мостик.

Он простоял с полчаса, пропустив мимо себя две пары, прошедшие Кипарисовую лужайку и ушедшие дальше на Каскад. Зорко наблюдая из глубокой тени, он проводил их глазами. Пускай идут.

Затем он увидел сенатора. Тот шел в паре с партнером такого же возраста. В клубе сенатор успел надеть сверху зеленую ветровку; такая же была и на его партнере. Форменные, значит.

В тот момент, когда пожилые люди пересекали мостик, молодой показался из кустов. Оба гольфиста шли, не сбавляя шага, лишь поглядев на незнакомца с мимолетным интересом (судя по всему, к его одеянию или, может, к тому спокойствию, которое он собой олицетворял). Он шел с американцами на сближение, пока один из них на расстоянии примерно десяти шагов не спросил: